Homo economicus. Каков он - человек экономический?

Наш мир стремительно меняется, и поспеть за всеми изменениями бывает сложно. Цифровая экономика стирает границы между государствами и видоизменяет производственный процесс. Новые решения и инновации приводят к новым вызовам для государств. Казалось бы, в этой взаимосвязанной экономической системе совсем не осталось места для отдельного человека. Однако зачастую именно обычные люди чувствуют на себе все взлеты и падения экономики. Но дело не только в этом. Роль и место человека в экономической системе рассматривали еще в XIX веке. Парадигма человека экономического (homo economicus) была представлена у Джона Стюарта Милля. Для философа homo economicus не был каким-то конкретным человеком, а только теоретической моделью. Но именно эта модель стала отправной точкой для развития совершенно иного направления экономики.

— Какие главные вызовы стоят перед современной мировой экономикой?

— У экономики вызовов нет. Экономика — это орудие. Вызовы стоят перед человечеством. Человечество как субъект должно себя осознавать, ставить перед собой цели и с помощью экономики их достигать. Поэтому главный вопрос таков: готово ли современное человечество осознать себя как единый субъект? Казалось бы, у нас есть международные организации — ООН, Евросоюз и прочие. Но когда происходят какие-то неприятности или катаклизмы, страны почему-то пытаются выходить из положения в одиночку. Вводят ограничения, закрывают границы, покровительствуют своим экономическим агентам и так далее.

Поэтому самый важный вопрос состоит в том, насколько человечество готово выступать от одного лица. Если готово, то какими могут быть цели? Я думаю, что эти цели лучше всего сформулированы Организацией Объединенных Наций в концепции устойчивого развития. Среди них: здоровье, образование, отсутствие бедности, отсутствие опасных болезней, доступ к чистой воде, гендерное равенство и другие. Все цели важны, и никто их, конечно же, не оспаривает.

Но одно дело согласиться с целями, и совсем другое дело их достигать. И здесь как раз можно вернуться к экономике. Современная экономка — это, прежде всего, конкурентный рынок. Он предполагает, что люди, следуя собственным стимулам и интересам, будут двигаться в направлении максимальной выгоды. Но иногда рыночных стимулов не хватает. В таком случае нужна некая экономическая политика на уровне государства или союзов государств. Например, наш ЕврАзЭС пока не преуспел в этом направлении. У Европейского союза это получается лучше.

Помимо этого, необходимо принимать конкретные меры. Скажем, сегодня ведутся разговоры об уменьшении налогообложения IT-компаний. Это тоже своего рода ответ на вызов, который ставят перед нами современные технологии. Другой острый вопрос связан с социальным неравенством и несправедливостью.

И здесь не столь важно, что люди абсолютно бедны. Суть в том, что человек ощущает свою бедность на фоне других, что он живет хуже, чем соседи или родственники.

Как с этим бороться? С помощью изменений в налоговой политике и введения прогрессивного налогообложения. Дискуссии по этому поводу активно ведутся. Пока правительство предлагает повысить с 13 до 15% налог для лиц, чей доход составляет больше 5 миллионов рублей в год. На самом деле, это скромный процент. Он несопоставим с процентами на Западе, где такой налог значительно больше. Но по крайней мере, мы начинаем двигаться в этом направлении.

Разумеется, необходимо решать задачи экологии и отвечать на вызов, связанный с изменением климата. Здесь также встает вопрос — с помощью каких экономических средств мы будем решать эту задачу? Опять же нужна грамотная налоговая политика, регламентирующая налоги на использование, например, углеводородного топлива и штрафы для тех, кто выливает солярку в тундру, как компания «Норильский никель». Такого не должно быть.

Существуют вызовы, связанные с фазой экономического развития. Оно, как мы знаем, основано на волнообразных циклах —повышательной и понижательной фазе. Всем хочется, чтобы повышательная фаза продолжалась дольше, а понижательная не была длительной и крутой. В арсенале правительств тоже есть средства, которые могут сгладить эффект понижательной фазы.

В целом, экономика и экономическая политика — это инструменты, с помощью которых человечество на разных уровнях пытается отвечать на глобальные вызовы.

— Мир не раз сталкивался с экономическими революциями. Когда стоит ожидать очередных перемен?

