Наука на Дальнем Востоке: от первых физтехов до междисциплинарных исследований. Интервью с академиком Михаилом Гузевым

Как развивалась академическая наука на Дальнем Востоке и какую роль в ее рождении и эволюции сыграли физтехи? Чем славятся дальневосточные институты РАН? Почему без высшей математики невозможно обеспечить безопасность горнодобывающих работ? Как простое физическое явление кавитации помогает в медицине? Об этом и многом другом «Научной России» рассказал директор Института прикладной математики ДВО РАН академик Михаил Александрович Гузев в интервью о дальневосточной науке и своем пути исследователя.

— Как родилось и развивалось Дальневосточное отделение Российской академии наук? Какие исследователи связаны с его созданием и эволюцией?

— Мы с вами находимся в Математическом институте им. В.А. Стеклова Российской академии наук (Москва) — замечательном центре математической науки нашей страны и, вне всякого сомнения, одном из ведущих мировых математических центров. Очень символично, что зал, где мы беседуем, напоминает об истории и ученых, представляющих собой наше национальное научное достояние. При этом многие из выдающихся личностей, чья деятельность связана с Математическим институтом, участвовали в мощных интеллектуальных бросках в Сибирь в 1950-е гг. и на Дальний Восток в начале 1970-х гг. Российским ученым знакомы имена академиков Михаила Алексеевича Лаврентьева и Сергея Львовича Соболева — отечественных математиков, которые вместе с академиками Сергеем Алексеевичем Христиановичем и Андреем Алексеевичеч Трофимуком были основателями Сибирского отделения Академии наук СССР, начавшегося с создания Академгородка в Новосибирске. У истоков создания академической науки (1932) на Дальнем Востоке стоял академик Владимир Леонтьевич Комаров, президент Академии наук СССР (1936–1945). Рубеж 1957 г., когда было образовано Сибирское отделение АН СССР, оказался наиболее значимым для дальнейшего развития отечественной науки на Дальнем Востоке. Число новых научных учреждений росло небывалыми темпами, и все это способствовало тому, что в октябре 1970 г. созданные на Дальнем Востоке научные учреждения были объединены в самостоятельный Дальневосточный научный центр (ДВНЦ) Академии наук СССР. Любопытно отметить, что постановление президиума Академии наук СССР о создании ДВНЦ было принято после поездки президента АН СССР Мстислава Всеволодовича Келдыша (1961–1974) по Дальнему Востоку.

Центр возглавил известный советский географ, участник четырех антарктических экспедиций, руководитель геофизических экспедиций АН СССР в Восточную Африку Андрей Петрович Капица, сын академика Петра Леонидовича Капицы. Сам Петр Леонидович был одним из основателей Московского физико-технического института (Физтеха), а одним из первых ректоров МФТИ стал академик Олег Михайлович Белоцерковский — в 2025 г. отмечается 100-летие со дня рождения этого выдающегося ученого и организатора науки. Петр Леонидович и Олег Михайлович как раз курировали создание научных центров в СССР. Именно благодаря поддержке О.М. Белоцерковского на Дальнем Востоке сформировался инновационный подход к подъему кадрового потенциала Дальнего Востока. Руководство ДВНЦ АН СССР договорилось с Олегом Михайловичем об организации целевого набора абитуриентов в МФТИ для Дальнего Востока. Прием на первый курс осуществлялся в регионе, где предстояло работать выпускникам Физтеха. После четырех лет учебы в Москве они возвращались во Владивосток для завершения образования на пятом-шестом курсах. Для обеспечения их учебного процесса в 1976 г. при Институте автоматики и процессов управления ДВНЦ АН СССР открылась базовая кафедра МФТИ с выпуском дипломированных специалистов непосредственно во Владивостоке. Выпуск первых физтехов (именно так, не физтеховцами, принято называть выпускников МФТИ. — Примеч. ред.) для работы на Дальнем Востоке состоялся в 1978 г.

В формировании физико-математического ландшафта на Дальнем Востоке — также большая заслуга академиков Людвига Дмитриевича Фаддеева, Сергея Петровича Новикова, Сергея Константиновича Годунова. Они регулярно приезжали читать лекции на Дальневосточную математическую школу, организатором которой был академик Евгений Васильевич Золотов. У меня сохранился препринт лекций Л.Д. Фаддеева на школе в Хабаровске для молодых исследователей. С.К. Годунов рассказывал мне, что именно на школе в Находке, куда он приезжал с лекциями, у него родилась идея написать книгу о современных аспектах линейной алгебры.

