Мозг человека — уникальное создание природы, орган, в котором рождается и живет еще более сложная структура — сознание.
Об их связи и взаимодействии мы поговорили с человеком, который ежедневно «ремонтирует» мозг, — директором Национального медицинского исследовательского центра нейрохирургии им. академика Н.Н. Бурденко академиком
Александром Александровичем Потаповым.
- Александр Александрович, в середине 20-х гг. прошлого века профессор В.Ф. Войно-Ясе- нецкий, будущий епископ Симферопольский и Крымский Лука, во время судебного процесса ответил на вопрос большевика Я.Х. Петерса, как же он верит в Бога, когда его не видел: «Я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил». С тех пор прошло уже почти столетие. Быть может, что-то изменилось в нейрохирургии и вам удалось разглядеть ум, а то и личность человека?
- Очень интересный вопрос. В.Ф. Войно-Ясенецкий — один из признанных классиков общей хирургии. Представления о нематериальном мире исторически менялись. Людям трудно оторваться от идеи, что все, что мы ощущаем, видим, слышим и чувствуем, должно иметь некую материальную основу. Сознание мы тоже ощущаем, но сознание и психика — это нечто другое. Вселенная состоит из нескольких базовых элементов — пространства. времени, материи и сознания. Каждый имеет свою степень свободы. В процессе зарождения жизни на Земле, а впоследствии формирования земной ноосферы, сознание первобытных людей было ограничено той областью, где они обитали. По мере расширения среды обитания расширялись восприятие мира и сознание. Люди добывали пищу собирательством и охотой, начали действовать коллективно, помогая друг другу. Уходили вместе с меняющимся климатом в северные широты, осваивали новые территории. Естественно, менялась их свобода сознания. На каком-то этапе сознание вышло за пределы планеты, человек понял, что Земля — это только малая часть Вселенной, есть другие миры, другие звезды и планеты и. возможно, другое бытие и другое сознание.
Когда нейрохирург открывает и изучает мозг, сознание как нематериальное явление, естественно, он там увидеть не может. Но может увидеть ткани мозга, серое и белое вещества мозга. Функционирование мозга— очень непростой процесс, включающий электрохимические явления, которые обеспечиваются сложными системами метаболизма, кровообращения, ликвороциркуляции. Все это вместе формирует сложную интегративную функцию мозга — сознание.
Что рождает сон разума?
- Вы сказали, что, возможно, существует и другое сознание. Но разве может быть «другое сознание»? Другого пространства или другой материн ведь не бывает, они едины во Вселенной.
- Сознание, видимо, бесконечно в развитии, поэтому оно может находиться на различных уровнях эволюции. Даже у одного человека в зависимости от обстоятельств сознание может быть разным. Врачи, предметом исследований которых выступают сознание и нервная система, занимаются различными вариантами нарушения уровня сознания, ясности сознания, патологического сознания и попытками привязать уровень сознания к конкретным нервным структурам. Открытия ХХв. показывают, что определенные структуры мозга обеспечивают прежде всего уровень бодрствования человека.
- Сон— это неполноценное сознание? Про спящего человека ведь нельзя сказать, что он «в сознании».
- Известны два феномена: бодрствование и сон в нормальных физиологических условиях. Формально можно сказать, что бодрствование обеспечивает нахождение человека в сознании, тогда как сон — выключение сознания. В патологических условиях качество и баланс двух этих показателей могут меняться. Могут быть патологический сон, медикаментозный, сон из-за воздействия токсических агентов, механического повреждения мозга, отравления химического повреждения мозга, нехватки кислорода. Это все будет патологический сон, или кома. Бодрствование обеспечивает уровень сознания, на фоне которого могут возникать патологические качественные изменения сознания: галлюцинации, бредовые состояния, спутанное сознание, другие патологии. Найти только одну структуру, которая отвечала бы за все эти категории и качества сознания, наверное, невозможно.
- Почему невозможно? Разве мозг не такая структура?
- Это целый комплекс структур. Мозг — безусловно ключевая фигура в поддержании бодрствования и сознания, весь в целом: корковые структуры, подкорковые, ствол мозга.
