Российская академия реформирована, обезоружена, превращена в клуб ученых. Да и слово «реформирована» тут, на мой взгляд, не совсем подходит, поскольку реформа – это изменение формы при сохранении сущности. Но сохранила ли академия свою сущность как научная организация? Увы, нет. И грядущее празднование трехсотлетия РАН в феврале 2024 года, к которому все готовятся, будет с примесью грусти. Фактически «реформаторы» обманули правительство и президента.
Фото: Николай Мохначев / «Научная Россия»
Федеральный закон «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук...» был подписан Президентом РФ Владимиром Путиным 27 сентября 2013 года. О том, как спешно, тайком от научной общественности принимался закон, кто был в числе основных авторов данного документа, автор подробно излагала в статье «Московского комсомольца» от 26 сентября 2019 года под заголовком «Как убивали РАН».
Напомним, речь шла о переводе всех институтов, подведомственных РАН, во вновь созданное ФАНО (Федеральное агентство научных организаций) и о превращении большой государственной научной организации фактически в клуб.
Сегодня ряд вещей видится гораздо шире: многие из тех, кто форсировал реформу, а, по сути, развал отечественной науки, слетев со своих прежних высоких должностей, занимают более скромные, но не менее сытые... Бывший в 2013 году министром образования Дмитрий Ливанов сейчас ректор МФТИ, экс-вице-премьер Ольга Голодец 11 февраля 2020 года была назначена заместителем председателя правления Сбербанка, курирует, согласно данным из «Википедии», проекты цифрового GR (Government Relations), то есть взаимодействия с государственной властью, и индустрию здравоохранения. Эти чиновники, напомню, взяли в 2013 году ответственность за разработанную реформу.
Как же хорошо видны сегодня «заслуги» горе-реформаторов, недооценивших роль ученых, сделавших ставку на сырьевую модель экономики страны. Благодаря им, а также введенным западным санкциям (они словно подыгрывали друг другу) у нас теперь многого не хватает: ни своих запчастей для самолетов, ни полупроводников, ни микроэлектроники для производства микросхем и других товаров. Даже оборудование для добычи своего сырья для последующей продажи и то до последнего закупали в других странах!
Только задумайтесь: за последние 10 лет число персонала, задействованного в научных исследованиях, сократилось в России с 735,4 до 655,4, почти на 80 тысяч! Это лишь последние официальные данные от Института проблем развития науки РАН. А сколько ученых уехало из страны за последние 20–30 лет! Сотни тысяч!
Да, пожалуй, начинать разговор об уничтожении когда-то лучшей в мире российской науки следует не с 2013 года, когда, по сути, ставилась уже жирная точка в ее биографии, а с гораздо более раннего периода.
Начало конца
Когда происходит нечто, не увязывающееся со здравой логикой, надо задать вопрос, а кому это было выгодно. Давайте разбираться. Бывалые члены академии утверждают, что впервые вопрос о реформировании Российской академии наук был поставлен еще в 1993 году, причем кураторами из-за рубежа. В известном докладе Международной экономической организации развитых стран (ОЭСР), признающей принципы демократии и свободной рыночной экономики, был дан анализ состояния российской науки. Там было сказано о необходимости сокращения количества академических институтов, ученых и превращения Российской академии наук в клуб. Зачем понадобилось сокращать ученых, спросите вы. Если честно, мне непонятно, говорят, такими были рекомендации западных экспертов, которые ссылались на нашу слабую экономику, которой было в начале 90-х уже не до большой науки.
Тогдашний министр науки Борис Салтыков, говорят, согласился с данным постулатом. В том, что годы были тяжелые, была доля правды: экономика действительно лежала. Но по чьей вине? Вот, что говорил мне в 2016-м ныне покойный академик Юрий Рыжов, бывший член Верховного Совета СССР, до последнего заведовавший кафедрой аэродинамики МАИ: «У нас был тогда (в начале 90-х) полный экономический коллапс, еды не было. Спекулянты удерживали продукты и продавали из-под полы. А Гайдар это дело легализовал, сказал: есть товар — выставляй на рынок, сколько тебе заплатят, за столько и продавай». Понимаете, спекулянты удерживали, а народу из «ящика» говорили: «Товара нет». Когда он вдруг снова появился, оказался большинству не по карману.
А ведь в те годы еще был шанс построить высокотехнологичную экономику... Но выбран был ресурсный путь, без высокой науки. Тогда и пошло сокращение наукоемких предприятий, прикладных исследований, а вскоре начала меняться по Болонскому типу и система образования.
В 2004 году произошло еще одно ключевое событие: науку «вырвали» из Министерства промышленности, науки и технологий (то есть из инновационного контура) и присоединили к Минобру РФ.
