Как мы решаем задачи и принимаем решения?

Ежедневно каждый из нас сталкивается с разными задачами или ситуациями, когда нам нужно принять важные решения. Но мало кто задумывается о том, какие процессы лежат в основе принятия решений. Ответ на этот вопрос заинтересовал экономистов. Ведь зная особенности человеческого мышления, легче прогнозировать экономическое поведение. Однако этим вопросом задавались и психологи, которые постоянно опровергали экономические теории. Интересно и то, что видные психологи, изучавшие процессы принятия решений, получали Нобелевские премии именно по экономике. Об изучении процесса принятия решений и отличиях между задачей и проблемой — наша беседа с доктором психологических наук Владимиром Спиридоновым. 

— Как современные специалисты описывают мышление?

— Мышление — это сложный комплексный процесс. Его описывают не только психологи, но и философы, логики, нейробиологи, социологи и историки.

С точки зрения психологии, можно выделить три основных вектора в описании мышления. Первый из них для меня самый интересный — мышление как процесс решения задач и проблем. Речь идет о ситуациях преодоления неопределенности: когда наше мышление, отталкиваясь от каких-то исходных данных, как правило, очень неполных и зыбких, находит путь к решению.

Второе направление связано с так называемым обобщением. Когда из конкретного набора разрозненных предметов или случаев мы выводим общее понятие или общее правило. Великий античный философ Платон говорил, что мышление — это умение видеть единое в разном. Это и есть обобщение — второе важное направление исследований.

Третий вектор описывает мышление как процесс принятия решений. Опираясь на собственные соображения или предпочтения, человек выбирает из набора альтернатив ту, которая представляется ему наиболее адекватной, выгодной, интересной или хотя бы наименее проигрышной.

— Мозг часто сравнивают с компьютером. Уместно ли такое сравнение?

— Мозг, разумеется, очень важная «штука» в жизни человека и в работе психолога. При этом, психологи не занимаются изучением мозга напрямую. Принципиально  важно понимать, что мышление и мозг — вещи тесно связанные, но при этом абсолютно разные. Даже на основании очень подробной информации о работе нейронов в ходе решения задач невозможно установить, что в этот момент происходило в сознании человека.

Метафора о том, что мозг — это компьютер, имеет право на существование, как и любая другая метафора. Действительно, мозг выполняет те или иные вычисления. Однако важно понимать, что мозг — это живой орган, который вырос вместе с вами, сохранил накопленный вами опыт. Мозг — это телесный орган мышления, который не может быть оторван от вас, а вы от него. В этом смысле идея о том, что мозг — некое изолированное от вашего «я» вычислительное устройство — удивительно странная и, судя по всему, неверная.

Более того, согласно современным теориям воплощенного познания, которые завоевывают популярность, мышление и сознание зависят от особенностей нашей телесной организации, поведения, восприятия, в том числе и от устройства нашего мозга. Мы, как человеческие существа, устроены так, а не иначе, потому что мы живем на конкретной планете, потому что мы претерпели несколько сотен миллионов лет эволюции, потому что наш мозг устроен определенным образом.

Теория воплощенного познания говорит о том, что наша психика воплощена в теле, а наше сознание воплощено в мозге. Тогда получается, что мозг — это совсем не вычислительное устройство, а орган, который помогает нам эффективно действовать на этой планете в определенных условиях. То есть, мозг, буквально, развивался вместе с нами. Поэтому его нужно считать живым кусочком вашего тела.

— Поговорим подробнее о процессе принятия решений. Опишите его главные характеристики.

— Процесс принятия решений — это ситуация, когда из нескольких привлекательных альтернатив вам нужно выбрать ту, которая кажется наиболее выгодной или наименее проигрышной.  Анализом процесса принятия решений занимались не только психологи. Более того, основную роль сыграли совсем не психологи. Основные процессы в принятии решений описали экономисты и логики.

Экономисты  рассматривали человека в рамках его рационального поведения. С точки зрения экономистов, человек всегда пытается выбрать наилучшую альтернативу и принять максимально выгодное — оптимальное решение. Когда человек сталкивается с выбором, он, опираясь на доступную информацию, перебирает альтернативы. Если у него достаточно времени и информации, то он будет сравнивать эти альтернативы между собой по ключевым показателям, выбрав в итоге одну наиболее подходящую.

Такой рациональный выбор обеспечивает принятие оптимального решения, которое дает максимальный выигрыш по основным показателям.

К большому сожалению экономистов, на это поле пришли психологи. И оказалось, что люди совершенно иначе принимают решения. Психологи всегда выступают с позиции эдакого мальчиша-плохиша, который появляется у соседей по исследовательскому цеху и демонстрирует тот факт, что люди ведут себя не так, как им предписывают научные теории.