- То есть вы считаете сознание безусловным продуктом мозга?
- Да. Определенную роль играют еще и различные гормональные факторы, особенно нейрогормоны, нейромедиаторы, которые также участвуют в передаче нервных импульсов и обеспечивают разные категории функционирования: эмоциональную окраску сознания или восприятия внешней и внутренней среды. Они обеспечивают более яркий фон общения между людьми, вносят элементы агрессии или благостного состояния. Все вместе это определяет многоцветье форм состояния сознания, особенно ранимого при разных заболеваниях.
- Которыми занимается нейрохирургия?
- Нейрохирургия — достаточно прикладная наука, но она опирается на фундаментальные данные нейроанатомии, функциональной нейроанатомии, нейрофизиологии, биохимии мозга, нейропсихологии, классической неврологии,
на знание современных технологий прижизненной диагностики и умение ими пользоваться. Настоящий прорыв в понимании работы мозга произвели рентгеновские компьютерные томографы, которые позволили увидеть анатомию работающего мозга.
Дальнейшим подъемом стало появление магнитных компьютерных томографов, которые позволили увидеть, какие корковые и подкорковые структуры включаются при той или иной деятельности мозга.
- Именно с появлением последних появилась возможность картирования мозга. Тем не менее карты мозга разных людей должны различаться. Но насколько существенны такие различия?
- Сегодня нам хорошо известна локализация корковых структур, которые отвечают за те или иные функции. В повседневной практике неврологи и хирурги используют функциональную магнитно-резонансную томографию, которая позволяет увидеть у конкретного человека, где включаются те или иные корковые структуры, отвечающие за эти функции. У каждого человека картина разная. Есть представление о зоне Брока, части лобной доли, контролирующей моторику речи. Но и она у каждого человека своя, хотя общее распределение полей известно. Та же ситуация с двигательными функциями. Современная нейрохирургия применяет эти знания в процессе лечения тяжелых заболеваний мозга, особенно если мы используем принцип хирургии в сознании.
Сознавая себя
- Вы хотите сказать, что можно проводить операции на мозге человека, находящегося в полном сознании?
- Именно. Краниотомия (трепанация черепа), когда у нас есть практически полный контакт с пациентом, когда он находится в сознании, — интереснейшая тема в нейрохирургии. Первые операции подобного рода проводились давно. На классических картинах Средневековья можно увидеть трепанации, которые хирурги проводят в присутствии наблюдателей, а пациент находится в сознании.
- Я читал, что на знаменитых перуанских черных камнях Ики есть изображения трепанации черепа, которые делали древние инки. Но разве возможно провести такую операцию без анестезии?
- Наши предшественники использовали доступные им анестетики. Пациент получал, например, кокаин или опиум. Но только с начала XX в. стали проводить операции в полном сознании. Классиком хирургии в сознании считается Уайлдер Пен- филд, который в 1937 г. опубликовал первую работу на эту тему. Она и сегодня широко цитируется. Все последующие авторы признают его пионером в этом направлении современной медицины.
- А что насчет России?
- В нашем институте эта методика используется уже более 20 лет. Начинал ее нейрохирург профессор В.А. Лошаков, участвовали в проекте известный анестезиолог, ныне руководитель нашего отделения анестезиологии профессор А.Ю. Лубнин, нейрофизиолог профессор Г. А. Щекутьев. Сегодня эта некогда прорывная методика в нашем центре стала уже рутинной.
- И как проходит такая типичная прорывнорутинная операция? Неужели пациент чувствует, как хирург вскрывает ему череп?
- Есть несколько вариантов. Наиболее гуманный и безболезненный для психики пациента алгоритм — «наркоз — сознание — наркоз». Чтобы подойти к основному этапу операции и обеспечить достаточно хороший уровень бодрствования или сознания, первая часть проходит под общей анестезией.
- Такой же как и при операциях на других органах?
- Не совсем, анестезиологи должны иметь определенный специальный опыт. Здесь общая анестезия дополняется местной анестезией оболочек мозга, мягких тканей. Выполняется трепанация, вскрывается твердая оболочка и после этого пациента будят. Достигается полный вербальный контакт, который позволяет контролировать речевые, двигательные и чувствительные функции. Сама операция проводится уже в сознании.
