Экология, энергетика, экономика и этнос. Научный взгляд академика Роберта Искандеровича Нигматулина

Академик Роберт Искандерович Нигматулин дважды выдвигал свою кандидатуру на выборы президента Российской академии наук. Основой всех предвыборных кампаний оставалось одно — возвращение авторитета РАН и российских ученых. И пусть стать президентом академии не удалось, Роберт Искандерович делает все возможное, чтобы голос ученых звучал громче, особенно на государственном уровне. Благодаря многогранному опыту как в науке, так и в общественной сфере Роберт Искандерович написал монографию «4 Э нашей жизни: экология, энергетика, экономика, этнос», в которой представил экспертный взгляд на главные направления развития страны. Об этом и не только — наш разговор с Робертом Искандеровичем Нигматулиным.

— Научные сотрудники Института океанологии РАН ежегодно получают правительственные или государственные награды. В чем секрет актуальности и новизны исследований, которые здесь ведутся?

— Институт океанологии им. П.П. Ширшова РАН — особое научное учреждение. Во-первых, океанология представляет собой направление, в котором бок о бок работают физики, математики, географы, геологи, биологи, инженеры. То есть исследования имеют комплексный характер. Во-вторых, каждый год экспедиции приносят новые экспериментальные данные и новые вопросы. У теоретиков появляется пища для размышлений и расчетов. И это уникальная ситуация.

Например, в математике и физике часто не хватает экспериментальных данных. В океанологии, наоборот, наблюдается их избыток. Поэтому у сотрудников института всегда есть что-то, что нужно анализировать и интерпретировать.

Не могу не сказать о роли океана в жизни человека. Прежде всего, океан влияет на климат. Теплоемкость океана в сотни раз больше теплоемкости атмосферы. При этом атмосфера очень капризна и непостоянна, тогда как океан более стабилен. Конечно, он тоже меняется. Но по сравнению с атмосферой таких изменений (температуры, скоростей) гораздо меньше.

Океан дает нам пищевые и лекарственные ресурсы. Он влияет на течения, ответственные за перенос тепла. Особое значение океан приобрел в контексте геологии и добычи полезных ископаемых. В связи с истощением месторождений на суше активнее разрабатываются технологии добычи ресурсов со дна океана. С этим связаны экологические вызовы, которые также требуют новых технологий.

Нельзя забывать, что с океаном связаны катастрофические явления, такие как землетрясения на дне, цунами и волны-убийцы. Они также остаются предметом исследований океанологов.

Все большее внимание уделяют Арктике. Часть исследований имеют геополитический характер, связанный с разделением для экономической деятельности не только шельфа, но и глубоководных зон океана. Речь идет о зонах, где много рыбы или залежей минеральных ресурсов.

— Существует распространенное мнение, что океан — это космос на Земле. Согласны ли вы с этой формулировкой?

— Да, но она применима не только к океану, но и к атмосфере, твердой поверхности Земли. Если говорить об океане, то основные вызовы связаны с давлением на глубине, которое затрудняет глубоководные исследования. Как известно, самая глубокая точка Марианской впадины — 10 994 м. Еще в 1950-е гг. ученые полагали, что глубже 500 м не может быть жизни. Но как оказалось, те или иные формы жизни есть даже на глубине 11 км.

Казалось бы, мы, живущие в континентальной части материка, в Москве, так далеки от океана. Но на самом деле мы постоянно находимся под его влиянием. Например, теплые потоки океанского течения Гольфстрима иногда доходят и до Москвы, давая нам передохнуть от морозов. Это все влияние океана.

— И атмосферы?

— Да. Принято считать, что именно океан управляет атмосферой. Тот же Гольфстрим — это океанское течение. С собой теплая вода приносит теплый воздух, поэтому в Европе зимы не такие холодные по сравнению с континентальной частью.

— Вернемся к вопросу о связи науки и развития государства. Еще 8 лет назад вы написали монографию «4 Э нашей жизни: экология, энергетика, экономика, этнос». Почему именно эти направления вы считаете приоритетными?

— Эти направления касались моей научной и государственной деятельности. Помимо исследовательской работы в области прикладной математики и механики, мне довелось быть депутатом Государственной думы, поработать в комитете по экологии, возглавить научные организации Российской академии наук и республиканской академии наук в Республике Башкортостан. А там, помимо привычных академических проблем, мне пришлось столкнуться с решением этнических вопросов и межнациональных отношений, проблемой сохранения национальных языков. В 1990-е гг. этнические вопросы были острыми. И я попал в их эпицентр.

Поэтому вопросы национальности, этноса для меня самого очень важны. Пусть я и вырос в Москве, но мои предки — башкирские татары. Я много размышлял о том, что определяет национальность человека. На мой взгляд, в большей степени на это влияет литература, на которой человек вырос, которую изучал в школе.