Нетрудно догадаться, что в обычной жизни у человека, принимающего решение, нет ни полной информации, ни времени на то, чтобы бесконечно долго размышлять о выборе наилучшей альтернативы. Как оказалось, человек, обладая абсолютно ограниченными способностями, каким-то образом ухитряется принимать неплохие решения.

Психологи на протяжении последних 50 лет стали предлагать психологические поправки или альтернативы существующим рациональным теориям. Первопроходцем стал совершенно восхитительный персонаж — Герберт Саймон. По образованию он политолог, по роду занятий — психолог, а Нобелевскую премию он получил по экономике как раз за теорию принятия экономических решений.

Саймон первым обратил внимание на то обстоятельство, что большинство экономических решений принимается не так, как думают рационалисты. Он предложил теоретическую альтернативу под названием «принцип ограниченной рациональности». В чем ее суть?

Когда вам нужно совершить выбор из нескольких альтернатив, то, по существу, у вас нет на это ни сил, ни времени, ни даже желания заниматься этой долгой сложной рациональной работой. Вы намечаете то, что Саймон назвал уровнем притязаний лица, принимающего решение. Речь идет об уровне качества, стоимости или прибыльности альтернативы, ниже которого вы точно не спуститесь. Далее вы сравниваете варианты, которые вам доступны, основываясь именно на уровне притязаний. Таким образом, вы резко ограничиваете количество альтернатив, которые вам нужно рассмотреть.

Стандартный пример. Вы хотите купить машину в Москве. Ясно, что предложений на рынке будет бесконечно много: вам доступны сотни и даже тысячи вариантов. В этой ситуации вы можете действовать по старому рациональному рецепту: сравнивать каждую машину на основании десятков, если не сотен, параметров. Это, конечно, сильно зависит от того, насколько вы искушены в выборе автомобилей. Но, тем не менее, ясно, что наиболее технологически верный вариант заключается в том, что вы выберете некоторое количество показателей и будете отсекать то, что им не соответствует. В итоге вы выберете от одной  до пяти машин, которые будут соответствовать выбранным показателям и уровню притязаний. И таким образом, резко упростите свою задачу. Это, разумеется, упрощенная модель. Однако принцип ограниченной рациональности произвел настолько сильное впечатление на экономистов, что, как я уже сказал, Герберту Саймону дали Нобелевскую премию по экономике за его антирациональные представления.

Другим человеком, который обогатил наше представление о принятии экономических решений, стал психолог Даниэль Канеман. Он также получил Нобелевскую премию по экономике, правда, через 20 лет после Саймона. Канеман указал на еще несколько устойчивых, очень важных переменных, которые определяют процесс принятия решений. Оказалось, что люди совершенно нерациональные существа. Канеман показал, что разные ситуативные переменные — формулировка задачи или размер показателей в условии — сильно влияют на ваш выбор.

То есть большая часть людей подвержена такой удивительной «заразе» под названием «отклонение от рациональности». В английской терминологии это называется cognitive bias (когнитивное искажение). Сам Канеман описал чуть меньше десятка подобных искажений. Однако сегодня их насчитывается около 70. В каждом конкретном случае когнитивные искажения имеют разную природу. Но именно они приводят к тому, что вы принимаете неоптимальные решения и совершаете ошибки.

Что это значит? Ошибка — это всегда отклонение от оптимального или наилучшего решения. Кстати, в экспериментах Канемана испытуемые решали по большей части именно счетные задачи, которые предполагают одно наилучшее решение. Увы, испытуемые — вполне образованные люди со специальным образованием, а также студенты хороших американских вузов — не демонстрировали прозорливость или особенную рациональность. Как оказалось, каждый из них в какой-то степени был подвержен тем самым когнитивным искажениям.

Работы Канемана произвели еще больший эффект, чем исследования Саймона. Хотя с точки зрения психологических подробностей, работы Канемана значительно более простые. Канеман продемонстрировал, что в большом количестве ситуаций мы запускаем автоматизированные, хорошо отработанные и часто ведущие к ошибкам процедуры принятия решений. Канеман назвал их эвристиками. Например, эвристика доступности (англ. availability heuristic) — это интуитивный процесс, в котором человек «оценивает частоту или возможность события по лёгкости, с которой примеры или случаи приходят на ум», т. е. легче вспоминаются. При подобной оценке человек полагается на ограниченное количество примеров или случаев. Это упрощает комплексную задачу оценки вероятности и прогнозирования значимости события до простых суждений, основанных на собственных воспоминаниях, поэтому такой процесс является необъективным. Эвристики приводят к когнитивным искажениям. За эту специфическую идею Канеману дали Нобелевскую премию (абсолютно заслуженно).