- Полагаю, пациенту не очень приятно ощущать или даже просто понимать, что кто-то сейчас, в данный момент, копается в его мозгах...
- Все зависит от пациента и от его подготовки лечащим врачом. До операции с ним обязательно и долго беседует нейрохирург, который определяет, насколько пациент готов к тому, что основной этап будет проводиться в сознании. У пациента должно быть полное понимание, зачем это нужно. И он должен подписать информированное согласие. Беседуя с пациентом, тренируешь его по тестам, которые будут использоваться во время операции. Если пациент психологически готов к такому виду взаимодействия с нами, только тогда мы приходим к общему решению и операцию выполняем в сознании. Кроме того, до операции с ним обязательно беседуют анестезиолог и нейропсихолог. Во время операции все происходит в альянсе нейрохирурга, анестезиолога и нейропсихолога. Обязательно участие нейрофизиолога, поскольку с помощью электро- физиологических методов мы тестируем сначала корковые зоны, определяя, где находится корковое представительство, и в это же время тестируем пациента, задавая вопросы, показывая картинки, слушаем его рассказы. В наших инструментах есть электрокомпоненты, которые позволяют оценить, где, в каких зонах мы сейчас находимся. Для этого используются возможности современных высокоточных навигационных систем, оптики, которая позволяет работать с тончайшими структурами мозга в значительном увеличении. Дополняем технологии новыми методами флуоресцентной диагностики, которая позволяет видеть четкую границу между неповрежденной интактной и опухолевой тканями. Таким образом, нейрохирургическая операция в сознании — сложнейший комплекс высокоинтеллектуальных и высокотехнологических медицинских методик.
- Роботов типа da Vinci используете?
- Для нейрохирургии робототехника— обычное явление. У нас есть микроскопы с роботизированным наведением, есть роботы-ассистенты, навигационные роботизированные системы. Но робот, даже самый точный и умный,— это только инструмент. Окончательное решение, в каком объеме и в какой степени позволить себе агрессию, которую де-факто представляет собой нейрохирургическое воздействие, принимает хирург. Если операция спланирована неправильно, риск послеоперационных осложнений, нарастания дефектов и неврологических дефицитов очень высок. Поэтому каждый участник команды испытывает такой же стресс, как и пациент.
- В классическом варианте, когда пациент спит, врачу легче?
- Конечно. Если пациент спит, то есть сознанием не присутствует на операции, ты понимаешь, что управляешь ситуацией искусственно. За пациента дышит аппарат, давление и пульс поддерживаются с помощью лекарственных препаратов, твои действия не могут причинить пациенту боль. Когда ты общаешься с пациентом, оперируешь его в сознании, он может покашлять, у него могут возникнуть тошнота или рвота. В результате может произойти пролабирование мозга, грубо говоря — его выпячивание в операционную рану, это крайне рискованная ситуация, которая способна вызвать кровотечение и осложнение. Это очень серьезный стресс для оперирующего хирурга.
- У вас такое было?
- Крайне редко. К счастью, за более чем двадцатилетний опыт работы с этим типом операций мы научились к ним готовиться и готовить пациента так. чтобы свести риск к минимуму.
- Вы помните свою первую операцию?
- Помню первую операцию, которую видел и в которой принимал участие еще в 1970-х гг., в период студенчества. Это была краниотомия после тяжелой черепно-мозговой травмы в результате автомобильной аварии. Мне тогда пришлось во время трепанации черепа и удаления гематомы держать голову пациента. В те годы в городских больницах не было специальных фиксаторов для головы оперируемого, и ассистент должен был держать ее просто руками. Это были тяжелейшие операции. Пациенты, как правило, находились в коме, но было чувство ужаса от обширной кровопо- тери погромной ответственности. Нужно было очень крепко держать голову, чтобы обеспечить хирургу возможность работать трепанами, пилами. Некоторое время у меня потом даже болели пальцы.
- Впечатление от той операции было негативным?