— Как правило, экономические революции подразумевают под собой революции технологические. Нам известны промышленная революция конца XVIII века — первой половины XIX, революция, связанная с появлением электричества и двигателя внутреннего сгорания в конце XIX века; третья революция произошла после появления компьютеров.  Сегодня мир говорит о четвертой революции, которую определило возникновение нанотехнологий, биотехнологий, новых методов генетических исследований.

Спрогнозировать, что будет дальше, невозможно. Революция потому и революция — она происходит неожиданно. Ожидаемая революция противоречит сути самого термина. Ясно, что революция наступит неожиданно для нас самих. И нам придется быстро подстраиваться под изменения с помощью разных мер, о которых я говорил.

Вспомним для примера, революцию в области энергетики 70-х гг. прошлого века, вызванную арабо-израильским конфликтом. Цены на нефть неожиданно возросли, а арабские страны объявили эмбарго. Пришлось быстро искать новые источники энергии. Региональный конфликт привел к кризису всей мировой экономики. Рост цен на нефть повлиял на цены сырья и всех других товаров.

Очевидно, что в мире и дальше будут происходить неожиданные события. В этом случае стоит сразу обратить внимание на то, какие направления начнут стремительно развиваться, куда устремятся «мозги» и капиталы, а также усилия государства.

Пандемия тоже привнесла в нашу жизнь существенные изменения. Многие перешли на удаленку. Это подсказка для человечества — мы недооценили угрозу массового распространения инфекций. Вирусам не уделялось достаточного внимания, поскольку это было нерентабельно. Даже в случае с коронавирусом всё упирается в экономику. Производство вакцин и лекарственных препаратов от коронавируса стало неожиданно очень прибыльным делом. Возможно, это станет сигналом и для государств для выработки экономических стимулов. Очередная революция вполне может произойти именно в области медицины. Сейчас это одна из быстро развивающихся областей науки. Революции будут. И нам придется быстро на них реагировать. К сожалению, выстроить программу планирования революций невозможно.

— Есть ли у нас возможности для быстрого реагирования?

— По крайней мере, нужно стараться, чтобы они были. Для этого нужны экономические стимулы. Не надо мешать людям организовывать производство, развивать новые отрасли и отбивать у них охоту создавать и производить нечто новое.

При этом государство может создавать дополнительные стимулы в виде налоговых льгот, а также в виде доступа к образованию. Для развития принципиально новых отраслей необходимо современное образование. В этой сфере сейчас наблюдается большой прогресс. Это позволит людям быстро реагировать на новые вызовы.

— Поговорим о поведенческой экономике. Почему экономисты заинтересовались ролью и местом человека в экономических процессах? И что означает понятие homo economicus?

— Нomo economicus (лат.) — человек экономический. Экономическая наука стала развиваться с конца XVIII века — начала XIX. До этого была лишь философия, этика, логика. Рассуждения на экономические темы существовали исключительно в рамках философии. Принято считать, что экономическая наука возникла благодаря Адаму Смиту. Это несколько упрощенное представление. Однако мы всё же рассмотрим развитие экономической науки с точки зрения этого упрощенного представления.

С какой проблемой столкнулся Адам Смит? Как известно, человеческая природа — сложная вещь. В ней много разных аспектов. Люди движимы и разумом, и эмоциями, и традициями, и привычками, и инстинктами. Чтобы выделить среди этих аспектов предмет экономической науки, нам понадобилось упрощенное понятие о человеке. В рамках этой модели человек движим лишь собственными интересами, он точно знает, в чем заключаются эти интересы, и он обладает некой степенью рациональности для реализации своих мотивов. Это и есть модель экономического человека, homo economicus —  человека, который стремится к богатству. Эту формулировку предложил Джон Стюарт Милль. Конечно, это искусственное и несколько обедненное представление о человеке. Мы с вами понимаем, что человек не всегда стремится лишь к богатству. Но чтобы построить науку, необходимо его упростить. Мы сузили человека и ограничили его мотивы до стремления к богатству. Исходя из этого представления о человеке, нам легче формулировать теории. Скажем, что произойдет с ценами, если возрастет спрос на определенный товар?  Мы знаем, что человек всегда стремится к выгоде, поэтому мы быстро найдем ответ на вопрос.

