Академики Г.А.Месяц и В.Н.Чарушин о Демидовской премии

В этом году исполняется 25 лет со дня возрождения Демидовской премии. Свое начало она берет в далеком 1832 году, когда уральский промышленник Павел Демидов решил «содействовать преуспеянию наук словесности и промышленности в своём отечестве». Премия, ставшая неким прообразом Нобелевской, перестала существовать в 1866 году, когда завещание Демидова – вручать премию еще 25 лет после его смерти – было исполнено. Затем Демидовская премия была возрождена по инициативе академика Геннадия Месяца в 1993 году и теперь является заветной мечтой каждого российского ученого – ведь она неправительственная, ее вручают сами ученые, а быть признанным коллегами - получить самую высокую оценку своего труда.

Перед вручением юбилейной Демидовской премии 2017 года ее главные организаторы – председатель попечительского совета Демидовского фонда академик РАН Геннадий Месяц и исполнительный директор Демидовского фонда академик РАН Валерий Чарушин – рассказали журналистам портала «Научная Россия» об истории премии, ее авторитете и особом значении для ученых и всей российской науки.

Геннадий Андреевич, как появилась Демидовская премия и почему именно в 1832 году? Ведь это было очень сложное для России время…

Геннадий Месяц: Демидов начинал свое металлургическое дело в Туле. Когда Петр I пришел к власти, а затем потерпел поражение от шведов, он пригласил Никиту Демидова сюда, на Урал, чтобы он продолжал развиваться здесь. Почти сто лет прошло с момента переезда Демидовых на Урал до основания Демидовской премии - за это время сами Демидовы стали аристократами. И затем потомок того самого Никиты Демидова Павел стал инициатором этой премии. У него было патриотическое желание поддержать российских ученых, содействовать развитию науки. Было решено так, что премия выплачивается из сбережений Павла Николаевича Демидова до его смерти и еще 25 лет после. Уже после смерти Павла Николаевича вопросами премии стал заниматься его брат - он, кстати, был естествоиспытателем, дал описание Малороссии и Крыма, и за эти труды получил Демидовскую премию. Так что Демидовская премия уже тогда напоминала будущую Нобелевскую. Интересно, что Нобели работали в России - у них были нефтяные компании на Кавказе. И суть Нобелевской премии была взята от Демидовской премии - обе они были огромны и по размеру, и по значимости, обе исключительно важны для мира.

Почему же тогда Демидовская премия не вышла на уровень Нобелевской?

Геннадий Месяц: Их основное различие в том, что Нобелевская премия априори была назначена международной, а Демидовская премия была предназначена именно для российских ученых и присуждалась Российской академией наук. Нобелевская же премия вручается Шведской академией наук - там, по-моему, пять шведских академиков обсуждают все основные вопросы ее организации. Конкурс там огромный, получить ее очень сложно. Но мы гордимся, например, академиком Жоресом Алферовым, который за год до получения Демидовской премии стал лауреатом Нобелевской. Многие выдающиеся люди были отмечены Демидовской премией - и Андрей Гапонов-Грехов, величайший физик, и Людвиг Фаддеев - выдающийся математик современности, к сожалению, его уже с нами нет. Прелесть Демидовской премии в том, что ученые, специалисты в науке сами выбирают лауреатов. Никто ничего не скажет про ученого, если не знает, чем он занимается по сути. На вопрос, что такое ученый, есть только один ответ - это то, что об ученом думают другие ученые. И когда его выбирают кандидатом, и доктором, и лауреатом - это все тайное голосование ученых за ученого. Это очень дорого стоит.

Чем отличается сегодняшняя Демидовская премия от той, что вручалась в XIX веке?

Геннадий Месяц: Когда в XIX веке премию только начали присуждать, Императорская академия наук была очень маленькой - всего, наверное, человек двадцать. Да и такого размаха, как сейчас, тогда еще не было. До Петра I, до создания Императорской академии наук, в России не было опубликовано ни одной научной работы по европейским понятиям того времени. А ведь в Европе уже были великие ученые! В России же их было немного, поэтому в те времена не было даже такого случая, что в один год премию вручали больше чем трем лауреатам. И это не потому, что ученые в России этого не заслужили, - ученых просто не было. Сегодня их в разы больше, ведь увеличилось и число университетов, ставится огромное количество серьезных научных задач.

Почему в 1993 году вы стали инициатором возрождения премии?

Геннадий Месяц: В 1993 году время было очень сложное. Государство развалилось. Деньги, которые выделялись на Ленинскую премию, брались из казны государства. Я в то время был председателем этой премии. За год до этого, в 1991 году, еще летом, мы с академиком Гапоновым-Греховым должны были получить Ленинскую премию - за нас уже проголосовали, все было готово. Нужно было подать результаты на утверждение президенту страны - только вот он премию ликвидировал, Ленин уже был не в почете. Вместе с государством тогда исчезли и моральные принципы, которые были у ученых. У тебя может быть семь пядей во лбу, но если тебя никто не признает... Я вам уже сказал, ученый - это то, что о нем думают другие ученые. А думать они могут начать только тогда, когда прочитают о том, что ты сделал. А как прочитать, когда ничего не вручают и премий нет. Это и есть внимание и моральные символы - человеку хочется сделать еще больше, когда он понимает, что его труды признаны.