- Резко негативным. Я думал, ни за что не стану нейрохирургом. Но когда пришел в Институт нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко, увидел уже другую хирургию и другие возможности. В то время как раз появились первые операционные микроскопы, которые дали возможность выполнять микрохирургические операции. Появились первые компьютерные томографы, которые позволяли неинвазивно увидеть глубинные структуры мозга. Мне посчастливилось прийти именно в тот момент, когда эти инструменты создали новую нейрохирургию, когда в ней произошла настоящая революция. Соответственно, появилась совершенно новая мотивация ею заниматься.
- За прошедшие годы многое изменилось?
- Изменения просто грандиозные, сейчас точность нейрохирургических действий и возможность планирования сложнейших операций совершенно другая. Появилась возможность предоперационного получения трехмерных изображений работающего мозга, его сосудов и проводящих путей, реальной функциональной анатомии каждого конкретного человека. При планировании операции мы точно знаем, как свести до минимума травму, которую наносит нейрохирург, удаляя патологическое образование, чтобы пациент после операции проснулся с минимальными неврологическими дефектами.
Расти, нейрон, ни мал ни велик...
- В какой степени мы знаем, как работает человеческий мозг?
- Вряд ли кто-то возьмет на себя смелость сказать. что знает, как работает мозг, но мы находимся в процессе постоянного познания его работы. Несколько лет назад на одной из международных конференций «Восстановление мозга» (после операций и тяжелых травм; Mental Recovery) мы попросили нейрохирурга, который проводит много операций на срединных структурах, сделать доклад на тему «Мозг и сознание». И он сказал по сути то же. что и профессор В.Ф. Войно-Ясенецкий: «Я много раз оперировал на стволе мозга и ни разу не видел структуры, которая подтвердила бы. что там находится сознание и она выступает основой его формирования». Никто из нас не разгадает в ближайшее время, как работает мозг.
- Обычно чем сложнее система, тем легче ее сломать. Но, похоже, на суперсложный мозг это не распространяется. Известен случай, когда в 2009 г. женщина в Миссисипи получила пулевое ранение в голову, однако не просто выжила, но даже предложила чай приехавшим по вызову полицейским. Один из лидеров антигитлеровского заговора 20 июля 1944 г. нацистский генерал Людвиг Бек, когда его арестовали, пытаясь покончить жизнь самоубийством, дважды выстрелил себе в голову и дважды остался жив. Солдат Борис Бутаков во время войны получил тяжелое проникающее ранение головы, но выжил, стал известным советским мультипликатором, создавшим «Конька-Горбунка», «Приключения Буратино» и «Маугли»
- Мозг—удивительно пластичная система. У ребенка могут быть врожденные аномалии структур мозга, и, несмотря на это. он может развиваться и даже достичь определенных успехов в жизни. Например, мозолистое тело — структура, которая объединяет два полушария и отвечает за их параллельную работу. У детей с агенезией (отсутствием) мозолистого тела слаженности между полушариями нет. но вы этого даже не заметите. Это может выяснить только опытный нейропсихолог, который умеет диагностировать эти состояния. Человек с такой патологией может развиваться и достичь высокого положения в обществе, в науке, искусстве. политике... Когда появились первые компьютерные томографы, мы были удивлены, случайно выяснив, что у одного из пациентов нет части полушария. А он ученый, профессор! Нервная система и мозг в том числе удивительно пластичны, и после ряда заболеваний мы видим, как другие структуры берут на себя утраченные функции.
- Что происходит в мозге, когда он замещает утраченные функции, появляются ли в нем новые нейроны?
- Это один из наиболее интересных вопросов в нейронауках вообще и в науках о мозге в частности. Одна из топовых тем — существует ли нейрогенез. появляются ли новые нейроны в мозге взрослого человека.
- Всегда говорили, что «нервные клетки не восстанавливаются».