Конечно, это понятие достаточно противоречивое, поскольку абстрактное. Человек, на самом деле, намного сложнее. И он принимает в расчет самые разные интересы. В XIX сформировалась так называемая немецкая историческая школа. Ее представители спорили со Смитом и уверяли, что человек не всегда руководствуется только своими интересами. Он движим чувством справедливости и общности. И это действительно так. Однако понять какое из них будет главным в каждый конкретный момент довольно сложно.

Своим студентам я предлагают решить следующую задачу: представьте, что в аэропорту произошел теракт. Как это скажется на ценовой политике такси из аэропорта в город? Если предположить, что человек движим лишь собственными интересами, то ответ будет очевидным: цены возрастут, потому что таксистам это выгодно. Если вы считаете, что человек движим чувством общности, вы скажете, что цены упадут, или таксисты повезут людей даром из чувства солидарности. Если вы уверены, что для человека важна справедливость, то, скорее всего, ответите, что цены никак не изменятся. Попробуйте найти правильный ответ. В каждом случае он свой. Но это не наука. Это гадание на кофейной гуще. Наука должна точно сказать, какой стимул будет действовать. Поэтому она вводит ограничения: человек стремится лишь к богатству. И только на этом основании делаются те или иные выводы, которые, возможно, не всегда применимы, но зато — строги и последовательны.

В конце XIX века возникает так называемая маржиналистская революция. Экономисты вдруг придумали другую экономическую науку. Она заключалась в том, что в качестве предпосылки рассматривались стремление и способность к оптимизации. Предполагается, что человек имеет возможность достигать наилучшего удовлетворения своих потребностей и получать максимум полезности. Возникает ситуация под названием экономическое равновесие, когда все участники получают некий максимум. То есть эта ситуация выгодна для всех. Равновесие достигается за счет того, что никому не выгодно его нарушать.

Подобную теорию проще сформулировать и математизировать. Так появилась теория максимально рационального поведения человека. Именно она способствовала дальнейшему бурному развитию экономической науки. Решать оптимизационные задачи люди к этому времени научились. Однако любой прогресс имеет свою цену. Экономисты стали создавать всё более сложные модели на основе рационального поведения. Но люди, как мы знаем, не всегда ведут себя рационально. А иногда и настолько нерационально, что экономисты разводят руками.

По этой причине на стыке экономики и психологии возникло новое направление экономической науки, которое известно всем как поведенческая экономика. Изначально ею занимались исключительно психологи, пытаясь проанализировать нерациональное поведение людей при принятии экономических решений.

Экономисты в рамках поведенческой экономики попытались узнать, что в черном ящике. Считалось, что экономический субъект — человек, фирма — скрыты в условном черном ящике. Если загрузить в него какие-то данные, например, цены на продукты, то на выходе мы получаем некое решение: человек покупает столько-то такого-то товара. Что происходит внутри ящика мы не знаем и не спрашиваем. Такой была позиция экономистов к концу 60-х гг. прошлого века.

Экономисты, заинтересовавшиеся поведенческой экономикой, решили раскрыть черный ящик и посмотреть на то, что внутри — на то, как человек принимает экономические решения. Ученые проводили эксперименты, опросы, полевые исследования и пришли к выводу, что люди принимают решения совершенно не так, как считали экономисты до этого.

Оказалось, что мы не так уж склонны максимизировать выгоду. Чаще люди действуют по привычке или под влиянием эмоций, а иногда им просто некогда подумать над рациональным решением.

Подобные ситуации возникают даже в рамках таких максимально рациональных рынков, как финансовый. Казалось бы, здесь сам бог велел быть рациональными. Все инструменты и механизмы, в общем-то, однородны и направлены на приумножение денег. К тому же есть статистика всех изменений на финансовых рынках, доступная онлайн. Плюс ко всему, участники этого рынка — профессионалы или специалисты с хорошим образованием. Но даже здесь возникают странные феномены.

Например, выяснилось, что в понедельник курс акций обычно всегда ниже, чем в пятницу. Почему? Всё просто. Понедельник — день тяжелый. Людям сложнее приниматься за рабочие дела, настроение плохое — выходные закончились. Вот пятница — совсем другое время: впереди суббота, настроение хорошее, оптимизма у всех больше — курс акций идет вверх. Этот феномен не могла объяснить традиционная экономическая наука.

