В сентябре 2022 г. на общем собрании членов РАН академическое сообщество избрало нового президента Российской академии наук, а также вице-президентов, членов президиума, руководителей научных и региональных отделений РАН. Каждому из новых руководителей РАН есть что рассказать о предстоящей работе, о будущем академии наук, а также о своих изысканиях и исследованиях.
Британский премьер-министр времен Второй мировой войны Уинстон Черчилль шутил, что демократия ― худшая из форм правления за исключением всех остальных. В современной системе представительной демократии есть множество проблем, но, возможно, существуют решения хотя бы некоторых из них? Председатель Уральского отделения РАН, новый вице-президент Российской академии наук, философ и правовед Виктор Николаевич Руденко предлагает свой ответ.
― Каким вы видите собственный вклад в развитие РАН на посту вице-президента?
― Я юрист по своей второй специальности, доктор юридических наук. Сейчас в воздухе висит вопрос об изменении правового статуса Российской академии наук либо уточнении ее функции в современном правовом поле. Если такая работа начнется, то я готов принять в ней участие. В любых рабочих группах, комиссиях, где будут обсуждаться эти вопросы.
Второе: мне хотелось бы на своем посту содействовать укреплению связей РАН с институтами и федеральными научными центрами, в отношении которых РАН осуществляет научно-методическое руководство. То есть с научными организациями, которые сегодня подведомственны не Российской академии наук, а Министерству науки и высшего образования.
Мы работаем в регионах России, на Урале, тесно связаны с Сибирским отделением РАН. У нас складываются хорошие отношения и с Дальневосточным отделением РАН. В этом плане я хотел бы отстаивать интересы региональных отделений РАН.
― В своих наиболее заметных научных работах вы касаетесь концепции прямой демократии. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
― Современное демократическое правление, как вы знаете, — представительное. Но в разные периоды развития общества было и прямое демократическое правление, различные вечевые устройства. Полисная организация античного общества предполагала, например, в Афинах действие именно институтов прямой демократии.
Понятно, что современное общество в целом не может быть основано на принципах прямой демократии: осуществлять таким образом управление, принимать важные государственные решения. Но тем не менее в современном мире очень развиты отдельные формы прямой демократии, такие как: выборы, референдумы, отзывы выборных должностных лиц, народные законодательные инициативы и др. Такие институты особенно развиты в Швейцарии, в ряде штатов Соединенных Штатов Америки, в современной Италии.
И есть еще такие институты, как аброгативные референдумы, ― это отмена самими гражданами правовых актов, которые их не устраивают. Под прямым демократическим правлением в своих работах я подразумеваю такие формы участия граждан, когда сами граждане принимают окончательное публично-властное решение. Количество таких форм прямого демократического правления очень ограничено.
― Какие проблемы есть у представительной демократии?
Кристофер Лэш
― В конце прошлого и в начале нынешнего столетия в США, Великобритании, Ирландии, Италии появилось очень много исследований, посвященных кризису современной демократии, представительного демократического правления. Прежде всего в странах англосаксонского мира, а также в странах современной континентальной Западной Европы. Там демократические институты, например в Великобритании или на федеральном уровне в США, работают так, что публично-властные решения, как правило, принимаются вообще без обращения к гражданам.
Представительные органы власти преследуют корпоративные интересы, сращиваются с частными компаниями. А частные компании продвигают на выборах своих ставленников. Будучи депутатами, эти представители преследуют не публичный, а частный интерес.Л
ет 20 тому назад вышла работа под названием «Восстание элит и предательство демократии» американского исследователя Кристофера Лэша. В ней показано, что демократические общества на деле часто представляют собой не демократию, а меритократию, когда элитарные узкие правящие круги принимают важнейшие публично-властные решения.
― Может ли прямая демократия заменить представительную?
― Есть исследователи, призывающие к замене современного представительного правления на прямое демократическое правление. Предпосылкой для этого послужило развитие средств массовой коммуникации и связи. Раньше всегда был аргумент, что физически нельзя собраться настолько большой группой, как как все граждане одного государства или даже большого города. Обсуждать в таком формате значимые вопросы невозможно. Но теперь сторонники электронной демократии говорят, что такие форумы вполне возможно устраивать. По их мнению, народные собрания будут инициировать законы и выносить их на рассмотрение. Но я не считаю, что в ближайшее время грядет эра прямого демократического правления. Как показывают исследования, не все граждане стремятся участвовать в управлении делами государства. Кроме того, любое участие должно быть информированным, компетентным, а принятие решений осмысленным. Между тем граждане всегда подвержены влиянию групп интересов, давлению СМИ, аффилированных с этими группами. Проблематична организация законотворческой деятельности с участием больших групп граждан.
― Какой же тогда выход?
― В современном мире во многих странах проводятся достаточно интересные эксперименты по дополнению современной представительной системы институтами гражданского участия, основанными на информированности граждан, компетентности при принятии решений, готовности к диалогу и стремлении к достижению консенсуса в споре. Они начались в 70-е годы прошлого столетия. Независимо друг от друга Питер Динел в Германии и Нэд Кросби в штате Миннесота (США) стали созывать группы граждан (так называемые «ячейки планирования» и «жюри граждан») для обсуждения разнообразных вопросов: нового телефона, проблем качества продукции, проблем воздействия сельскохозяйственных стоков на состояние окружающей среды и др. Они собирали небольшие народные ассамблеи, которые формировались по жребию, как суды присяжных. Люди обсуждали вопрос, после чего выносили по нему вердикт.
На долгое время этот формат принятия решений был забыт. Но о нем вспомнили в начале 2000-х гг. В Австралии, например, в 2016 г. встал вопрос о ввозе отработанного ядерного топлива в штат Южная Австралия. По действующим международным правилам государство, поставляющее ядерное топливо, должно впоследствии принимать его отходы на хранение.
Встал вопрос о том, чтобы принимать эти отходы и размещать в хранилищах в штате Южная Австралия. Был разработан проект строительства высокотехнологичного хранилища отработанного ядерного топлива. Но общественность, узнав о нем, заявила о необходимости обсуждения вопроса.
Правительство штата Южная Австралия вынуждено было согласиться на обсуждение. Пригласили специалистов — разработчиков проекта, те предоставили гражданам всю техническую документацию, дали возможность опрашивать экспертов, показывали фильмы о том, как будет строиться это хранилище отходов.
В результате жюри граждан в количестве 50 человек, представляющих округа штата, вынесло вердикт в пользу строительства хранилища. Но после этого правительство штата провело отбор второго жюри в составе 350 присяжных. Их ознакомили с решением первого жюри, вновь провели разговоры с экспертами, после чего граждане разъехались по своим округам. Там они проводили публичные слушания со своими односельчанами, горожанами. И, вооружившись уже новыми знаниями, снова собрались в столице штата.
Итоговый вердикт был не в пользу строительства хранилища. Это было беспрецедентное решение. Но, поскольку правительство штата не решилось пойти против общественного мнения, оно, несмотря на сильнейшее давление энергетического, ядерного лобби, вынуждено было отказать в реализации этого проекта. Почему граждане вынесли такое решение? Потому что строительство хранилища нарушает права коренных народов Австралии на благоприятную среду обитания. Думаю, что подобный опыт гражданского участия в решении жизненно важных проблем полезен и для нашей страны.
Источник фото на странице: Иван Бадиков / «Научная Россия»
