Текущие геополитические условия оказали косвенное влияние на то, кто будет возглавлять Международный комитет по космическим исследованиям (COSPAR). Обычно президент COSPAR занимает свою должность — связанную с политикой настолько, насколько космос вообще имеет отношение к государственным и военным проблемам, — в течение 8–10 лет. Джованни Биньями (интервью с которым читайте на наших страницах) был избран главой Комитета только в 2010 году. На только что завершившей работу 40-й Научной ассамблее COSPAR, однако, стало известно о смене президента.
Вместо итальянца Джованни Биньями COSPAR теперь возглавит американец Леннард Фиск (Lennard Fisk), профессор Мичиганского университета, специалист-теоретик в области физики солнечной атмосферы и гелиосферы. В 1987–1993 годах он был руководителем (Associate Administrator) подразделения космической науки и приложений NASA. В феврале 2013 года профессор Фиск был назначен национальным представителем США в COSPAR.
Мария Молина поговорила с ним о отношениях России и США в области космоса, о роли комитета для космической науки, важнейших темах прошедшей конференции, а также о том, нужно ли создавать атмосферу на Марсе и как защитить экзопланеты от вторжения земных форм жизни.
— 40-я ассамблея COSPAR в Москве подошла к концу. Оцените, насколько удачной она оказалась.
Это была замечательная конференция. Ассамблеи COSPAR проводятся уже много лет, организации исполняется 56 лет, и мы встречаемся каждые два года. Это была хорошая научная ассамблея, было много хороших докладов, хороших статей, много участников. Одна из лучших ассамблей COSPAR. Я также полагаю, что эта ассамблея стала символом того, что мы можем сделать. Сейчас в мире непростая геополитика. Но COSPAR всегда выше этих вопросов и имеет дело с научным исследованием космоса, независимо от геополитических факторов. Эти факторы помешали некоторым странам участвовать в этом году, и они не отправили своих делегатов. Но не США. Отчасти потому, что COSPAR, ко всему прочему, стал приемлемым форматом встреч, не зависящих от политики. Кооперация России и США, как известно, очень сильна в области космических исследований.
И если вы посмотрите, кто приехал на форум, вы увидите, что состав участников сравним с прежними ассамблеями COSPAR. Так что, хотя некоторые участники предпочли не приезжать, это не повлияло на качество встречи.
— Какую роль COSPAR играет в международных космических исследованиях? Что вы реально делаете?
COSPAR — основная организация, которая занимается продвижением международной кооперации в науке о космосе. Так было всегда в истории его существования. Если вы спрашиваете, какова миссия COSPAR, то в основном она заключается в том, чтобы продвигать международную кооперацию. Но если вы спрашиваете, как мы это делаем, то мы это делаем через помощь науке. Все участники ассамблеи обмениваются результатами своей работы с коллегами, что позволяет им договариваться о будущих коллаборациях. Но мы также помогаем ведущим космическим агентствам и программам.
Что касается ведущих космических агентств и программ, то COSPAR отвечает, в частности, за планетарную защиту в соответствии с «Договором по космосу» в рамках программы ООН (Договор о принципах деятельности государств по исследованию использовании космоса. — Примеч. ред.).
И, наконец, один из столпов, на которых программа COSPAR опирается — поддержка космических агентств и программ в развивающихся странах. Мы делаем всё возможное, чтобы поощрить наших участников, все страны, где проходит COSPAR, участвовать в развитии этих программ.
— Что означает «планетарный карантин»?
Точнее сказать — планетарная защита. Когда мы отправляем космический аппарат на другие планеты, мы хотим быть уверены, что мы не заносим земные формы жизни на эти планеты, не загрязняем их. Существуют протоколы, которые поддерживает COSPAR.
— Какими будут основные темы следующей ассамблеи COSPAR?
Посмотрите на нынешнюю ассамблею и увидите, насколько широк охват тем. Атмосфера, планетарные исследования, астрофизика, космическая физика, даже микрогравитация. Она покрывает весь спектр наук о космосе. И следующая ассамблея будет такой же.
— Точно такой же?
Точно такой же.
— Это Ваш первый визит в Россию?
Нет, не первый. Но первый за долгое время. Последний раз я тут был в 1987 году, а это было очень давно. Возможно, вам будет интересно узнать, что впервые я увидел запуск космического аппарата на космодроме Байконур. Это был запуск «Фобоса» в 1988 году.
А первый раз я был во время COSPAR 1970-го года в Ленинграде, мы летели через Москву. Это было удивительное время. Моя жена путешествовала со мной, она была беременна нашим первенцем. Мы тогда были молоды и поступали безрассудно. Это было время вызовов – разгар холодной войны.
— Вы не боялись? Такое далекое путешествие, и в такую страну, как Советский Союз?
Нет, это было очень интересно. В то время в США у нас было ужасное представление о советских людях, поэтому было очень важно увидеть их вживую, понять, что не все имевшиеся у нас страхи имели под собой основание.
— Вы не чувствуете сейчас напряженность политической ситуации?
Я не думаю, что сейчас времена напоминают «холодную войну». Одно из базовых отличий сегодня: в 70-е годы наши ядерные ракеты были направлены друг на друга. Сейчас есть некоторая напряженность в экономических отношениях между Россией, Евросоюзом и США. Это задает совершенно разную динамику отношений. Мы тесно связаны друг с другом и именно поэтому должны находить пути решения проблем.
Сейчас всё совершенно иначе. Не холодные, а прекрасные отношения (игра слов: not cold, but cool «прохладный; отличный». — Примеч. ред.). Поверьте, я достаточно стар, чтобы знать, что такое настоящая «холодная война».
— Какие проекты и доклады на нынешней ассамблее Вы могли бы упомянуть? Что Вам запомнилось и показалось важным?
Конкретно из докладов этой ассамблеи?
— Да.
Была одна особенно интересная интердисциплинарная лекция по Планку. Ну и, конечно, кто может забыть выход зонда Rosetta на орбиту кометы (Чурюмова — Герасименко. — Примеч. ред.)? Точное совпадение во времени. Не помню, чтобы наши российские организаторы это планировали четыре года назад, начиная подготовку, но очень впечатляющее было зрелище, когда Rosetta добралась до кометы.
— Расскажите, что нам следует ожидать в космических исследованиях в перспективе 50 лет. Например, в исследованиях гелиосферы, какими будут следующие миссии?
Ответ тут очень расплывчат. Вы упомянули гелиофизику, исследования Солнца. Я надеюсь, что за 50 лет мы получим возможность абсолютно точно предсказывать влияние Солнца на Землю. И если смотреть на другие дисциплины, кроме исследований Солнца, то я очень жду, когда обнаружат формы жизни где-нибудь во Вселенной.
— Должны ли мы терраформировать планеты в Солнечной системе?
У нас в США есть выражение, которое гласит: «Это выше моей зарплаты». Оно означает, что у меня нет компетенции решать, должны ли мы терраформировать планеты. Да и такая планета должна быть особенной... единственная, которую можно терраформировать, — это Марс. И я думаю, что в 50-летней перспективе этого не случится.
— Думаете ли Вы, что полет человека за пределы Солнечной системы возможен?
Я думаю, для этого нужен серьезный технологический прорыв. Нужно изобрести что-то, чего мы сегодня не знаем. Посмотрите на «Вояджеры»: только сейчас они покидают Солнечную систему, а ведь они были запущены 35 лет назад. Возможности наших ракет очень ограничены сейчас. Вероятно, надо придумать космический корабль, в котором люди могут жить, рожать детей, поколения будут сменяться. С нынешними технологиями всё это невозможно.
Фото и видео "Научная Россия"