Я коснулся очень близкого мне физико-математического направления, но насыщение специалистами произошло по всем наукам в целом: биологии, химии, океанологии и многим другим. К 1980 г. в разных уголках Дальнего Востока уже появилось около 20 институтов: на Камчатке, на Сахалине, в Магадане, во Владивостоке и в Хабаровске. И к концу 1980-х гг. их уже наполняли сформировавшиеся коллективы молодых исследователей, способные по-новому взглянуть на стоящие перед ними научные задачи. Уровень их подготовки в сочетании со знанием конкретных проблем региона помог сделать стиль работы академических институтов отвечающим духу времени. При этом научный потенциал Дальневосточного региона возрос настолько, что в 1987 г. Дальневосточный научный центр АН СССР был преобразован в Дальневосточное отделение АН СССР (с 1991 г. — ДВО РАН).

— Как начался ваш путь в науке?

— Я окончил физический факультет Ленинградского государственного университета (сейчас — Санкт-Петербургский государственный университет). В числе моих преподавателей были известные математики академики Ольга Александровна Ладыженская и Людвиг Дмитриевич Фаддеев, что для меня само по себе большая честь.

После завершения аспирантуры в университете и защиты диссертации искал работу по специальности. По стечению обстоятельств такое желание реализовалось во Владивостоке в Тихоокеанском океанологическом институте ДВНЦ АН СССР. Благодарю судьбу, что попал в очень хорошее окружение единомышленников: молодой амбициозный коллектив физтехов, кандидатов наук. Все мы были очень целеустремленными, каждому из нас хотелось не то чтобы достичь высших результатов, а, скорее, быть не хуже коллег. Сотрудники были заточены на решение задач, тематика которых определялась научными исследованиями института. В нашем отделе царил соревновательный дух, мы работали с энтузиазмом, увлеченно и плодотворно, не жалея времени и сил. Нашим научным руководителем был выдающийся исследователь, доктор наук, тоже физтех Валерий Исаакович Кляцкин. Должен сказать, что многому научился, потому что советская школа Физтеха была совершенно особенной. Я в дальнейшем в жизни не раз общался с воспитанниками этой школы и восхищался их особой научной выделенностью благодаря широкому научному кругозору. Сейчас мои коллеги-физтехи, сохранившие верность науке, — доктора наук и члены РАН. В частности, исследовательскую работу на Дальнем Востоке ведут члены-корреспонденты РАН Александр Александрович Саранин, Андрей Вадимович Зотов, Александр Федорович Щербатюк.

— Кто оказал на вас влияние на вашем исследовательском пути?

— В жизни на нас влияют многие люди, но это влияние может быть как кратким, так и длительным; сами встречи могут быть как мимолетными, так и оставляющими глубокий след на всю жизнь.

Говоря о Дальнем Востоке, хотелось бы провести интересную параллель с историей из жизни выдающегося ученого, президента Российской академии наук академика Владимира Евгеньевича Фортова, изложенной им в книге «Яков Борисович Зельдович». В 1971 г. был создан Институт автоматики и процессов управления ДВНЦ АН СССР. И для укрепления научных кадров Дальнего Востока Владимира Евгеньевича распределили в этот институт после защиты кандидатской диссертации. Однако незадолго до отъезда во Владивосток В.Е. Фортов выступил с докладом на Всесоюзном симпозиуме по горению и взрыву в Ленинграде, где случайно встретился с академиком Яковом Борисовичем Зельдовичем — кстати, в этом зале есть его фотография. Послушав выступление молодого ученого, Яков Борисович рекомендовал его в отделение Института химической физики АН СССР в подмосковном городе Черноголовке. Так В.Е. Фортов остался работать в Москве.

Похожая встреча произошла у меня во Владивостоке с выдающимся ученым академиком Вениамином Петровичем Мясниковым. После избрания его директором Института автоматики и процессов управления он временно жил в общежитии, и мои коллеги, будучи его соседями, часто пересекались с ним. Вениамин Петрович обсуждал с ними различные научные темы, стараясь сформировать вокруг себя творческую молодежную атмосферу. Меня это заинтересовало. В 1991 г. я перешел к нему в институт, и с этого момента моя судьба и тематика моих исследований в значительной степени определялись тем, что мы с ним обсуждали.