Благодаря сближению экономики и психологии, возникла новая интересная область под названием «поведенческая экономика». Она призвана описать то, как обычные люди принимают экономические решения. Здесь мы встречаемся с еще одним исследователем — Ричардом Талером. Он получил свою Нобелевскую премию по поведенческой экономике три года назад. Талер продолжил изучать внерациональные факторы, которые важны при принятии решений. И здесь нельзя не упомянуть одну из замечательнейших работ научной группы Талера. Она продемонстрировала, насколько специфическим образом люди принимают решения даже в тех ситуациях, когда на них не оказывается внешнее давление, а решение кажется предельно простым.

Есть такая народная традиция, которая в России известна как «колядование». На определенные праздники взрослые и дети стучатся в дома, поют песни, танцуют и получают за это конфеты или небольшие подарки.

Представим теперь кампус американского университета, где живут преподаватели со своими семьями и детьми. В качестве подготовительного этапа каждая семья обсуждает со своими детьми, какие конфеты они любят больше всего. Скажем, кто-то любит Snickers, а кто-то Mars или Nuts. Подчеркну, что до начала эксперимента мы знаем предпочтения каждого ребенка.

После этого родители покупают большое количество всех любимых конфет. В каждом доме перед началом эксперимента  есть все названные конфеты в большом количестве.

Затем начинается основной этап. Дети, которые естественно не знают о проделанной работе экономистов и психологов, берут свои мешочки, надевают красивые наряды и начинают ходить по домам. Что делают исследователи? В каждом доме детей спрашивают: «Хотите ли вы конфет?». Дети хором кричат: «Конечно, да!». Им показывают горы конфет и говорят: «Берите, сколько хотите любых конфет». Казалось бы, как себя должен вести рациональный субъект в этой ситуации?  Ну, если я люблю Snickers, то я всюду должен брать именно их, ведь это мои любимые конфеты. Как ведут себя дети?

Удивительным образом они берут примерно одинаковое количество конфет всех видов. Получается, что они ведут себя абсолютно нерационально. При этом в рамках данного квазиэксперимента происходит двойной контроль. С одной стороны, в каждом доме считают количество конфет, отданных детям, а, с другой стороны, у родителей есть доступ к мешку ребенка. Гипотеза о том, что ребенок, который любит Snickers, возьмет 90-100% этих конфет, оказалась неверной. Дети брали примерно одинаковое количество разных конфет.

Вроде бы дети в данном случае должны подчиняться собственным потребностям, желаниям и интересам. Однако результат получился совершенно контринтуитивным.

Ричард Талер обнаружил за свою длинную исследовательскую жизнь множество подобных контринтуитивных результатов. Интересно и то, что премию ему дали не только за исследование принятия решений, но и за некоторую практическую рекомендацию. Он придумал процедуру под названием «nudge» — «подталкивание». Это экономическая стратегия, при которой вы помогаете людям принимать правильные экономические решения. Талер несколько лет был советником британского правительства по некоторым принципиальным вопросам, в том числе пенсионным. Он придумал несложную и эффективную процедуру, которая помогала людям опасных профессий, например, шахтерам, за несколько лет до выхода на пенсию выбрать наиболее выгодные пенсионные программы.

Таким образом, всё больше и больше психологических переменных вступают в игру. Всё больше условий оказываются значимыми с точки зрения того, какая альтернатива выиграет, какая окажется наиболее предпочитаемой и т.д. И для психологов, и для экономистов нечто поверхностное, мало связанное с самой сутью задачи оказывается критически важным в области принятия решений и поиске альтернатив.

— Проводились ли исследования, посвященные влиянию стресса на принятие решений?

— Да, подобные исследования проводились. Резюмируя, можно сказать, что стресс — вещь, конечно, очень неприятная. А в процессе принятия решений он действительно в значительной степени играет разрушительную роль. В напряженной ситуации люди принимают более стереотипные и менее удачные решения.

Процессы, отвечающие за тонкие параметры оценки, за выработку хитрых альтернатив, — притормаживаются. Из этого выходят достаточно понятные и практические следствия. Для профессиональных сообществ — сотрудников спецслужб, пожарных, спасателей — разрабатываются специальные упражнения, которые учат их действовать быстро и эффективно в условиях стресса. Сейчас подобные программы улучшаются и дополняются.

— Влияет ли уровень ответственности на принятие решений, когда речь идет о главах государств или руководителях крупных компаний?

