Юбилей академика А.Л. Гинцбурга

10 ноября академик Александр Леонидович Гинцбург, директор старейшего в России Национального исследовательского центра эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи, отмечает 70-летний юбилей.

Сегодня его имя хорошо известно не только у нас в стране, но и за ее пределами, как автора первой зарегистрированной в мире вакцины от коронавируса «Спутник V». 

Путь к признанию был очень непростым, а споры и дискуссии по поводу вакцины продолжаются до сих пор. Многие не понимали, как в такие короткие сроки можно создать эффективный препарат, и только профессионалы знали, что за этим стоят долгие годы напряженной творческой работы, в результате которой появились успешные вакцины от Эболы, SARS и MERS. А теперь и от COVID-19.  

День рождения – хороший повод сказать Вам, Александр Леонидович, огромное спасибо за создание вакцины, которая дала нам надежду и которая уже спасла миллионы жизней. А наш портал, который в полном составе был вакцинирован «Спутником», особенно благодарит Вас за сотрудничество, дружбу, доверие и открытость! 

От всей души поздравляем Вас и желаем крепкого здоровья, благополучия, новых успешных поисков и творческих успехов!

Представляем вашему вниманию интервью с академиком А.Л. Гинцбургом, в котором он откровенно и искренне говорит о самом себе, своей жизни и науке.

– Как вы решили, что станете биологом? Почему, когда пришло время выбирать будущую профессию, решили поступать именно на биолого-почвенный факультет МГУ?

– При выборе профессии в судьбе многих людей значительную роль играют родители. Я – не исключение. И мама, и папа помогли мне с выбором, хотя свои решения мотивировали по-разному.

Мой отец работал заведующим отделом управляемости автомобилей в Научном автомоторном институте. Десятки лет создавал всевозможные автомобили, учил студентов и сотрудников НАМИ. Именно он  разработал первые отечественные рулевые усилители и массу других полезных для водителей вещей. Он понимал, что у меня абсолютно не лежит сердце к техническим наукам, и выбирать стоит из тех профессий, где не надо уметь хорошо чертить или иметь трехмерное воображение, чтобы изобразить любой объект в двух- или трехмерном пространстве.

Мама занималась созданием мостов. Была профессиональным разработчиком конструкций, которые и сегодня хорошо служат. Слушая папу, она серьезно помогала мне выбирать из многообразия нетехнических наук. А именно, она выписывала для меня брошюры Общества «Знание». Не знаю, существуют ли они сейчас, но когда мне было 13-15 лет, эта организация очень хорошо работала. Мама подкладывала мне на письменный стол брошюры на абсолютно разные темы: физика, математика, биология, медицина.

Одну из брошюр помню как сейчас: ее написал академик Андрей Николаевич Белозерский, будущий вице-президент АН СССР, который со своим учеником Александром Сергеевичем Спириным фактически создал в стране молекулярную биологию. На десяти или пятнадцати страничках брошюры он очень хорошо изложил все, что связано со строением, функционированием нуклеиновых кислот и синтезом белка. Настолько хорошо, что мне, в то время абсолютно непосвященному в это человеку, все показалось логичным и понятным. Мне захотелось узнать больше, и это стало первым толчком в моей любви к молекулярной биологии и к выбору профессии, которой я посвятил 50 лет. В школе этот интерес и знания помогли мне стать на голову выше окружающих в области биологии, и я начал самообразовываться.

А дальше выбор был понятен: если прочитал Белозерского, надо поступать на биофак, где у Андрея Николаевича в то время была кафедра «Биохимия растений» и в стадии создания – кафедра вирусологии. Мне удалось попасть на кафедру вирусологии, где был собран блестящий состав молекулярных вирусологов и молекулярных онкологов.

– Поступить было сложно?

– Тогда казалось сложно, пришлось набрать пятнадцать из пятнадцати баллов. Конкурс был порядка 13-15 человек на место. И в то время, и сейчас МГУ – это очень престижный вуз, который дает прекрасное образование, там не бывает недобора.