У него был энциклопедический ум, замечательная логика. Он по-отечески относился ко мне и, конечно, оказал на меня сильное влияние. Нельзя сказать, что он давал мне конкретные указания, чем заниматься, — идеи для исследований рождались сами, когда мы обсуждали с ним трудные научные проблемы. Вениамин Петрович был целым океаном науки: с ним было интересно часами беседовать обо всем. И не только о науке. Он приучил меня мыслить о проблемах глобально и говорил, что если хочется чего-то достичь в науке, нужно ставить серьезные задачи, стараться решить их в меру своих возможностей, а затем двигаться дальше, за что я бесконечно ему благодарен. В своей жизни я стараюсь следовать стилю работы своего учителя. Мне хочется сравнить его с великим деятелем эпохи Возрождения Леонардо да Винчи по широте знаний, по выдающимся особенностям характера.

— Какими исследованиями вы занимаетесь в настоящее время?

— Приведу простой пример: болты, которыми затягиваются крышки резервуаров с высоким давлением, должны выдерживать большую нагрузку, чтобы скомпенсировать давление. Тогда возникшее напряжение в болте необходимо для обеспечивания надежности конструкции. Однако напряженное состояние может играть отрицательную роль в материалах, приводя к нежелательным последствиям, в частности в сварных швах, когда уровень напряжения в них превосходит прочность металла, приводя к его разрушению. Инженерная практика показывает, что при изготовлении материалов в них всегда возникает внутреннее напряженное состояние, и для его объяснения необходимо использовать модели сплошной среды. Хорошо разработана классическая теория упругости, но ее решения приводят к тривиальному результату. Однако еще в 1950-е гг. была высказана идея использовать при описании внутренних напряжений объекты, отсутствующие в классической теории. Такие объекты допускают естественную геометрическую интерпретацию, но не в окружающем нас евклидовом пространстве, а в неевклидовом. Это нелегко принять и понять, поскольку, говоря о предметах, мы привыкли мысленно строить их образы, а здесь так просто не получается. В процессе исследования мне удалось предложить математическую схему работы с такими неевклидовыми объектами и расширить классическую теорию.

Сейчас находятся практические приложения для построенной неевклидовой модели сплошной среды. Следует выделить результат по описанию разрушения горных пород в условиях всестороннего сжатия. Это известное явление зональной дезинтеграции отлично легло в предложенную неевклидову модель. В дальнейшем она оказалась эффективной при анализе характеристик горных пород при внешнем воздействии и других интересных природных эффектов.

— Насколько я понимаю, применение этого подхода к горным породам полезно для горнодобычи?

— Да. Это необходимо для обеспечения безопасности таких работ, потому что в этих условиях возникает действительно уникальная ситуация, когда на глубине 1 км вокруг выработок формируется зона разрушения. Получается, что, с одной стороны, материал сжат, а с другой — в нем почему-то возникают трещины отрыва. В результате этого, если используется анкерная крепь — набор стержней, которые, прошивая слои пород вокруг выработки, не дают им обрушаться, — то можно попасть как раз в такую трещину и крепление не будет обеспечено. Но опаснее другое: эти трещины не стационарны — они двигаются. Поэтому необходимо понимать, каков механизм описанного процесса и какие уравнения нужны, чтобы качественно представить эту картину.

— О каких междисциплинарных изысканиях, которые проводятся в Институте прикладной математики, вам хотелось бы рассказать?

— Математика — это красота, а математика в медицине — это красота в квадрате. Пионерские работы в этой области принадлежат О.М. Белоцерковскому и его ученикам и посвящены моделированию процессов, происходящих в сердечно-сосудистой системе человека и периферической гемодинамике.

Я с удовольствием расскажу о масштабной междисциплинарной работе, начатой нами еще в доковидный период. В ней участвует очень большой коллектив, в том числе медики, физики, математики. Это исследование посвящено очень простому явлению, с которым мы сталкиваемся каждое утро на кухне, — кавитации. Простой пример кавитационного явления: когда вскипает чайник, в воде образуются пузырьки. Но кавитацию можно создавать и принужденно. Каким образом? Мы берем оптоволокно, погружаем его в жидкость, подводим к нему непрерывное лазерное излучение — и на конце волокна образуется пузырек. Так проявляется кавитация. Ввиду того что температура окружающей воды комнатная, а сам пузырь горячий, то он сначала расширяется, отдавая тепло окружению, затем останавливается и через некоторое время схлопывается. Любопытным оказалось то, что во время рождения и коллапса кавитационных паровых пузырьков формируются тепловые струи, которыми можно управлять. Более того, выяснилось, что они обладают разным характером действия. В частности, если поместить такое оптоволокно в заполненную холодной водой замкнутую полость (трубочку), то у образующихся в ней тепловых струй возникнет обратный механизм: инверсионное (обратное) движение жидкости. То есть такие струи могут работать как своеобразные насосы. Эти результаты были получены в экспериментах и подтверждены математическими расчетами. Таким образом, сложилась просто удивительная ситуация, когда эксперимент и теория шли параллельно и в некотором смысле подгоняли друг друга. Это красивейшее явление, по результатам исследования которого было подготовлено много хороших публикаций. Но особенно мы гордимся тем, что наша работа имеет очень ценный выход применительно к медицине. Приведу несколько примеров.