- Была такая аксиома, которую поддерживали основоположники науки о мозге, в том числе нобелевский лауреат 1906 г. Сантьяго Рамон-и-Кахаль. Это было догмой, пока в последней трети XX в. не появились публикации, показывающие, что ситуация не так очевидна. Появились данные, что в определенных структурах мозга нервные клетки все-таки восстанавливаются, особенно у детей и молодых людей. Были проведены очень серьезные клинические исследования, подтвердившие факт возможного восстановления нейронов и у взрослого человека. Сегодня с помощью методов МРТ мы видим, что эти структуры у части пациентов после повреждения могут восстанавливаться.
- А это и есть восстановление нервных клеток...
- Но еще надо доказать, что это истинное восстановление, а не просто картинки, которые синтезируют магнитно-резонансные томографы. Это одна из ключевых проблем. Если мозг пластичен, если он может перестраиваться, любая перестройка должна приводить к формированию новых связей или даже к появлению новых отростков нервных клеток или восстановлению нервных клеток при их неполном разрушении, а может быть и к рождению совсем новых нейронов. Скорее всего, уже в недалеком будущем мы сможем ответить на этот вопрос. В последние годы появились публикации, которые говорят, что мы сможем не просто подтвердить этот факт, но и управлять такими процессами.
- То есть сможем направленно «наращивать» поврежденные участки мозга?
- Сегодня после удаления опухоли мы видим, как меняется, восстанавливается объем мозга, как он восполняет часть, которая была утрачена из-за развития опухоли. Мы видим, как восстанавливается мозг после устранения патологического процесса, как восстанавливаются речь и другие его функции. Так что пластические механизмы есть, но понять и раскрыть их полностью пока не удается.
- Если мы можем восстанавливать речь, возможно ли восстановление или просто улучшение, скажем, памяти, которая с годами ослабла? Или других функций, например слуха или цветовосприятия?
- В нашей специальности есть такой раздел — функциональная нейрохирургия, которая нацелена на изменение и восстановление функций мозга.
Наиболее яркий пример — паркинсонизм, при котором страдают очень многие функции, в том числе движения. Нарушается плавность движения, появляются ригидность, тремор. На фоне приема больших доз лекарственных препаратов нарушаются и другие функции, включая память. Используя возможности функциональной нейрохирургии...
- С помощью операции?
- Именно, с помощью нейрохирургии сегодня мы можем параллельно уменьшать дозы химических лекарственных препаратов и наблюдать улучшение памяти, движения, речи. Другой пример — использование этого метода для устранения боли. В мироощущении боль играет очень важную роль, потому что, особенно при хронической боли, от нее страдает не просто человек, а все его функции. Меняются работоспособность, память, активность. Если мы не медикаментозно, а оперативно устраняем или уменьшаем боль, мы, соответственно. улучшаем и эти функции.
Сегодня после удаления опухоли мы видим, как мозг восполняет часть, которая была утрачена из-за ее развития, видим, как после устранения патологического процесса восстанавливаются объем мозга, речь и другие его функции
- Может, и из комы человека так можно вывести?
- Попытки включить человеку сознание методами нейромодуляции предпринимались начиная со второй половины прошлого века, когда у пациента после длительной комы развивалось вегетативное состояние. То есть пациент из комы вышел, открыл глаза, у него присутствуют формальные признаки бодрствующего мозга, но сознания нет. Были работы по применению возможностей функциональной нейрохирургии, направленные на стимуляцию мозга, восстановление сознания. Одну из таких операций мы провели известному генералу, который после покушения в 1995 г. получил тяжелую взрывную травму. Долгое время он находился в коме, перешел в вегетативное состояние. Мы имплантировали ему нейростимулятор, и он буквально на операционном столе стал открывать глаза в ответ на включение стимулятора и закрывать при его выключении. Это был очевидный эффект, но наблюдение за ним в течение многих последующих лет показало, что максимум, чего мы сумели достичь, — переход из вегетативного состояния в состоянии минимального сознания, которое характеризуется лишь отдельными минимальными признаками сознания. Это не то сознание, которого мы ожидали.
- Генерал сейчас жив?
- Да. Он по-прежнему не может разговаривать и двигаться, однако реагирует на речь других людей мимикой, иногда слабыми взмахами руки. Складывается впечатление, что он иногда понимает написанные на бумаге простые тексты.
