От образования для всех к образованию для каждого. Профессор Людмила Босова о цифровой трансформации педагогики

Мир переживает цифровую трансформацию: информация становится доступнее, но все чаще публикуются недостоверные сведения, распространяются виртуальные помощники, новые технологии проникают во все сферы. В таких условиях должно меняться и образование, его методики и подходы, в том числе  технологические и психологические: отношение к инструментам и ученикам. Исследованиями, в том числе в этой области занимаются специалисты Российской академии образования. 

Как современные цифровые технологии помогают персонализировать образование? Стоит ли переживать из-за зависимости ребенка от смартфона? Как в эпоху доступной информации изменились образ и статус педагога? Когда надо начинать прививать детям информационную гигиену? Об этом ― в интервью с профессором Людмилой Леонидовной Босовой.

― Массовая доступность информации и информационные помощники, в том числе нейросети и искусственный интеллект, ― это проявления массовой цифровизации. Какие задачи перед педагогикой и образованием ставит цифровая трансформация общества?

― Сфера образования традиционно считается одной из самых консервативных, но в жизни происходят столь серьезные изменения, что и образование не может оставаться таким же, как раньше. И сегодня мы говорим о цифровой трансформации образования. Это масштабное и системное преобразование методов, форм и средств обучения, которое в перспективе позволит наилучшим образом развить способности каждого ребенка. Это переход от образования для всех к образованию для каждого.

В педагогике существуют хорошо известные специалистам понятия дифференциации и индивидуализации. А сегодня благодаря цифровой трансформации мы говорим и о персонализации учебного процесса. Дифференциация была преимущественно внешней. Это ситуация, в которой классы условно делили на «физиков» и «лириков» ― технарей и гуманитариев. Потом начала возникать индивидуализация: смотря на учеников, преподаватель оценивал, кому предмет дается лучше, и давал ему дополнительные интересные задачи, а с кем стоит подробнее и медленнее разобрать материал. Сейчас на основе возможностей цифровой образовательной системы мы получили инструментарий, который позволяет говорить о персонализации.

Персонализацию от индивидуализации отличает то, что ученик высказывает свои предложения по организации и содержанию учебного процесса, более четко формулирует свои интересы. То есть начинается встречное движение, а не только от учителя к ученику. При этом учитель обладает всеми возможностями для создания необходимого образовательного процесса, а ученик благодаря тому, что у него есть доступ к онлайн-ресурсам, может самостоятельно создавать вокруг себя окружение, которое позволит ему лучше раскрыть свой потенциал.

― Подготовить персональную программу для каждого из 30 учеников в классе даже с цифровыми технологиями ― это колоссальная работа для педагога…

― Сегодня провести урок в классе на 30 с лишним учеников непросто и с такими технологиями, но без них это просто невозможно. Кроме того, инструменты совершенствуются. В наши дни только ленивый не говорит об искусственном интеллекте: большие языковые модели прекрасно справляются с подготовкой различных вариантов заданий по образцу, предложенному учителем. С помощью нейросети можно разработать более простые и сложные задания, учитывая уровень учеников в классе.

Кроме того, никто не отменял классическое учебно-методическое обеспечение. Политика России направлена на создание единого образовательного пространства, на разработку цифровой образовательной среды. Ее важный компонент ― это библиотеки цифрового образовательного контента, то есть учителю предоставляются готовые материалы для индивидуальных занятий или занятий в малой группе, в то время как остальной группе можно предложить поработать с цифровым образовательным ресурсом. Это упрощает работу.

― Во многих отраслях искусственный интеллект рассматривают как систему поддержки принятия решений. Есть ли у него такая же функция в образовании?

― Можно сказать и так. ИИ в образовании направлен на поддержку деятельности всех участников процесса, но для этого используются разные модели. Одна нейронная сеть ― это инструмент учителя, который, например, генерирует задания или иллюстрации к уроку. Другая модель ― помощник ученика. Но здесь важно понимать, что перед учеником не стоит задача правильно выполнить домашнее задание. Ученик должен научиться правильно его выполнять. Есть и третья сторона ― ИИ, способный помочь родителям.

Такие цифровые помощники для трех сторон создаются в рамках федеральной программы «Цифровая образовательная среда». По запросам «Цифровой помощник» можно найти эти инструменты в интернете. Не могу сказать, что они полнофункциональны, но определенные задачи решить способны.

