Капризный климат, но богатый урожай. О сельском хозяйстве на Дальнем Востоке ― член-корреспондент РАН Татьяна Асеева

Долгая холодная зима, сырое лето и каменистые почвы с избыточной влажностью ― климатические условия на Дальнем Востоке далеки от совершенства, но в то же время сельское хозяйство здесь на подъеме. Как аграриям удалось приспособиться к местному климату и какие перспективы открывает переезд на Дальний Восток для ученых и бизнесменов? Об этом наше интервью с директором Дальневосточного НИИ сельского хозяйства Татьяной Александровной Асеевой.

Справка. Татьяна Александровна Асеева ― член-корреспондент РАН, директор Дальневосточного НИИ сельского хозяйства, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, специалист в области растениеводства, плодородия почв и технологии использования удобрений.

― Сельское хозяйство на Дальнем Востоке часто называют экстремальным. Почему?

― Дальний Восток ― это территория с муссонным климатом, и именно этот фактор сильнее всего отличает наш регион от остальных. Ветры с моря приносят большое количество осадков, основная часть которых приходится на летний период: более 600 мм осадков. Выпадение такого большого количества осадков обычно происходит во второй половине июля и в августе и совпадает с уборкой зерновых культур. Это может приводить к потерям урожая. Кроме того, на Дальнем Востоке повышен инфекционный фон. Обилие тепла и повышенная влажность приземного слоя воздуха создают благоприятные условия для различных болезней сельскохозяйственных культур, что приводит к снижению их продуктивности. В числе проблемных факторов — и повышенный уровень засоренности полей: бороться с этим нам приходится постоянно.

― Чем именно они засорены?

― Многолетней и однолетней сорной растительностью. Для борьбы с сорняками мы обрабатываем посевы гербицидами, что особенно важно для сои, на которую приходится внушительная часть дальневосточных посевных площадей и которая абсолютно неспособна выдерживать конкуренцию с сорной травой. Кроме того, зимние муссоны приводят к промерзанию почвы на глубину до 2–2,5 м и даже с приходом весеннего тепла земля остается холодной. Поэтому у нас нет посевов озимых культур: они просто вымерзают. Но здесь есть и положительные моменты.

Если летом выпадает недостаточно осадков, то оттаивание этой промерзшей почвы не дает растению погибнуть от засухи: вода из нижележащих горизонтов подтягивается к поверхности почвы и растение может пользоваться почвенной влагой.

― Такое случается часто?

― За 40 лет моей работы засуха у нас была всего один раз, в 1986 г. В тот год выпал всего 381 мм осадков и зерновые культуры буквально засохли на корню. Засухи — в принципе нечастое явление для Дальнего Востока, и обычно мы, напротив, сталкиваемся с избыточным увлажнением. Бороться с этим явлением нам помогает гребне-грядовая технология возделывания пропашных культур (требующих широкой посадки и междурядной обработки. ― Примеч. ред.). По этой технологии мы возделываем все овощи, картофель и кукурузу.

― Эта технология ведь была заимствована у Китая?

― Да. Китай имеет более длительную историю развития сельского хозяйства и накопил больше практического опыта. В основе производства пропашных культур в Китае используется гребневая технология. Ученые Дальневосточного научно-исследовательского института сельского хозяйства разработали гребне-грядовые технологии возделывания овощных культур, картофеля, кормовых корнеплодов, кукурузы и сои, что помогло избавиться от проблемы переувлажненности, и сегодня это основополагающая технология в нашем сельскохозяйственном производстве.

― В чем разница между грядой и гребнем?

― Сущность этих технологий ― в создании мощных гребней и гряд с помощью перемещения почвы и образования водоотводящих борозд. В засушливый период гребни и гряды хорошо сохраняют влагу, в дождливый — способны удерживать больше влаги, а ее избыток отводят по бороздам за пределы поля. Таким образом, гребни и гряды можно считать детальной мелиорацией, доведенной до каждого квадратного метра поля, до каждого растения.

Гребни и гряды практически полностью исключают вероятность длительного переувлажнения почвы.

Вода из борозд, если обеспечен сток, удаляется из гребня и гряды за один-два часа после прекращения ливневого дождя, и растения почти не страдают от переувлажнения. Различаются они между собой шириной основания, у гряды основание — 140 см, у гребня — 70 см.

― Какие еще способы борьбы с неблагоприятными климатическими условиями вы используете в своей практике?

― Пожалуй, самый эффективный способ ― это селекция, то есть создание сортов, которые изначально адаптированы к нашим специфическим условиям, особенно к высокому инфекционному фону. В Дальневосточном НИИ сельского хозяйства мы занимаемся селекцией овощных культур, в том числе огурцов, которые очень подвержены распространенному грибковому заболеванию ― пероноспорозу.

Нам удалось вывести девять сортов огурцов, которые абсолютно устойчивы к пероноспорозу.