— Не могут образование и наука управляться одинаково, — говорит один из членов академии. — Образование линейно, там все идет по строго составленному плану, а фундаментальная наука — всегда нестандартное решение, значит, и устроена она должна быть иначе.
Да что там с устройством — уже тогда в головах у некоторых чиновников зародилась идея смены управления имуществом научных институтов. «Они ведь такие богатые, — видимо, рассуждали копающие под себя чиновники, — имеют дополнительные корпуса для лабораторий, поля для экспериментальных посевов пшеницы. И зачем им так много?!»
Переломный 2013-й
Чтобы сильно не дразнить общество, придумали тезис: «Ученые занимаются наукой, администраторы после реформирования — хозяйством». Но по факту почти все управление наукой перешло в руки администраторов от министерства. А те, возьми да и сделай основную ставку не на институты, оставшиеся без толкового руководства, а на других своих подведомственных — вузы. Мол, делается же американская наука в университетах, и мы пойдем по этому пути. Выбор больше поддерживать вузы был странен. Доля научных публикаций РАН среди всего объема научных публикаций России составляла 55,11%, а доля всех вузов — 44,1%. «По международным рейтингам цитируемости, — возражали министру Ливанову в совете молодых ученых РАН, — академия занимала в 2013 году 55-е место среди 5252 лидирующих университетов и научных организаций мира».
— Ставку сделали на вузовскую науку, как в слаборазвитых странах, — раскрывает истинную картину один из моих собеседников. — Это как раз соответствует ресурсному типу экономики. Все дело в том, что в тех же Штатах исследовательские вузы рядом с нашими не стояли, у каждого из них есть собственная материальная база, чем многие наши, увы, похвастаться не могут. Ну а такие образования, как, к примеру, «Сколково», вообще вызывают недоумение. Несмотря на вложенные средства, за много лет вуз так и не вошел в число ведущих высших учебных заводов страны. А его ориентация на зарубежных партнеров в новых условиях ставит, по мнению многих собеседников, вопрос о возможности его существования.
Когда нам кивают на западные научные организации, надо понимать, что все они не универсальны, каждая имеет свои отличительные черты. Во Франции наряду с вузами для развития фундаментальной науки существует Национальный центр научных исследований, в Германии — сразу четыре общества: Общество Фраунгофера, Объединение имени Гельмгольца, Ассоциация Лейбница и Общество Макса Планка. Эти организации очень похожи на АН СССР, а Китайская академия наук — просто аналог Академии наук СССР. С нее брали пример ведущие страны мира, а наши чиновники взяли и развалили ее.
Ученые вынуждены самоорганизовываться
Конечно, с течением времени, за 10 лет, что-то в общем обустройстве науки начало меняться к лучшему, например, «майские указы» Владимира Путина от 2018 года о 100-процентной прибавке к окладу худо-бедно выполняются, хотя и не везде. Но главного все же нет: у академии институты отняли, но министерство стать для них таким же научным координатором не смогло. На местах доходило даже до того, что институты сами себе писали задания и потом сами же их выполняли, чего, конечно, не было в бытность их принадлежности к РАН.
Знаменитый кибернетик Эшби сформулировал в свое время закон необходимого разнообразия для кибернетики: «Управляющий орган должен быть более разнообразным, чем управляемый», иначе не будет никакого развития. Взять, к примеру, тренера по гимнастике. Если он хочет хорошо натренировать олимпийскую команду, должен сам быть профессионалом по брусьям, по занятиям на перекладине и пр. В противном случае ничего не получится. Такими тренерами для сотрудников институтов всегда были члены РАН. А потом пришло ФАНО с умением только хорошо оптимизировать...
Хотелось бы верить, что реформаторы не по злому умыслу, а по чистому недоумению уничтожили грамотно выстроенную когда-то систему управления наукой. Ну хорошо! Тогда следовало бы ожидать резких ее изменений хотя бы после начала СВО, ведь именно на ученых сейчас возлагаются надежды по созданию своей техники, электроники, медицинских приборов. Но... закон по-прежнему ставит РАН цель: «Проведение фундаментальных исследований», а в перечень видов ее деятельности эти исследования до сих пор не включены.
— Представьте, что вам поставили цель: подстрелить утку, а ружья не дали… Ситуация очень похожая, — приводит наглядный пример один из академиков.
