Особенный университет

В холле первого этажа Новосибирского государственного университета стоит большой глобус, утыканный флажками. Сколько их — не сосчитать. Ими отмечены научные центры в разных точках мира, где работают выпускники НГУ. При этом они не теряют связей с альма-матер: кто-то здесь преподает, кто-то вернулся, кто-то приезжает на публичные лекции. Это и неудивительно: ведь НГУ исторически считается одним из лучших университетов мира. Говорят, НГУ — это навсегда. О том, как в наше непростое время сохранить престиж науки среди молодежи, — наш разговор с его ректором Михаилом Петровичем Федоруком.

— Михаил Петрович, сами вы тоже оканчивали НГУ?

— Я выпускник физического факультета 1982 г. По совместительству работаю также в Институте вычислительных технологий СО РАН, заведую там отделом вычислительных технологий. В 1995 г. начал преподавать в университете, сначала в качестве ассистента, а после защиты докторской диссертации стал профессором механико-математического факультета. В 1997 г. занял должность заместителя декана мехмата, а в 2012 г., наверное, из-за того, что мою кандидатуру поддержали два самых крупных на тот момент факультета (физфак и мехмат), стал ректором НГУ.

— Есть ли какие-то черты, которые характеризуют именно Новосибирский университет и отличают его от всех остальных наших университетов?

— Я десятый ректор, и все люди, которые носили это звание, были учеными, зачастую выдающимися. Все оказывались в этом кресле в значительной степени благодаря академической карьере. Не было ни одного ректора, который получил бы эту должность из-за своих управленческих качеств. Все они и до, и после занимались наукой, и это очень важная отличительная черта университета. Я тоже стараюсь заниматься наукой.

— У вас остается на это время?

— По ночам, по выходным. У меня большая группа молодежи, которых я от уровня бакалавров довел до кандидатов наук, а сейчас некоторые начинают писать докторские диссертации. Вторая отличительная черта — тесная интеграция с Сибирским отделением РАН.

Надо сказать, эта задача стояла изначально, еще когда академик М.А. Лаврентьев основал Академгородок. НГУ строился как университет нового типа, где вся учебная и научная деятельность была основана на базе научно-исследовательских институтов и промышленных предприятий. Модель открытого университета представляла собой беспрецедентное явление в образовании, даже через 56 лет мы можем говорить о феномене НГУ, который состоялся, и таких университетов до сих пор нет в России.

— Но ведь НГУ создавался по модели МФТИ, к которому были так или иначе причастны все отцы-основатели Академгородка.

— Да, это так. В частности, академик С.А. Христианович внес решающий вклад и в основание МФТИ, а Б.О. Солоноуц, легендарный физтеховский БОС, стал первым деканом и основателем единственного факультета, который был организован в 1959 г., — факультета естественных наук. Но в отличие от Физтеха НГУ с самого начала был классическим университетом. Уже в 1962 г. появился гуманитарный факультет, в 1967 г. — экономический.

Еще один важный компонент: в отличие от МФТИ здесь с самого начала была создана физико-математическая школа, где до сих пор учатся одаренные ребята со всех просторов Сибири и Дальнего Востока. Раньше через олимпиады она собирала все Урал, Сибирь и Дальний Восток. Эти ребята потом окончили НГУ, стали крупными учеными. До сих пор примерно 60% выпускников физматшколы поступают в университет. Идея себя оправдала. После окончания университета ребята распределяются по институтам Сибирского отделения, высокотехнологичным компаниям, становятся капитанами бизнеса. Эта система сохранилась до сих пор. 80% наших преподавателей — совместители из институтов СО РАН, которые преподают в университете.

— Знаю, что ваши ребята тоже посещают научно-исследовательские институты.

— 85 базовых кафедр из 116 находятся на территории институтов Сибирского отделения. Если вы вспомните про знаменитый треугольник Лаврентьева (наука — кадры — производство), станет понятно, в чем исторически наше конкурентное преимущество. И мы, конечно, не должны потерять в этой модели то, что было заложено отцами-основателями.

— А есть риск потерять?

— Сейчас происходят серьезные преобразования, реформы в Российской академии наук, в системе образования. Но если мы потеряем эту преемственность, нам этого потомки точно не простят. Мы де-факто едины. Например, до сих пор здание нашей физико-математической школы принадлежит СО РАН. Но мы сейчас даже не можем сделать ремонт в своем структурном подразделении (СУНЦ НГУ), потому что это нецелевое использование средств.

— У вас ведь есть план, как всех этих проблем избежать?

— Планов было много, от глобальных, таких как юридическое объединение с академией, до мягкой интеграции. Думаю, что последний путь самый верный, по нему и идем. Это модель открытого университета, когда лучшие ученые Сибирского отделения преподают в университете, воспитывают молодежь для институтов, для технологичного бизнеса, для наукоемких компаний.