Первый — лечение геморроя. Этим заболеванием страдают многие, более того, известно, насколько непросто выполнять традиционную операцию для коррекции этой патологии и затем проводить реабилитацию пациента. Сейчас в частных клиниках прошли клинические исследования нового подхода к лечению геморроя с помощью исследованного нами эффекта кавитационного вскипания жидкости. Такая операция длится всего девять минут. При этом человек, страдающий геморроем, на лечение буквально приползает, а уходит из клиники самостоятельно. Ему даже не нужен больничный лист — уже на следующий день пациент выходит на работу. В случае традиционной операции пациент до двух недель проходит реабилитацию. И это затратно не только для пациента, но и для государства, ведь человеку необходимо обеспечивать больничную койку, наблюдение врачами и прочее. Поэтому я считаю, что разработанный с нашим участием новый подход к лечению этого недуга обладает колоссальными преимуществами.

Другой пример применения нашего исследования — удаление кисты груди у женщин. Этот подход также прошел клинические испытания: были проведены операции, при которых пациенты спокойно избавлялись от новообразования без рассечения кожи. Эстетически все остается красиво, у человека сохраняется нормальное психологическое состояние, а само восстановление происходит достаточно быстро. Но это тема для отдельной научной беседы.

Третий пример — лечение гнойных ран. В частности, после ранения могут оставаться не только осколки, но и грязь, занесенная в полевых условиях. Новый метод очистки ран, использующий эффект инверсионного движения жидкости в трубочке, уже был применен в одной из городских поликлиник и помог прийти в норму бойцам, испытывавшим серьезные мучения. Результат был очень хорошим.

Конечно, чтобы эти подходы начали применяться в частных клиниках, требуется определенное время для их сертификации. Но это уже зависит не только от нас. Безусловно, мы сотрудничаем с врачами в наших исследованиях, но чтобы разработанные методы были эффективны и безопасны, нужно убедиться в их соответствии всем необходимым требованиям.

— Как изменился исследовательский уровень Дальневосточного отделения РАН по сравнению с советским периодом?

— Научные исследования Дальневосточного отделения в целом прошли естественный путь от простого описания и классификации природных ресурсов и явлений до более глубокой систематизации и применения накопленных знаний и научных результатов для достижения поставленных целей, связанных как с познанием природы, так и с созданием технологий.

С точки зрения науки наш регион, конечно, непростой. Известно, что все находящееся на стыке океана и суши сопровождается самыми разнообразными экстремальными ситуациями. Я имею в виду не только характерные для Дальнего Востока тайфуны, но и температурные перепады, ветры и многое другое, включая обширную зону сейсмичности. Благодаря глубоким исследованиям, выполненным в Институте вулканологии и сейсмологии ДВО РАН на Камчатке, построены карты сейсмического районирования края, проводятся дальнейшие работы по обеспечению безопасности.

Другой пример научных достижений дальневосточных исследователей связан с деятельностью замечательного Тихоокеанского института биоорганической химии им. Г.Б. Елякова ДВО РАН. Георгий Борисович Еляков, фантастический, талантливейший человек, был первым директором ТИБОХ и возглавлял институт более 30 лет. Физиологически активные вещества, полученные сотрудниками из флоры и фауны Мирового океана, были использованы для разработки ценных препаратов, применяемых в медицине. Ряд медицинских препаратов, разработанных здесь, имеют бóльшую эффективность в определенных ситуациях по сравнению с общепринятыми.