Интересно и то, что, когда этот закон открыли, участники финансовых рынков стали действовать соответственно. Они стали закладывать в свои расчеты тот факт, что в понедельник курс наверняка будет ниже, и стали откладывать покупку акций на понедельник. Благодаря поведенческой экономике люди узнали об этой аномалии и стали ее использовать.

Другое важное достижение поведенческой экономики связано с так называемой теорией «подталкивания» (по-английски «nudge»). Один из последних нобелевских лауреатов по экономике Ричард Талер написал целую книгу под названием «Nudge». На обложке этой книги слониха хоботом подталкивает слоненка, направляя его в нужную сторону. В чем суть?

Если государство хочет, чтобы люди обеспечили себе достойную пенсию или качественную медицинскую страховку, нужно сделать так, чтобы им легче было выбирать из предложенных вариантов. И речь даже не о финансовой выгоде. Например, государство проводит финансовую реформу. Оно предлагает населению: если вы хотите, чтобы вашими пенсионными накоплениями управляли частные пенсионные фонды, то подайте заявление и предоставьте необходимые документы. Если вы не подадите заявление, то ваши накопления переходят (условно) во Внешэкономбанк. Как вы думаете, что произойдет в результате такой реформы? Разумеется, больше 90% пенсионных накоплений перейдет во Внешэкономбанк. Этого собственно и добивалось государство. Ведь чтобы подавать заявление в частные фонды, нужно собирать документы, писать что-то, то есть напрягаться.

Если людям ничего не надо делать для принятия решения, они всегда выберут именно этот вариант. Поэтому рекомендация для каждого государства одна: сделайте так, чтобы людям не пришлось собирать справки и писать заявления, и они выберут вариант по умолчанию, тот, который нужен вам. Эта нехитрая мудрость легла в основу новой поведенческой экономики государственного регулирования.

Так что поведенческая экономика достигла больших успехов, хотя и начинала с положения Золушки. Экономисты смотрели на нее сверху вниз и считали неполноценной. Но со временем, когда появились новые инструменты и модели, поведенческая экономика стала настоящим мейнстримом в экономической науке.

— Какие из недавних исследований, помимо работ Ричарда Талера, вызвали у вас и коллег-экономистов наибольший интерес?

— Сегодня множество дискуссий ведется вокруг нейроэкономики. Это новое направление в рамках поведенческой экономики, которое основано на нейрофизиологии. Дело в том, что нейрофизиологи научились определять, какая доля человеческого мозга отвечает за разные типы поведения. Например, если человек думает о чем-то серьезном и важном для него, взвешивает, сравнивает разные варианты, то активизируется передняя доля головного мозга. Если человек действует по привычке, не загружая голову, то работают другие части головного мозга. Это легко заметить по количеству крови, которая проходит через эти зоны. На обычном компьютерном томографе можно точно определить: человек размышляет рационально или действует на основании опыта.

Подобные эксперименты проводились как раз с деятелями финансового рынка. Их погружали в томограф и давали для решения какую-то задачу. Выяснилось, что в большинстве случаев активизируются верхняя и задняя части мозга, которые отвечают за привычное поведение, основанное на приобретенном опыте. Иначе говоря, люди не размышляют рационально, а действуют по привычке, поскольку выработали для себя простой алгоритм принятия решений. И только когда они сталкиваются с непривычной ситуацией, для которой нет разработанного алгоритма, включается передняя доля, и человек начинает искать решение.

Получается, что чисто рациональное поведение занимает меньшую часть времени у экономических субъектов. Это не значит, что люди всегда действуют иррационально. Привычки, по которым мы действуем, тоже сформировались не просто так, а в результате каких-то постоянных действий и обучения. Просто где-то мы используем привычки, а в каких-то сферах включаем рациональность на полную катушку.

— Замечаете ли вы изменения в экономическом образовании?

— Изменения значительные. Мне в этом плане повезло — я работаю в Высшей школе экономики. Это динамично развивающийся университет. Ежегодно происходят какие-то перемены. Например, в учебный план теперь обязательно включены курсы по большим данным для каждого факультета. А со следующего года начинается реализация проектного подхода. Студенты в обязательном порядке должны участвовать в каком-то проекте под руководством преподавателя. В рамках проекта будут проводиться семинары, встречи. И результаты реализации будут отражены в курсовых работах студентов. Этот подход в целом соответствует  современной экономике и практической деятельности экономистов.