— В этой области, к сожалению, у психологов очень мало данных. Если проанализировать ту информацию, которая доступна широкой публике о крупных политических деятелях, выдающихся управленцах, бизнесменах, то можно заметить, что реальных живых подробностей, особенно про политиков, практически нет. Зачастую, это лишь приглаженные, очень глянцевые, мало информативные с точки зрения объяснения реальных механизмов принятия решений данные. С одной стороны, это правильно. Но, с другой стороны, это затрудняет ответ на вопрос — что происходило на самом деле?

Психологи любят те редкие ситуации, когда реальная информация о действиях ответственных фигур в сложных ситуациях становится доступной. Такой информации очень немного, и, к сожалению, большая ее часть не имеет отношения к нашей стране.

Например, по американским законам государственные документы о тех или иных событиях должны быть рассекречены через 25, 50 или 75 лет. Любой желающий получает доступ к документам и может выяснить много интересного о том, на каких основаниях принимались важные решения много лет назад.

В России, к сожалению, подобной практики нет. Множество важных событий остаются плохо понятными.

Вернемся в США. Американский психолог Ирвинг Джейнис проанализировал рассекреченные документы об американском вторжении на Кубу в заливе Свиней (Операция в бухте Кочинос. – Прим. НР). В документах сохранилась информация о том, как американская администрация, правившая в те годы, принимала ответственные решения о подготовке десанта на основании информации о кубинских эмигрантах, их вооружении, режиме Фиделя Кастро и т.д. По данным видно, насколько своеобразно проходил процесс принятия сложного решения о вторжении войск.

Джейнис описал явление под названием Groupthink или групповое мышление. Но мне больше нравится перевод «групповая порука». Суть явления заключается в том, что группа лиц, принимающих решения в угоду сплоченности и единомыслию группы жертвует той информацией и теми людьми, которые не укладываются в общий консенсус.

Американская администрация, которая должна была рассмотреть разные альтернативы, стала отвергать разведданные, которые не соответствовали ожиданиям, игнорировать открытые сообщения об утечках и т.д. В угоду сплоченности и почти принятому решению были отвергнуты все критические замечания. Всё это привело к оглушительному поражению с большими человеческими и политическими потерями.

Психологическая подоплека неудачных решений — большая редкость для анализа. Скорее всего, с ответственностью и качеством принятия решений на самом верху дела обстоят не очень хорошо. Однако один случай, разумеется, ни о чем не говорит.

— Поговорим о задачах. Как и какие задачи решает человек?

— Существует невообразимое множество задач. Задача — это такая ситуация, когда перед вами стоит цель, но достичь ее сходу невозможно. Скажем, вам нужно открыть окно, чтобы проветрить комнату. Если между вами и окном нет препятствий, то это не задача, ведь вы просто подходите и открываете окно. Задача становится таковой, если между вами и окном появляются какие-то препятствия. Например, на окне сидит страшный зверь. Или в комнате с вами люди, которые явно против и боятся замерзнуть. Соответственно, вам нужно придумать что-то, чтобы отпугнуть страшного зверя или уговорить остальных людей, представить аргументы в пользу открытия окна.

Чтобы решить задачу, нужно найти способы, которые позволят обмануть условия, придумать что-то для достижения цели. В этом смысле задачи изучают около 150 лет. За это время психологи много чего узнали о процессе решения задач. Например, описали основные этапы этого процесса, факторы, которые помогают ускорить решение задачи или мешают ему. Эти факторы бывают двух типов — ситуативные и личностные (постоянно действующие). Скажем, некоторые личностные черты помогают решать задачи, а некоторые наоборот мешают.

Помимо этого ученые знают, что задачи решаются по-разному, с точки зрения работы психологических механизмов. Есть задачи, которые эффективно решаются последовательно — step by step, а есть те, которые можно решить, лишь резко изменив ход действий, уловив какие-то важные условия задачи, незаметные до того.

Такие переломные моменты называют инсайтом или озарением. В этом случае, траектория решения резко изменяется. Теории инсайта, которые считают его необходимой составляющей человеческого мышления, описывают человеческое мышление как целиком непохожее на модели искусственного интеллекта.

Существует также и другой тип задач, а, следовательно, и направление исследований. Сложные, неопределенные задачи принято называть проблемами. Здесь важно сделать терминологическое уточнение. Как правило, в английском, французском, немецком да и в русском языке слова «задача» и «проблема» рассматриваются как синонимы. Однако психологи заметили, что они решаются по-разному, поэтому принято считать, что это два разных типа затруднений — задачи и проблемы.