Или, например, возьмем исследования по этнографии, истории и археологии. Во Владивостоке расположен Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока, директором-организатором которого был академик А.И. Крушанов. Направления работы института очень актуальны, поскольку люди осваивали Дальний Восток неоднородно. При этом существуют территории, активно населявшиеся людьми во все времена, а есть земли, где человек жил в течение, допустим, всего 100–150 лет, а затем уходил. И поскольку период обитания людей в некоторых местах длился сравнительно недолго, науке до конца не известно, что там происходило. Можно, конечно, сказать, что такие изыскания не имеют большого значения на мировом уровне, но давайте будем честны — история нужна нам самим. И в этом смысле нам безразлично, что думают о российской истории зарубежные коллеги. В первую очередь важно, чтобы мы сами ее помнили и, как говорится, учились у истории. 

— Какие проблемы необходимо решить в области развития Дальневосточного отделения РАН?

— Я думаю, что основная проблема — необходимость сохранения ученых и их качественного состава на Дальнем Востоке. Она существовала всегда, просто сейчас, как мне кажется, стала обостряться. Дело в том, что большое количество молодых кадров накапливают определенный опыт работы в академических институтах, но затем покидают их, получив более выгодные предложения в других местах.

Такие процессы мобильности кадров наверняка будут происходить всегда, но сейчас главное — не упасть до такого критически низкого уровня, при котором некоторые научные направления полностью уйдут с Дальнего Востока. Потому что науку очень непросто создать, но при определенных обстоятельствах очень легко разрушить.

— Какую роль, с вашей точки зрения, играет наука в современном обществе?

— Приведу простой пример: нам же нужно пить чистую воду, иметь качественные продукты питания. Все это обеспечивают наука и технологии. Нам требуются для жизни нормальные климатические условия. А поскольку многие жители нашей планеты обитают на побережьях, то для них усиливается острота проблемы подъема уровня Мирового океана. Согласно оценкам, сейчас он составляет 3 мм в год. И это значительная цифра: спустя 100 лет, если темп роста сохранится, она возрастет до 30 см, что создает реальную угрозу. Например, для Нидерландов: 40% территории этой страны могут оказаться под водой. Спрятаться от такой ситуации невозможно. Над подобными проблемами необходимо размышлять и пытаться понять, почему это происходит и как это компенсировать. В нашем регионе для изучения подобных вопросов предлагается создать Дальневосточный природно-климатический центр.

Таким образом, я думаю, что наука — основа устойчивого существования не только нашей страны, но и человечества в целом.

— Вы не только исследователь, но и популяризатор науки. Например, этой осенью вы принимали участие в Школе для учителей математики базовых школ РАН в Новосибирске. Расскажите, пожалуйста, немного подробнее о вашей работе в рамках этого проекта. Какие впечатления оставила поездка?

— Популяризатор науки — это громко сказано. Я всегда участвую в мероприятиях, направленных на популяризацию науки, и у себя во Владивостоке, и в других городах, например, как вы упомянули, в Новосибирске. Сложилось так, что я был там на научной конференции и в этот же период Институт математики им. С.Л. Соболева СО РАН проводил конференцию учителей. И когда меня попросили выступить, я, конечно, не мог отказаться. Мы прекрасно понимаем, что если хотим, чтобы учителя хорошо, правильно готовили школьников, то нам необходимо поддерживать контакт с преподавателями.

Это было замечательное мероприятие. Целую неделю учителя из разных уголков нашей страны от Владивостока до Архангельска с большим интересом слушали выступления приглашенных лекторов, участвовали в увлекательных экскурсиях. Я думаю, что такие встречи очень правильны: с одной стороны, преподаватели узнают, чем занимается наука, а с другой стороны, мы сами должны их слышать, понимать, что учителям хочется сделать для своих школьников. Подобные конференции дают возможность полезного обмена опытом между сторонами. Например, после лекций преподаватели советовались с выступавшими учеными, как лучше излагать на уроках те или иные темы.

— Что еще вам хотелось бы осуществить в ближайшие годы как в области исследовательской работы, так и в сфере популяризации науки?