- По моему мнению, это скорее успех, чем неудача.
- Но мы ждали большего. Однако мировой опыт, в том числе и этот наш небольшой, показывает, что нейрохирургическое вмешательство — один из инструментов, который позволит нам влиять на уровень не только бодрствования, но и сознания.
Сознание не заменишь
- Большинство органов человека можно заменить на искусственный аналог. Есть искусственная почка, искусственное сердце. Можем ли мы пусть не весь мозг, но хотя бы какие-то его участки заменять на нейропротезы?
- Отдельные функции мозга мы уже можем успешно замещать. Например, функцию дыхания. При повреждении определенных структур мозга у человека нарушается или даже полностью прекращается дыхание. Мы подключаем аппарат искусственной вентиляции легких, восстанавливаем дыхание, оксигенацию, газообмен и возвращаем сознание. Есть люди, у которых эта функция мозга нарушена безвозвратно, но мы ее полностью замещаем с помощью таких аппаратов, и они живут десятилетиями.
То же касается управления двигательными функциями. Например, мышцы языка, руки или ноги — это только «аппараты», которыми управляет мозг. Человек с парализованной рукой, используя экзоскелет, может научиться с помощью различных интерфейсов этой рукой управлять и в какой-то степени восстановить двигательную функцию. Используя другую функцию, скажем, движения плеч, мы можем управлять через интерфейс движениями некоей конструкции, которая будет выполнять функцию движения ног. Значит, часть двигательной функции, которой управляет мозг, мы тоже можем искусственно заменить.
То же— относительно слухового анализатора. Для решения проблемы потери слуха разработаны специальные устройства, которые можно имплантировать в структуры ствола мозга, и в результате звуковые сигналы трансформируются в электрические. Таким способом мы можем восстановить слух человеку, который потерял его из-за травмы, заболевания или других повреждений.
- А зрение можно восстановить?
С функцией зрения все сложнее. Но и здесь есть работы, которые показывают: если на зрительную кору подавать сигнал от специальной высокоразрешающей видеокамеры, можно вернуть человеку светоощущение и восприятие объектов. Поскольку «видит» не сетчатка глаза и не зрительные нервы, а мозг, и не только зрительная кора — весь мозг. Чтобы понять, что ты видишь, нужно включать мозг в целом. Здесь возникает проблема. Мы можем протезировать отдельные функции, но интегративную функцию целого мозга заменить не в состоянии. Не можем сделать так, чтобы человек слышал и отличал звуковые сигналы, понимал речевые стимулы, видел объект и понимал. что это часть окружающей среды, и все это интегрировал в мозге. Мы никогда не сумеем догнать развивающуюся природу сознания. Она всегда будет опережать все наши технические устройства и разработки. Сознание будет бесконечно расширять степень своей свободы, выходить за пределы конкретных устройств.
Протезирование целого мозга очень далеко от нас.
- Насколько далеко? Наши правнуки доживут? Вообще, возможно ли это?
- Вернусь к началу нашего разговора. Из всех базовых основ Вселенной самая большая степень свободы присутствует у сознания. Это элемент Вселенной, который в своей свободе непрерывно развивается. Никогда, решая отдельные технологические вопросы и протезируя отдельные функции, мы не сумеем догнать развивающуюся природу сознания. Она всегда будет опережать все наши технические устройства, разработки и протезы. Сознание будет бесконечно расширять степень своей свободы, выходить за пределы конкретных устройств.
- То есть полноценного протеза мозга не будет никогда?
- Никогда.
- Протезирование целого мозга у нас не получится. Но уже много лет разные ученые и малоученые люди говорят о пересадке головы. В сущности, это не что иное, как пересадка мозга.
- По-моему, тема перестала быть актуальной, потому что невозможно решить проблему полушарий, изолированных от ствола, от афферентных импульсов спинного мозга.
- То есть голова профессора Доуэля навсегда останется не более чем фантастикой?