Изменения происходят постоянно. И в этом смысле мы даже опережаем некоторые западные университеты, поскольку решительно двигаемся вперёд. Наш ректор это поддерживает и все новшества внедряет железной рукой.

— То есть образование становится максимально междисциплинарным?

— Верно. К примеру, в Высшей школе экономики студентам нужно выбрать так называемый майнор (с англ. «minor» − дополнительный профиль. Прим. НР). Каждый студент может выбрать дополнительные дисциплины, которые он хочет изучать. Эти курсы должны дать неспециалисту хорошее представление о конкретной области знаний. Для майноров предусмотрен специальный день, который нельзя занимать экономическими дисциплинами (или другими основными дисциплинами вашего профиля).

Получается, что студенты обязаны выбрать некую вторую специальность, которая будет отражена в дипломе. Например, экономист получит диплом по экономике с майнором по культурологии, в который входили несколько предметов. Фактически, студенты самостоятельно составляют учебный план. Максимальная гибкость и свобода. Междисциплинарность здесь — ключевое слово. Изначально Вышка возникла на базе экономического факультета, а потом происходило постепенное надстраивание. Сегодня ВШЭ — огромный университет, второй по величине в России.

— Сегодня все чаще говорят о финансовой грамотности. Люди должны знать, как устроена экономика, как устроен рынок, какие процессы здесь происходят. Расскажите об этом понятии. Почему важна финансовая грамотность в современном мире?

— Начну немного издалека. Когда-то я писал учебники по экономике для школьников. Сейчас первому учебнику больше 20 лет. Тогда мы работали над ним вместе с американцами. Но оказалось, что американские процессы и продукты не годятся для отечественных реалий. Пришлось написать учебник заново. И он, в общем-то актуален и сегодня.

Я поставил себе задачу объяснить ребятам (которые необязательно станут экономистами), что такое экономическая реальность, которая их окружает. Максимально простым языком, не прибегая к теоретическим инструментам. И в общем-то этот учебник — для всех.

Если говорить о финансовой грамотности — то, по сути, это техника безопасности современного человека.

Сегодня его окружает огромное множество финансовых инструментов, в которых не просто разобраться. Поэтому необходимо, что называется, на каждом столбе вешать табличку: «Не влезай, убьёт». То есть, не бери кредит в организации, которая обещает дать его без процентов (а потом выясняется, что там 5000% годовых).

Закредитованность, как вы знаете, большая проблема российского населения. Мы не привыкли жить в кредит, мы не привыкли к тому, что его нужно отдавать в срок. Американцы и англичане всегда так жили. А мы не умели, а всё равно стали брать. И сегодня не знаем, как с этим бороться.

Другой момент связан с всяческими инвестициями. Я не финансист, поэтому стараюсь обходить эту тему. Хотя и мне часто предлагают вложить средства в инвестиционный фонд. Я, как правило, отказываю, потому что знаю, что мне не хватит ни времени, ни сил следить за вложениями самому. А в сфере инвестиций это важно. Чтобы довериться другим людям, тоже нужна грамотность. Например, представитель инвестиционного фонда предлагает вам акции, которые активно растут, показывает красивые графики. В этом случае его нужно спросить — а как долго продолжается подъем? Представитель ответит: 9 лет. И здесь нужно знать, что повышательная фаза экономического цикла длится, как правило, около 10 лет. Поэтому велика вероятность, что все ваши инвестиции превратятся в черепки.

Главное в финансовой грамотности — знание азбучных вещей и понимание того, что риск и доходность всегда идут рука об руку. Если вы видите  большой доход, скорее всего, это означает и большие риски. Не хотите рисковать, выбирайте доход поменьше.

Финансовая грамотность позволит вам понять, чего вы хотите. Когда вы это поймете, вы сможете правильно подобрать финансовый инструмент. Перед включением прибора в розетку, вам всегда предлагают внимательно читать инструкцию. Прочтите. Это никогда не бывает лишним. 

Фото на странице: архив "Научной России"