— В исследовательской работе всегда помню наставление Вениамина Петровича Мясникова: чтобы было интересно работать в науке и получать достойные результаты, нужно ставить сверхзадачи. Изучение самой главной тайны человечества — тайны происхождения жизни на Земле… Что может быть заманчивее для исследователя? Здесь я не оригинален. Физики не обошли эту тему: достаточно вспомнить Эрвина Шредингера, Ларса Онзагера, Г.А. Гамова. И, как это часто бывает в науке, интерес к этой проблеме то затухает, то вновь возникает. А к настоящему моменту сформировались достаточно большие, надежные биологические знания, требующие осмысления. Простая постановка вопроса: жизнь — эпифеномен химии или надо смотреть глубже? Академик Юрий Николаевич Журавлев предложил поработать над этой проблемой. Для понимания разных аспектов жизни полезными оказались идеи микрофизики, но приходится также использовать подходы алгебраической геометрии, теории категорий, консультироваться с экспертами по искусственному интеллекту. Принципиально новым выводом при таком анализе становится то, что многие признаки живых систем, включая способность к дарвиновской эволюции, могут появиться в их квантовых предшественниках задолго до того, как эти системы будут оснащены атрибутами химических систем. У нас с Юрием Николаевичем проходит регулярный рабочий семинар, на котором мы обсуждаем вопросы и новые задачи в этой области. Я очень надеюсь продолжить наши совместные исследования.

В организационном аспекте работы мне как директору института, находящемуся на этой должности уже более 15 лет, хотелось бы, чтобы в будущем институт продолжал развиваться с новыми молодыми людьми в управлении. Разумеется, это новое время и, как говорится, новые привычки, но такие перемены должны быть. И, на мой взгляд, здесь моя мера ответственности заключается в том, чтобы такие кадры появились.

Деятельность по популяризации науки может идти по разным направлениям. Очень правильно, когда в программу научных конференций включают заседания, посвященные истории научных исследований, биографии ученых. Так было на Всероссийском съезде по механике в Санкт-Петербурге (2023), на конференциях, которые проводил в 2024 г. Институт математики им. С.Л Соболева СО РАН, на конференциях математических центров России в Санкт-Петербурге (2024). Желательно, чтобы такая инициатива стала традицией во время проведения научных мероприятий, поскольку позволяет сохранить связь поколений в науке и не забывать, что мы стоим на плечах гигантов.

Конечно, ученые должны рассказывать об ученых, но как стать ближе к тем, кто профессионально не занимается наукой, а обходится общей информацией о ней? В настоящее время на территории России активно развивается познавательный туризм для ознакомления широкого круга людей с историко-культурным наследием страны, ее уникальными природными богатствами. Упомяну туристические маршруты, открытые по инициативе Русского географического общества: «Тропы поэтов» в Кабардино-Балкарской Республике; «Между строк», включающий маршруты по Переделкину; проект «Тагил 300». Почему бы не предусмотреть создание аналогичных проектов об ученых, внесших значительный вклад в развитие отечественной науки?

В настоящее время первый проект такой научной тропы формируется в Кабардино-Балкарской Республике. Он включает создание туристического маршрута на пик академика Фортова. Спортивную часть маршрута смогут пройти туристы любого возраста и физической подготовки. При этом на тропе планируется установить несколько бивуаков и стендов, на которых будет рассказываться о наиболее ярких научных результатах Владимира Евгеньевича Фортова. Это предполагается сделать в доступной форме, и это должно заинтриговать туристов, а у молодых людей, ищущих свой путь в жизни, пробудить интерес к науке.

Инициативная группа проекта научной тропы с сотрудниками Центра географических исследований Кабардино-Балкарского центра РАН предложила замечательную идею: увековечить память всемирно известных российских ученых — М.В. Келдыша, И.В. Курчатова, С.П. Королева, Я.Б. Зельдовича, Н.Н. Семенова, Л.Д. Ландау, П.Л. Капицы, М.А Лаврентьева, А.Д. Сахарова, Ж.И. Алферова — путем присвоения их имен безымянным вершинам, расположенным недалеко друга от друга. Это позволит создать научно-познавательный кластер, а затем научные маршруты, посвященные каждому ученому, и объединить их в одну сеть.

Недаром говорят, что идеи витают в воздухе! Недавно мне было очень приятно узнать об инициативе Русского географического общества дать имена академиков А.В. Жирмунского, Г.Б. Елякова, В.И. Ильичева, В.Л. Касьянова морским мысам на острове Рейнеке, расположенном к югу от Владивостока в заливе Петра Великого. Эти ученые посвятили жизнь Дальнему Востоку и, несомненно, заслужили нашей памяти.

Фото в тексте: Николай Малахин / «Научная Россия», Елена Либрик / «Научная Россия», freepik / фотобанк Freepik, r3dmax / фотобанк Freepik, bedneyimages / фотобанк Freepik, tatianamalinin / фотобанк 123RF, jcomp / фотобанк Freepik, Константин Кукушкин / предоставлено С.В. Фортовой, фото из личного архива С.В. Фортовой.