Чем особенна юбилейная 25-ая Демидовская премия, которую мы вручаем сегодня?

Геннадий Месяц: Она особенна тем, что она существует. У нас нет такого, что для ученого всегда лежат деньги в банке, и если они ему нужны на исследования, то он пошел и получил их. Нет, мы эти деньги ждем. В прошлом году один из спонсоров премии уехал в Америку и отказался поддерживать Демидовскую премию. Так что мы все время находимся в некотором неведении, но для нас важно, что премия существует. Юбилейная премия также особенна тем, что в этом году мы отметили академиков Владимира Фортова и Геннадия Романенко – двух бывших президентов Академии наук и Академии сельскохозяйственных наук, двух выдающихся ученых, так много сделавших для науки и для страны. Очень рад, что отметили и академика Скулачева, выдающегося биоэнергетика – он представляет МГУ, а мы давно не вручали премию университету.

Валерий Николаевич, как изменилась Демидовская премия в сравнении с тем, какой она была в XIX веке?

Валерий Чарушин: Демидовская премия, конечно, немножко изменилась, потому что на дворе другой век, новые требования к научным достижениям. Но основополагающие принципы, конечно, сохранились. Премия присуждается научным сообществом. И в том XIX веке Российская академия наук играла огромную роль в определении лауреатов. Вручение происходило с участием президента Российской – в то время Императорской – академии наук. Достижения, за которые она вручается, тоже носят высокий уровень. Это не какой-то частный случай, а именно большое открытие или большое научное достижение или достижение в области образования, «усовершенствование словесности, оживление полезных трудов», как тогда было записано в правилах получения Демидовской премии. Сегодня научное сообщество, определяющее лауреатов, ориентируется на достижения высокого уровня. У нас 85 лауреатов за все время возрожденной Демидовской премии, и из них только 11 – уральских. Казалось бы, премия инициирована здесь, на Урале, и уральские промышленники вкладывают средства… Но мы сознательно стараемся держать очень высокую планку, не делим ученых на своих, уральских и на российских. Мы просто рассматриваем, кто на сегодняшний момент внес наиболее весомый вклад, кто пользуется в науке высочайшим авторитетом. Конкуренция у нас, конечно, высочайшая каждый год, на одно место лауреата претендует очень много ученых – я не буду раскрывать тайны, какой конкурс, но он огромен. И мы выбираем достойнейшего из достойнейших. В XIX веке принцип был тот же – нужно доказать, что вы внесли весомый вклад.

В чем особенность юбилейной 25-ой Демидовской премии?

Валерий Чарушин: Особенность в том, что все 25 лет мы бережно хранили эту традицию. Время пролетело незаметно, и традиция живет. Год от года она становится все более популярной среди научного сообщества, все более уважаемой, расширяется галерея лауреатов. Это достойнейшие люди, достойнейшие граждане нашего отечества, цвет российской науки, охватывающий всю страну – Москву, Санкт-Петербург, Иркутск, Новосибирск, Томск, Бийск, Нижний Новгород, Владивосток. География этой премии сегодня показывает, что она общенациональная – и по звучанию, и по содержанию. Замечательно, что мы сегодня уже начинаем говорить о премии на центральном телевидении, на сайте Российской академии наук – премия состоялась. Это наше общее достояние, пример взаимодействия органов власти, промышленников и науки.

К юбилею премии были изданы два тома об истории премии и множество книг, рассказывающих о лауреатах…

Валерий Чарушин : Да, к 25-летию Демидовской премии мы издали два замечательных альбома, рассказывающих о ее истории. Мы стараемся популяризировать Демидовских лауреатов, издали несколько альбомов из серии «Портрет интеллекта», которые посвящены Юрию Сергеевичу Осипову, нашему прославленному президенту Российской академии наук [с 1991 по 2013 год], Геннадию Андреевичу Месяцу – он стоял у истоков этой премии, у него тоже замечательные достижения, он также лауреат Демидовской премии; академику Олегу Николаевичу Чупахину – моему учителю, Вениамину Васильевичу Алексееву – он создал здесь [на Урале] историческую науку, организовал Институт истории и археологии. Таким людям посвящены отдельные тома. Все это имеется сегодня в электронном виде, доступно широкой общественности. Надо только, чтобы мы пропагандировали это общими усилиями – мы представляем это на сайте Демидовского фонда, к «пропаганде» также подключился Уральский федеральный университет, а теперь и Российская академия наук. 25 лет премия живет, и я думаю, что еще многие и многие годы мы будем открывать новые имена российской науки.