«In mari multa latent» — «многое скрыто в океане», говорили в древности. Это справедливо и сегодня: мы до сих пор не знаем, что происходит в морских глубинах, за исключением немногочисленных известий, которые доставляют нам глубоководные экспедиции. Но тысячи лет у человека не было и этой информации. Так, европейцы долго полагали, что у каждого земного существа есть двойник в океане. По этой причине возникли такие названия, как морской носорог, морская корова и даже морской монах и морской епископ.
О повадках этих созданий ходили разные слухи, но ни одно из них не получило такой славы и не вызывало такого ужаса, как кракен — легендарный моллюск с гигантскими щупальцами, утаскивающий на дно корабли. Встреча с чудищем грозила неминуемой гибелью, морякам оставалось лишь молиться и надеяться, что где-то в глубине их ждет морской епископ, чтобы исполнить над ними последний обряд.
Легенда о кракене, несомненно, зародилась в Скандинавии. Наиболее детальное описание кракена мы находим в труде датского натуралиста Эрика Понтоппидана «Естественнная история Норвегии с 1755 года». Он пишет, что кракен «круглый, плоский и со множеством рук или ветвей», это «самое крупное и самое удивительное из всех живых творений». Понтоппидан ссылается на рыбаков, «которые единодушно подтверждают, и в их рассказах нет ни малейших расхождений», что стоит летом удалиться на лодке на несколько миль от берегов Норвегии, и вы рискуете стать добычей кракена.
Об опасности сигнализирует обилие рыбы — испугавшись кракена, она устремляется к поверхности моря, но спастись из его смертельных объятий невозможно. Самые лучшие гребцы, собрав все свои силы, могут попытаться удрать, но когда они «думают, что опасность миновала и сушат весла, из воды появляется это громадное чудовище». Его спина имеет полторы мили в окружности и «на первый взгляд похожа на множество островков». Здесь не обошлось без влияния другого распространенного поверья — о рыбе-острове, исполинском ките. Он столь огромен, что моряки могут принять его за землю, причалить и сойти не берег. Но как только на спине у кита разводят огонь, он просыпается и уносит всех, кто на нем находится, в морские глубины.
Вид кракена, притворившегося островом, заслужил от Понтоппидана подробнейшего описания: «Вокруг него подобно подводным холмам лежат песчаные отмели, на которых играют и резвятся рыбки, скатываясь наперегонки по склонам. Над ними возвышаются блестящие шипы, которые делаются всё толще и всё выше по мере удаления от края воды и достигают подчас высоты мачт корабля средних размеров». Эти «шипы», разумеется, не что иное, как знаменитые щупальца.
Если кракену не удалось утащить вас на дно, дело довершит воронка, образовавшаяся на месте его стремительного погружения. И в этом случае не обошлось без заимствования из легенды о другом морском чудище, Харибде. Главный герой «Одиссеи» вел свой корабль Мессинским проливом, скалистые берега которого стерегли два чудища — Сцилла и Харибда. Зная, что шестиголовая Сцилла не сможет за один раз сожрать больше шести его спутников, Одиссей решает пожертвовать ими, но не приближаться к Харибде — олицетворению всепоглощающей морской пучины. В легенде о кракене досталась роль и Сцилле: ее двенадцать лап определенно имеют отношение к его щупальцам.
К счастью для человека, питаться кракен предпочитает рыбой. Понтоппидан отмечает «сильный и необычный запах, который он испускает время от времени для того, чтобы приманить побольше рыбы». Рыба, которую поедает кракен, тоже служит приманкой. Вернее, не сама рыба, а испражнения, сопутствующие ее употреблению в пищу. По словам бывалых рыбаков, пишет Потоппидан, они окрашивают поверхность воды, делая ее «мутной и густой на вид». «Цветом и вкусом сие замутнение весьма привлекательно для рыб, они устремляются к нему в великом множестве и оказываются прямо над кракеном, — сообщает натуралист. — Затем он расправляет свои руки (или шипы), хватает и пожирает долгожданных гостей, со временем превращая их посредством пищеварения в приманку для других подобных же рыб».
В этой мутной воде можно без труда разглядеть ключ к реальной подоплеке сказаний о кракене, основанных, как нетрудно догадаться, на впечатлениях от наблюдения за гигантским кальмаром (его длина с учетом щупалец может достигать почти 17 метров). Это глубоководное головоногое, безусловно, не имеет привычки мутить воду своими фекалиями, но превосходно справляется с этой задачей при помощи чернильного облака. Почти все представители класса головоногих, к которому помимо кальмаров относятся осьминоги и каракатицы, выпускают облако темных чернил при угрожающих обстоятельствах — например, когда их вытаскивают из воды рыбаки. Некоторые виды головоногих, не довольствуясь этим, выпускают также слизь, которая при смешивании с чернилами создает в воде иллюзию роя крошечных живых существ, отвлекающих агрессора.
Несмотря на многовековую историю бытования в фольклоре, отвлекающие маневры с использованием чернил и другие особенности поведения гигантского кальмара остаются малоизученными: лишь несколько особей этого вида побывало в руках исследователей. Тем не менее, многое можно понять, анализируя поведение других видов кальмаров.
Никто никогда не видел, как охотится гигантский кальмар, но ученые предполагают, что он застывает в толще воды без движения, приподняв кончик мантии и опустив двое ловчих щупалец (остальные, гораздо более короткие, по сути щупальцами не являются, их принято называть руками). В таком положении он ждет, пока рыба или другой кальмар не окажутся в пределах досягаемости присосок, окруженных мелкими зубами. Затем гигантский кальмар отправляет добычу в рот, называемый клювом, где ее ждет медленная и мучительная смерть — кальмар будет отрывать от нее по кусочку.
Именно благодаря клюву гигантского кальмара мы знаем, кого он боится больше всего на свете. Желудки кашалотов буквально набиты клювами гигантских кальмаров — это единственная часть тела головоногого, которую кит не в состоянии переварить. Нередко можно встретить кашалотов со следами яростных подводных битв — характерными круговыми шрамами у пасти, соответствующими по форме клюву гигантского кальмара.
Пусть люди, слагавшие легенду о кракене, были склонны к преувеличениям, но внимательный читатель восхитится причудливой смесью заимствований из сюжетов, рожденных в разных концах Европы, а ихтиолог, совершенно этого не ожидая, получит ответы на вопросы о реальных обитателях океана.