Мы выращиваем огурцы в больших количествах, потому что они пользуются на Дальнем Востоке очень хорошим спросом. Мы также создали дальневосточные сорта пшеницы, имеющие высокую устойчивость к фузариозу (заболевание растений, вызываемое грибами рода Fusarium. ― Примеч. ред.).

Наш институт занимается селекцией всех основных сельскохозяйственных культур: яровых зерновых, сои, кукурузы, овощей и т.д.

― Как сказывается на развитии сельского хозяйства близость Китая и Японии? Перенимаете опыт друг друга?

― Помимо гребне-грядовой технологии возделывания пропашных культур, мы обмениваемся селекционным материалом для привлечения в свою селекцию географически отдаленных форм сельскохозяйственных культур. Обмен опытом и знаниями тоже происходит, что очень важно для нас, но в последнее время интенсивность наших контактов с Японией и Китаем снизилась.

― В России с 2016 г. действует программа «Дальневосточный гектар». Каковы ее главные преимущества, на ваш взгляд?

― Напомню, что программа дает возможность каждому гражданину России безвозмездно взять земельный участок площадью не более 1 га в одном из регионов Дальнего Востока, чтобы возделывать землю или заниматься каким-то другим видом деятельности, к которому лежит душа. Этот дальневосточный гектар можно использовать, например, для жилищного строительства, бизнес-проектов или сельскохозяйственного производства. Любой получатель гектара может обратиться в муниципальные органы самоуправления или региональные органы власти за субсидиями и грантовой поддержкой. Кроме того, есть еще одна привлекательная форма помощи ― дальневосточная ипотека. Это программа льготного кредитования под беспрецедентно низкую ставку 2% для тех, кто взял дальневосточный гектар и планирует построить здесь свой дом. На текущий момент в программе «Дальневосточный гектар» принимают участие 111 тыс. человек.

Программа преследует две большие цели: привлечь людей к предпринимательству и остановить отток населения из регионов.

Большая часть взятых гектаров, около 40%, сегодня используется под индивидуальное жилищное строительство. Более 30% участников программы используют свою землю для развития сельского хозяйства, более 10% развивают различные бизнес-проекты, в том числе туризм ― это направление сейчас особенно востребовано.

― Что вы посоветуете выращивать на дальневосточном гектаре тем, кто решил заняться сельским хозяйством?

― Несмотря на сложные климатические условия, сельское хозяйство на Дальнем Востоке процветает, и участники программы могут приложить свои силы в любом направлении, будь то животноводство, растениеводство, садоводство или производство меда. У нас есть, например, прекрасные яблоневые сады.

Местные яблоки обладают отличным вкусом и пользуются большим спросом на рынке.

Дальневосточные яблони плодоносят очень хорошо. Кроме того, здесь меньше конкуренции, а рынок сбыта продукции весьма велик. Убедиться в этом крайне легко: нужно просто махнуть на все рукой, сесть в самолет и отправиться на Дальний Восток развивать свои проекты!

― А что насчет науки на Дальнем Востоке? Какие перспективы ожидают ученых, переехавших сюда?

― Мне кажется, наиболее отдаленные регионы нашей страны дают даже больше возможностей добиться успеха в науке, чем центральная Россия. Это во многом обусловлено, опять же, отсутствием конкуренции в любом направлении научной деятельности.

Я думаю, что если у молодого ученого есть желание добиться успеха, то имеет смысл начинать с периферии, где конкуренция ниже и при этом есть все условия для проведения научных исследований и, самое главное, профессионального роста.

― Но разве отсутствие конкуренции не приводит к стагнации?

― Я не говорю о том, что ученый, приехавший на Дальний Восток, будет один в поле вариться в собственном соку. Отнюдь нет. Здесь есть разные научные направления, и они развиваются, но при этом вокруг лидера того или иного направления часто нет того количества учеников, молодых специалистов, которое, по идее, должно быть. И если бы такие люди появились, это было бы очень хорошо для развития науки и позволило бы  эффективнее развивать самые разные направления научной деятельности.

В 1935 г., когда на Дальнем Востоке России, в Хабаровске, был создан первый научно-исследовательский институт земледелия и животноводства, сюда переехали очень многие ученые из центральных областей страны. В основном это были молодые выпускники Тимирязевской академии (РГАУ ― МСХА им. К.А. Тимирязева. ― Примеч. ред.). Они добились здесь очень больших успехов, основали собственные научные школы и, по сути, подняли нашу науку на тот уровень, который мы сегодня имеем. Добились бы они таких успехов, оставаясь в Москве или Санкт-Петербурге, где многие ниши уже были заняты? Я не уверена. Да, прошло время, когда все необходимо было начинать с нуля. Они действительно были первопроходцами в своем деле, но научные направления, созданные ими, остались, остались опыт и научный задел, и это обязательно нужно развивать.