Если говорить об экономике, то интерес к ней зародился, когда я стал депутатом. Я постигал экономическую теорию благодаря академику Дмитрию Семеновичу Львову, академику Леониду Ивановичу Абалкину, академику Абелу Гезовичу Аганбегяну.

Отмечу, что многие ученые еще в 1990-е гг. предупреждали о том, что необходимо качественно менять особенности экономического развития. Я повторял не раз, что в России реализуется неправильная экономическая политика. Складывается ощущение, что руководство страны только сейчас начинает это осознавать. За последние десятки лет почти ничего не было сделано, чтобы раскрыть экономический и инвестиционный потенциал нашей страны. Поэтому экономика и сегодня остается для меня значимой темой.

Другая важная для меня сфера — энергетика. Мой отец был энергетиком, а брат стал профессором и доктором технических наук по атомной энергетике и занимал должность заместителя министра атомной энергетики. Я убежден, что энергетика — это основа нашей жизни, особенно сегодня. При этом в России стоимость топлива и электроэнергии почти в два раза выше, чем в других странах мира. Это связано с тем, что ¾ добываемой нефти идет на экспорт. При этом ¼ нефти, оставшейся в стране, облагают НДФЛ. Это сильно бьет по промышленности, по сельскому хозяйству. Это колоссальная проблема, которую никто в правительстве не понимает.

— Спустя восемь лет думали ли вы о том, чтобы вновь написать книгу об этих направлениях, но с опорой на современные условия?

— Конечно. Время от времени думаю об этом. Но я не профессиональный писатель. Эту монографию я написал, когда вернулся из Уфы в Москву. У меня на полгода появились свободное время и вдохновение.

Сейчас я не могу себя заставить, поскольку веду активную профессиональную деятельность. В планах подготовить обновленное издание моей двухтомной книги по механике многофазных систем. Со времени первого издания в 1987 г. появились актуальные и новые результаты.

А что касается упомянутой вами книги «4 Э нашей жизни», многое из того, что я описывал восемь лет назад, изменилось. Например, введение ЕГЭ серьезно ударило по национальным школам.

Многие думают, что малые языки не нужны, что в конце концов все будут говорить по-русски. Это неправильная позиция. Многоязычие влияет на творческие способности, на культуру страны. Я иногда говорю своим коллегам: «Почему гибнут большие империи? Потому что все население переходит на один имперский язык». И уровень творческих способностей снижается. Одноязычие — это примитивизация.

По некоторым оценкам, 80% татар, башкир и представителей других национальностей скоро уже не смогут даже объясниться в любви на своем родном языке.

— У вас многолетний опыт работы со студентами. Замечаете ли вы разницу между поколениями? Какие научные направления интересуют современных студентов?

— Заметно, как сильно упал уровень теоретической подготовки студентов. Все это следствие постоянных изменений школьных программ, исходящих от непрофессиональных чиновников. Подобное происходит не только в России, но и в других экономически развитых странах мира. Распространяется популярное мнение: «Зачем мучить, перегружать и нервировать детей?» Мне довелось поработать в США, где 95% детей практически не получают привычное для нас сложное среднее образование с синусами, арктангенсами, сочинениями по литературе и заучиванием стихов и прозы, изучением иностранных языков. Господствует ложная парадигма: «Зачем все это людям, если они будут обслуживать гостиницы, работать таксистами и т.д.?» Но настоящее образование нужно, чтобы народ имел крепкие «мозговые мышцы».

Например, к нам на мехмат поступают способные ребята, которых при этом нам приходится подгонять по курсу школьной математики. В мое время подобных ситуаций не было, а для поступления требовалось решить очень сложные задания. 

— Вы представили сразу несколько проблем, связанных с развитием государства и науки. Какое решение вы бы предложили?

— На мой взгляд, образованием и наукой должны руководить опытные ученые и учителя, которые составляли учебники для школ и вузов и поработали руководителями школ и институтов. Во времена СССР Государственный комитет по науке всегда возглавляли академики и члены-корреспонденты.

Я не раз повторял, что научными организациями должны руководить ученые. Пусть институты подчиняются государству, но во главе их должны стоять люди, которые в своей деятельности будут опираться на отделения РАН по областям и направлениям науки. И, конечно, необходимо восстановить медицинскую и сельскохозяйственную академии. В таких отраслях, как медицина и сельское хозяйство, люди работают по-иному, они приближены к народной жизни. Это важно учитывать.

Если говорить об экономике, то руководителями заводов, крупных предприятий должны стать профессионалы в своем деле, а не неопытные юристы, экономисты и менеджеры.

Я понимаю, что на подобные изменения уйдут многие годы. Мы столько натворили, в том числе за последние 20 лет, что исправлять ошибки придется долго. Руководство страны должно это понять. Для этого необходимо налаживать отношения с учеными, призывать их думать над проблемами страны, о ее производительных силах, над внедрением новых технологий, прислушиваться к их мнению и учитывать научные результаты.