― В школе запрещают пользоваться калькулятором, чтобы дети научились считать самостоятельно. Дают задание по подготовке докладов, чтобы ученики сами искали нужную информацию. Все это ― формирование определенных навыков. Не сложится ли такая ситуация, что массовое внедрение цифровых инструментов и доступность информации негативно повлияют на способность обучаться и думать? Ведь всегда можно сказать: Ok, Google…

― Вопрос в том, какие задачи мы ставим и что хотим получить от ребенка. Действительно, генеративный искусственный интеллект лучше справится с созданием текстов, чем среднестатистический человек. Но вопрос в том, чего от ученика добивается учитель. Чтобы он написал пять красивых фраз? Да, ИИ сегодня справится с этим лучше. Значит, задача должна быть глубже: чтобы ученик поразмышлял над текстом и что-то понял. Не так важно, что ученик напишет, важнее в беседе оценить, что он об этом думает и как понимает. Развивать ребенка можно разными способами, и если сложилась такая ситуация, что цифровые инструменты начинают лучше писать красивые фразы, то стоит задуматься, какую задачу нужно ставить перед образованием.

По поводу Ok, Google: а как без кругозора оценить, что подбросила поисковая система? В интернете каждый выкладывает, что хочет, и это не обязательно проверенная информация. Без собственных знаний можно оказаться в абсолютно вымышленном мире, и только широкий кругозор, способность анализировать, размышлять и обобщать позволяют оценить, насколько информация достоверна.

Поэтому сегодня от учеников требуется еще большая мыслительная работа, чем раньше, и мы должны сконцентрировать на этом внимание.

― То есть информационную гигиену нужно прививать с самого раннего возраста?

― Информационная гигиена сегодня ― важнейшая задача и в какой-то степени моя боль. По основной специальности я занимаюсь школьной информатикой. В стране сложилась такая ситуация, что формирование базовых навыков цифровой гигиены и обязательное изучение предмета начинается только с седьмого класса.  

― А смартфон появляется у школьника еще в начальной школе…

― Обычно еще до школы… К тому моменту как учитель предлагает ребенку выполнить самостоятельную работу, связанную с поиском информации в интернете, у него уже должны быть сформированы основные навыки информационной безопасности и оценки информации на достоверность. Постепенно и поэтапно это должно входить в учебный процесс.

Хорошим решением было бы введение курса информатики в начальной школе, на котором детям давали бы основы информационной гигиены. Затем эти знания они могли бы использовать во всех предметах. Это важнейшая метапредметная работа, которая должна вестись и в начальной, и в средней, и в старшей школах. Жить в современном мире без таких навыков, конечно, можно, но человек будет постоянно находиться в кругу заблуждений.

― Частично коснулись вопроса смартфонов у детей. Тема обсуждается много лет, она достаточно дискуссионная. Ваше мнение: это проблема?

― Надо понимать, что если запрещать смартфоны, то у ребенка сформируются еще большие интерес и тяга. Я не считаю это проблемой: примеры разумного использования устройств должны показывать родители. Если вечером в семье каждый смотрит в свой телефон, нет общей беседы, какого-то обсуждения или игры, то и ребенок вырастет с таким же отношением. В этой ситуации школа ничего изменить не может.

― Раньше учитель был одним из довольно немногих источников знаний. Но сегодня информация максимально доступна. Как в нынешних условиях трансформировались образ и статус педагога?

― Раньше слово учителя действительно было самым авторитетным и весомым. Если сегодня ученик находит какой-то ресурс, новую информацию по изучаемому вопросу, то разумный учитель должен дать этому ученику слово на уроке и рассмотреть с классом дополнительную информацию. Другое дело, что ученик может найти недостоверную информацию, и в этой ситуации педагог должен объяснить, в чем заблуждение. Тогда авторитет учителя будет на высоте. Но если запрещать другие источники информации и точки зрения, говорить: «Нет другого верного решения, кроме моего», учитель свои позиции не укрепит.

Я долгие годы работала учителем информатики ― предмет, в отличие от многих, динамично меняющийся. Общаясь с коллегами, другими учителями информатики, я всегда говорила, что каждое лето необходимо учить новый язык программирования, осваивать новые инструменты и программное обеспечение. Если в классе появляется ученик, который в какой-то теме ориентируется лучше учителя, ни в коем случае нельзя вступать с ним в конфронтацию. Скорее всего, он знает больше в узком, своем любимом направлении. Его надо сделать союзником учителя, дать ему высказаться и не бояться показать, что не знаете каких-то вещей.