Проблема отличается от задачи тем, что в этом случае не определены ни средства, ни цель. Проблема хорошо описывается максимой из старой русской народной сказки — пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

С проблемами можно столкнуться в организационно-управленческой сфере, скажем, выпустить на рынок новый продукт, снизить издержки производства, отвоевать долю рынка. Проблемы бывают научно-исследовательскими. Например, коллеги вполне уверены, что инсайт — существует, однако психологические механизмы инсайта — предмет острейших дискуссий. Это типичный вариант хорошей научной проблемы. Мы понимаем, что явление существует, но объяснить его суть до конца не можем.

И, конечно, существуют личностные проблемы. Самая типичная из них — переживание потери близкого человека. В такой ситуации человеку сложно принимать важные решения, тяжело коммуницировать с окружающими. Но рациональных решений эта проблема не допускает. Ее необходимо пережить. Это проблема изменений собственного образа жизни, представлений о самой жизни, об отношениях между живыми и мертвыми. Психологи обнаружили разницу между проблемами и задачами не так давно. Хотя сейчас это уже устоявшееся отличие.

Идея о том, что человеческое мышление — универсально, всё меньше похожа на действительность. По мере появления новых данных выясняется, что мышление предметно специфично — то есть мышление оказывается разным для разных задач и проблемных ситуаций. Представьте набор домашних инструментов, когда у вас одна рукоятка и множество насадок для решения конкретных задач. При этом, если какой-то насадки не хватает, то и часть задач для вас недоступна. В рамках этой метафоры решение задачи — это поиск нужной насадки. А решение проблемы — это поиск самих инструментов.

— Зависит ли процесс решения задач от опыта?

— Безусловно. Психологи очень любят изучать так называемых профи (экспертов), которые отлично решают задачи и проблемы в своей сфере. Например, психологи часто работают с шахматистами. Во-первых, их деятельность напрямую связана с решением задач . Во-вторых, у шахматистов есть рейтинги — точная количественная оценка силы игрока.

Другая более значимая категория испытуемых — это врачи. Медицинская диагностика — это еще одна большая зона психологического интереса. Существует явное различие между врачом, только что окончившим медицинский ВУЗ, и опытным диагностом, который проработал много лет.

Именно так, сравнивая новичков и профи, исследуют механизмы профессионального мышления. Например, очевидно, что опытный диагност быстрее и с меньшим количеством ошибок поставит верный диагноз. Психологи пытаются разобраться — за счет чего это происходит. Такие исследования актуальны и для сферы образования: они позволяют сформировать практические рекомендации о том, как учить студентов, какому опыту нужно набираться молодым специалистам, чтобы быстрее стать профи. Вопросов пока больше, чем ответов.

— Расскажите подробнее о ваших исследованиях.

— Мы решили проанализировать психологические подоплеки эпидемии и то, как меняется человеческое поведение по мере распространения коронавируса. То, как мы защищаем себя, то, как мы следуем рекомендациям или не следуем, как мы старательно, или не очень, выполняем те запреты, которые на нас свалились. От этого зависит вероятность заражения, собственное здоровье людей и здоровье их близких.

Область наших исследований связана с так называемыми ментальными моделями. Ментальные модели — это поверхностное знание о предметах и процессах, которые нас окружают, представления о них. Мы пытались понять, как представления испытуемых о коронавирусе влияют на их поведение: скажем, как они защищаются или не защищаются от заражения.

Если известно, что коронавирус распространяется через поверхности, часто ли испытуемые моют руки или носят перчатки? Если они уверены, что коронавирус передается воздушно-капельным путем, носят ли они маски? И т.д.

То есть мы пытались сопоставить между собой ментальные модели, связанные с коронавирусом и защитное поведение людей. Разумеется,  они оказались связаны. При этом выяснилось, что они также связаны с множеством разных показателей. Например, со склонностью верить в теории заговора.

Мы также заметили более интересные связки для прогнозирования поведения людей в ходе эпидемии. Например, при каких условиях люди будут нарушать запреты, осознавая при этом, что они нарушают правила. Ясно, что бывают ситуации, когда нужно помогать родственникам или отвезти кого-то в больницу. В этом плане ситуация достаточно прозрачная. Но есть люди, которые сами создают (или придумывают) условия для нарушения запретов. Скажем, человек увлечен спортом. Он ждет наступления ночи, чтобы побегать по пустым дорожкам в парке. Он понимает, что это нарушение, но говорит, что здоровье дороже.

Подобные находки — самые интересные и «вкусные» для психолога. Именно они позволяют предсказывать человеческое поведение. А это — одна из главных задач любого психологического исследования.

Источник изображения:123RF