- Голова профессора Доуэля — это фантастика. Мозг как биологическая структура не может работать, если теряет источник постоянного афферентного стимулирующего воздействия, который обеспечивает бодрствование. Можно пересадить полушария или целый мозг, но афферентацию, постоянный поток нервных импульсов от органов чувств, который обеспечивает ретикулярная формация, искусственно мы создать не можем.
Мы не винтики, мы нейроны
- У вас на полке стоит книга «Картирование мозга». То есть карты мозга уже существуют. Много ли на них белых пятен?
- Конечно. В мозге 100 с лишним миллиардов нейронов, и каждый из них для нас загадка. Каждый нейрон имеет 10 тыс. отростков, связей.
- Это неимоверное число сочетаний, сравнимое с числом атомов во Вселенной, а возможно, и превосходящее его.
- И они постоянно перестраиваются, создают новые связи. Доказано: у канарейки, когда она поет новую песню, рождаются новые нейроны.
- Выходит, у канарейки нервные клетки тоже восстанавливаются?
- Да, у таких животных нейрогенез присутствует. Чтобы птице придумать новую песню, у нее появляются новые нейроны и создаются новые связи. Есть типичные трели, повторы, а есть птицы, которые каждый раз поют новую песню, и у них рождаются новые нейроны и новые связи. Это бесконечный процесс.
- Значит, петь полезно?
- Петь полезно, думать полезно, учиться и изучать полезно, работать полезно. Доказанный факт: люди, у которых мозг постоянно работает, которые постоянно думают, ищут, познают, живут дольше. Если они оказываются в беде, в стрессовой ситуации. они лучше реабилитируются, потому что очень сильно мотивированы продолжать жить, работать. познавать, учиться, двигаться вперед. Это залог того, что человеческое развитие трудно остановить.
- Хочешь долго жить — нужно почаще ребусы разгадывать и головоломки решать?
- В том числе. Мышцы от любой нагрузки становятся крепче, работают эффективнее. То же верно и в отношении мозга. Сонный мозг не развивается и недолго живет. Мозг работающий, постоянно находящийся в развитии, обучении, познании, работе. — залог того, что человек будет долго жить.
- Часто приходится слышать утверждение, что мозг человека включен на какое-то небольшое количество процентов. Это правильно?
- Думаю, правильно. Одномоментно не могут работать все части и структуры мозга. Мы используем только осцилляцию тех или иных структур в каждом варианте работы мозга. Представить, что сразу весь мозг работает и производит качественно новое видение, новые явления, нереально. Трудно себе представить включение сразу 100 млрд нейронов, каждый из которых имеет 10 тыс. связей. И стремиться к этому не стоит. Все перегорит, если все нейроны сразу заработают.
- Мозг— это отражение мира, или целый мир. Когда-то Достоевский сказал, что мир спасет красота...
- Я абсолютно уверен, что нейронаука, или наука о мозге человека, с эстетической точки зрения — очень элегантная и бесконечная тема для исследования. Мозг сам по себе — уникальное явление природы, он бесконечен и в своей красоте. Чем больше мы его познаем, тем больше понимаем, насколько в нем все красиво и гармонично устроено. Удивительно, как природа такое создала. И как в нем найти, увидеть сознание? Как в миллиардах связей оно зародилось, как это получилось? Из элементарных частиц вдруг возникли более сложные молекулы. из них—мембраны, из мембран—первичные одноклеточные животные, потом многоклеточные... Потом вдруг появились отдельные нервные элементы и связи между ними. Нервная система червя — 400 нейронов. Как из этих 400 нейронов возник такой удивительный феномен, как мозг человека?
Мозг человека— постоянно развивающаяся структура. Но мы можем говорить о еще более сложном объекте, о мозге не человека, но человечества. Это сотни миллиардов нейронов, помноженные на 7 млрд населения планеты. В этом варианте планетарное сознание обеспечивается бесконечным количеством развивающихся людей, которые находятся в сознании, понимании, желании увидеть новое, двигаться вперед, осваивать неизведанные явления.
- То есть мы представляем собой мозг планеты?
- Мы нейроны в гигантском мозге планеты, галактики. Вселенной. И это действительно великое, а возможно, и самое великое из творений.
-
Беседовал Валерий Чумаков