Уже 23 директора различных институтов — выпускники университета. Это директора таких крупных и брендовых институтов, как Институт катализа — Валерий Иванович Бухтияров, Институт ядерной физики — Павел Владимирович Логачев, Институт физики полупроводников — Александр Васильевич Латышев… Да и председатель СО РАН академик Александр Леонидович Асеев — выпускник ФФ НГУ.

— Есть ли у вас такие выпускники, о результатах работ которых знает весь мир?

— Нобелевских лауреатов пока нет, потому что университет очень молод, ему всего 56 лет. Думаю, они еще появятся. А из выпускников, которыми можно гордиться, — например, Владимир Евгеньевич Захаров, лауреат медали Дирака. Эта премия дается за достижения в области теоретической физики. Кстати, ученым, которые получили Нобелевскую премию, медаль Дирака не присуждается. Ефим Исаакович Зельманов — лауреат Филдсовской премии, это математический Нобель. Ну, и много лауреатов различных престижных международных премий.

Поэтому, думаю, мы до своей Нобелевки доживем, и кто-то из тех, кого я знаю, ее получит. В МФТИ тоже нобелевские лауреаты появились спустя 70 лет, при этом Андрей Гейм и Константин Новоселов живут в Манчестере — где, кстати, тоже работают наши выпускники.

— Какие факультеты вызывают у вас самую большую гордость?

— Наибольшую гордость, естественно, вызывает мой родной факультет — физический. Мы входим в топ-100 лучших университетов мира именно по физике. На физфак, ФЕН и мехмат у нас традиционно поступают победители олимпиад, очень талантливые ребята. Конечно, у нас и геофизический факультет есть, это один из старейших факультетов университета. Есть два первоклассных института — Институт нефтегазовой геологии и геофизики и Институт геологии и минералогии, где НГУ имеет базовые кафедры и выпускает классных специалистов.

Есть прекрасные гуманитарные факультеты, которые также опираются на научные школы, существующие в Академгородке. Сейчас мы объединяем медицинский факультет с факультетом психологии. Будут Институт философии и права и другие новые институты.

— Не секрет, что сейчас престиж науки падает. И если во времена, когда блистали академики, основавшие СО РАН, стать ученым было мечтой каждого подростка, так же как стать космонавтом, то сейчас приоритеты изменились.

— Да, я последовательно мечтал стать космонавтом, потом ученым.

— Но ведь сейчас мало кто об этом грезит. Скажите, здесь это так же ощутимо?

— Здесь это ощутимо, но в меньшей степени, потому что Сибирское отделение — лучшее отделение Российской академии наук, и это не мои слова, это всеобщее мнение. Благодаря созданной здесь простой и гениальной образовательной системе, интегрированной в академическую науку, престиж профессии ученого удалось сохранить, в том числе среди нашей молодежи. Быть ученым по-прежнему модно, хотя появился явный перевес в сторону экономического и юридического образования. Именно на этих факультетах сейчас большинство платных мест. На те же физфак и мехмат сегодня идти учиться за деньги особо никто не хочет.

— А есть примеры, когда возвращаются из зарубежных стран, чтобы работать здесь?

— Такие примеры есть. Но, что еще важнее, уехавшие выпускники по-прежнему поддерживают связь с альма-матер. Тесных научных связей множество. У нас был конкурс мегагрантов, и мой одногруппник Сергей Константинович Турицын получил грант за работы по нелинейной фотонике. Он то здесь, то там. Я ему даже кабинет выделил, потому что он здесь четыре месяца в году, а в остальное время — в Бирмингеме, в Астонском университете, где он занимает пост директора Института фотонных технологий. Если говорить про США, то там несколько сотен выпускников нашего университета. Почти со всеми так или иначе поддерживается связь.

Некоторые возвращаются. Например, Дмитрий Владимирович Чуркин, выпускник НГУ, проработал три года в Астонском университете, а сейчас вернулся сюда в качестве проректора по научной работе.

— У вас немало иностранных студентов.

— Да, 10%. У нас есть российско-китайский институт совместно с Хэйлунцзянским университетом в Харбине, и ежегодно на первый курс принимаются 180 китайских студентов на русскоязычные программы по шести направлениям. Обучение проходит по системе «3 + 1», то есть три года там, год здесь. Очень хорошие отношения с высшими политехническими школами Франции, поэтому множество французских студентов у нас проходят стажировки.

— Вы и сами продолжаете преподавать. Есть ли какие-то «звездные» студенты, которыми вы гордитесь?

— Да, такие ребята всегда есть. Их немного — 10– 15%.

— Ничего себе немного!

— Сейчас принято говорить, что молодежь пошла не та. А я вижу, что мои ученики пошли дальше меня. Очень способные и талантливые ребята, и они такие работы делают, что диву даешься. В свои годы они могут намного больше, чем я мог когда-то.

— Может быть, просто забыли?

— А может, это я их так хорошо научил… Если же говорить серьезно, эти ребята вселяют уверенность, что наша наука в надежных руках. Они замечательные, я в них верю. Им интересно учиться, они хотят работать, и, глядя на них, мне тоже хочется сделать как можно больше, чтобы наш университет был лучшим.