Еще одной целью до 2014 года для нашей науки была интеграция в мировое научное сообщество, но по его правилам: российским ученым навязали в качестве показателя успешности оценку публикационной активности. Все обязаны были свои лучшие результаты публиковать в зарубежных журналах... Казалось бы, ну сейчас-то ситуация должна поменяться. Но нет. До сих пор в Программе фундаментальных научных исследований указано, что 75% наших результатов необходимо публиковать в журналах Web of science, да еще в соавторстве с иностранными учеными. В прошлом году вроде появились призывы прекратить эту порочную практику, но кто-то по-тихому решил оставить все как было...
Можно констатировать, что все поставленные задачи реформаторов РАН выполнены. Коллектив ученых сокращен, как и количество научных организаций. За РАН остались по большому счету только экспертные функции. Хорошо бы еще, чтобы академия принимала активное участие в формировании государственной научно-технической политики (по Закону о РАН) — это когда ни один документ не может выйти из Минобрнауки без визы академии, но ведь нет и этого.
Год президентства Красникова
Именно такое наследство досталось избранному год назад, в сентябре, президентом РАН Геннадию Красникову. Он твердо поставил вопрос о главенствующей роли академии в выборе научных приоритетов, в реализации конкретных проектов. К слову, задача по ликвидации технологического отставания ставилась Владимиром Путиным еще в Послании 2018 года, но почему-то за пять следующих лет так и не была выполнена.
Некоторые критики Красникова отмечают, что у него тоже пока нет ярких результатов. «Подождите, — говорят сторонники, — сначала надо выстроить работу по взаимодействию с ключевыми министерствами. Вы думаете, это быстро делается?! Но положительные сдвиги в этом, безусловно, есть».
В идеале академикам хотелось бы снова не на бумаге, а на деле формировать научно-техническую политику, организовывать и проводить фундаментальные исследования. По мнению многих, это пошло бы на пользу всей стране.
Вернуть в РАН институты? Нет, об этом пока речи не идет, а вот по-настоящему вернуть научно-методическое руководство над ними — да. Это определение направления исследований, контроль, оценка результатов и решение кадровых вопросов.
Предвижу много реплик по поводу кадров... По некоторым в последние месяцы Министерством образования и науки РФ принимались достаточно резкие решения, приписываемые, впрочем, команде Красникова. Так, в июле «сняли» директоров в Институте проблем передачи информации РАН и в Научно-технологическом центре уникального приборостроения РАН.«МК», напомню, в свое время писал о деятельности директора НТЦ УП РАН, после чего тот подал на нас и научного руководителя центра, выдающегося академика Владислава Пустовойта в суд и проиграл. Я знаю обстоятельства прихода Булатова в НТЦ УП и о его деятельности, и, скорее, одобрила бы действия Минобрнауки РФ. Да, коллектив был против этой отставки, но кто составляет сейчас основу этой научной организации? Это люди, пришедшие в годы руководства Центром Булатовым и уж наверняка являющиеся его ярыми сторонниками.
Еще одна громкая история произошла в связи с отстранением 1 сентября от должности директора Института США и Канады РАН, члена-корреспондента РАН Валерия Гарбузова. Формальной причиной все посчитали его статью о «советской мифологии» в одной из газет. Как и в предыдущих случаях, несмотря на шум, ни Минобрнауки, ни РАН комментировать отставку не стали. Не последовало от них и объяснения по поводу более ранней передачи из Минобрнауки в Курчатовский институт ряда сильных естественно-научных институтов. Напомним, что этот факт явился неожиданностью даже для их руководителей.
— Знаете, на нас при министерстве внимания не обращали, так что, надеемся, что хоть теперь в составе Курчатовского института станет лучше, — так прокомментировал мне переход под крыло Ковальчука научный руководитель одного из институтов.
А сам президент КИ, отвечая в апреле на вопрос «МК», сказал по поводу перевода институтов следующее: «Мы собираем мощный потенциал для нового «атомного проекта». Вот вам ответ: он разворачивается и вдарит так, что никому мало не покажется». Нет, по словам Ковальчука, он не создает новую академию под своим институтом: «Мы пересобрали академию по-другому. Я написал письмо вместе с новым президентом академии (Геннадием Красниковым. — Авт.) и министром (Валерием Фальковым. — Авт.) председателю Правительства Российской Федерации. Мы просили поднять роль Российской академии наук». Итак, Курчатовский институт вернулся (формально или нет — покажет время) под научно-методическое руководство академии. Вот бы то же самое сделали и другие структуры, в свое время по распоряжению правительства выведенные из-под него: Высшая школа экономики, РАНХиГС, Санкт-Петербургский университет и другие.
Как говорится, надежда умирает последней. И кто знает, может грядущее трехсотлетие РАН станет для нее не завершающим существование юбилеем, а точкой отсчета нового плодотворного периода.
Автор: Наталья Веденеева