― Наверное, из-за специфики предмета учителя информатики более либеральны в системе образования. У А.С. Пушкина новых стихов не будет и законы физики не изменятся…

― Поэтому у наших учеников и больше соблазна показать свою осведомленность. Но я думаю, что учитель литературы тоже будет в восторге, если ученик найдет неизвестную версию стихотворения или критическую статью и предоставит эту информацию. Надо быть готовым, чтобы превратить такую ситуацию в исследование. 

В любом случае учитель должен признавать, что он не может знать всего. Сегодня даже малыши из начальной школы находят в интернете что-то интересное, соответствующее теме урока и то, чего не знает учитель. Учеников надо поощрять за поиск достоверной информации.

В мои школьные годы источники информации были ограничены. Вся необходимая информация находилась в учебниках, и, прочитав его от корки до корки, человек вполне мог считать себя образованным. Плюс тома энциклопедий, литература в домашней и школьной библиотеках, а также различные поездки и экскурсии в музеи и театры. Источников информации было значительно меньше, но вся информация в них была проверена, исправлялись даже малейшие неточности. А сегодня такая лавина информации, что она может различаться даже в двух авторитетных источниках. 

― В этом контексте надо вспомнить, что сейчас на высшем уровне принимается решение о том, чтобы Российская академия наук вернулась к экспертизе школьных учебников…

― Я ни в коем случае не сомневаюсь в компетентности ученых и специалистов Российской академии наук, но здесь важно учитывать мнение педагогов и психологов. Мы не можем просто взять научные факты и перенести их в учебники. Есть принципы научности и доступности: материал надо правильно изложить с учетом возрастных и психолого-педагогических особенностей.

Поэтому лучшим вариантом в такой работе стал бы симбиоз специалистов Российской академии наук и Российской академии образования, которые смогут адаптировать информацию под возможности восприятия учеников.

― Возвращаясь к цифровой трансформации: в прошлом году возникла ситуация, когда студент одного из вузов после защиты выпускной квалификационной работы признался в том, что готовил диплом с помощью нейросети… Как стоит относится к таким ситуациям?

― Более того, эта история получила продолжение: было сообщение о том, что студенты Высшей школы экономики защитили дипломы, подготовленные с помощью нейронной сети, разработанной компанией «Яндекс». Относиться к этому надо просто: стоит разобраться, какая задача была поставлена перед студентами, что они должны были продемонстрировать.

Если они должны были предоставить стопку страниц гладко сформулированного текста, это одна ситуация. И сразу возникает вопрос: а кому нужен этот текст и чем в дальнейшем будет заниматься специалист?

Другое дело, если студенты должны были изучить какой-то вопрос и на этом основании решить определенную практическую задачу. Если нейронная сеть помогла выпускнику получить информацию, которую он затем обрабатывал, проверял на достоверность и анализировал, ― это то, что нам надо. Именно так нужно готовить студентов.

Сегодня немного рушится привычная система критериев, которые мы предъявляли к выпускной квалификационной работе. Надо оценивать, каким требованиям она должна отвечать, возможно, прописывать роль искусственного интеллекта, в целом превращать ИИ в инструмент нашей профессиональной деятельности. Вряд ли нам нужны специалисты, всю работу за которых сможет сделать нейросеть. Значит, надо разделять, какую часть работы может сделать программа, а что требуется от студента.

― Какие вопросы цифровой трансформации образования остаются открытыми и какие конкретные задачи в этой области надо решить?

― Действительно, поменялось время, поменялись наши ученики и существенно изменились наши возможности. Главная задача ― понять место и роль учителя, живого диалога и взаимодействия в цифровой развивающейся образовательной среде. И найти роль цифровых инструментов, которые эффективно помогают раскрыть возможности каждого ученика, и наилучшим образом представить ему всю информацию по предмету.

Сегодня часто говорят о цифровой дидактике. Ее основа создана, и существующая задача ― максимально эффективно интегрировать возможности цифровых технологий в традиционные методы.

Как только появляется какой-то новый инструмент, мы начинаем активно внедрять его в учебный процесс. Я всегда была против такого подхода. Надо идти от человека, ставить цифровые технологии на службу ученику и учителю. Как только появляется новая технология, сначала все думают только о ней, считают ее революционной и ждут, что это перевернет мир. Сейчас такая ситуация складывается вокруг искусственного интеллекта. Но проходит время, все успокаиваются, а технология находит свою нишу. И в современном учебном процессе необходимо найти нишу для цифровых инструментов, онлайн-платформ и открытых дистанционных курсов ― того, о чем несколько лет назад нельзя было и мечтать.

Интервью проведено при поддержке Министерства науки и высшего образования Российской Федерации