Тому, чего мне удалось добиться в жизни, я во многом обязан биофаку и кафедре, где мне довелось учиться. А также стажировке в биологическом отделе Курчатовского института, где я потом продолжил работу. Его научным руководителем был Роман Бениаминович Хесин-Лурье: в течение семи лет он учил всех, кто к нему попадал, не только работать, но и думать. Основной тезис Романа Бениаминовича был: «Ты ко мне попал. А мой дурак должен быть самым умным дураком в мире».

– Вы занимаетесь биологией 50 лет. Никогда не задумывались, что стоило бы заняться чем-то другим?

– Не задумывался по той простой причине, что все время был погружен в решения новых задач. Сначала их ставили мне учителя: на биофаке в МГУ нам не давали расслабиться, а процесс обучения был крайне захватывающий и разнообразный. Потом задачи ставили в Курчатовском институте. Потом я попал в институт эпидемиологии и микробиологии имени Н. Гамалеи. История этого института насыщена такими научными достижениями и событиями, что необходимо постоянно быть в форме, следить за трендами, чтобы соответствовать его уровню. Поэтому у меня совершенно не было повода и желания задумываться о том, чтобы достичь чего-то в другой сфере.

У меня всегда было желание соответствовать уровню института, а особенно – уровню Ученого совета. Почти 25 лет я работаю директором института имени Гамалеи. Поверьте, самое ответственное – это каждый месяц выходить на трибуну перед блестящими учеными и держать эту аудиторию в научном напряжении. Мне приходится формировать повестку, подбирать докладчиков, вести Ученый совет. А для этого надо быть в отличной научной форме. Все это не говоря об общем руководстве институтом и контроле многочисленных направлений, которые институт разрабатывал и до пандемии, и в этот сложный период.

Это занимает 24 часа в сутки, поэтому задумываться, мог бы я пригодиться в другом месте?, нет ни повода, ни времени. Сейчас я не могу представить себя на другом участке научного пространства.

– Сложно держать баланс между ученым-исследователем и ученым-организатором?

– Да, сложно, но это совершенно необходимо для того, чтобы иметь влияние и авторитет в научной среде. Надо соответствовать научному уровню людей, с которыми общаешься. У нас очень много профессионалов, которые не просто хорошо знают эту область, а, фактически, ее создавали. Это их родная сфера, и в некоторые вопросы я вторгаюсь со стороны: для того, чтобы тебя пустили в этот круг и стали уважать, надо знать предмет не хуже классиков. Поверьте, это не просто.

С другой стороны сейчас появилось очень много молодежи. Это я считаю одним из своих достижений как организатора. На Ученом совете собираются десятки ученых от 28 до 40 лет и это искренне радует. Это люди с хорошим университетским образованием, выпускники ведущих медицинских и химических вузов. Есть физики и математики. Такой сплав порождает принципиально новые и интересные идеи.

Что касается администрирования: сама жизнь заставляет меня уделять этому много времени, но я нисколько не жалею. К началу пандемии институт был готов решать самые сложные научные и организационные проблемы. Поэтому мы добились результатов на уровне мировых фармгигантов, располагая на порядки меньшими финансовыми возможностями. Продукты, которые мы сейчас выпускаем, конкурентоспособны не только внутри страны, но и на мировом рынке.

– С начала пандемии, а особенно после начала массовой вакцинации, вы стали крайне медийным человеком. Комментарии, участие в интервью, в подготовке новостей и статей – это сильно отвлекает от работы?

– Сначала отвлекало очень сильно. Но позже эти задачи перешли на рефлекторный уровень, наверное, это защитная реакция для того, чтобы освободить мозг для более творческих вещей. Когда у меня получилось прийти к такому состоянию, все это стало не таким тяжелым обременительным занятием.

Мы встречаемся с вами в выходной день. Если бы мы не записывали интервью, я прочел бы какой-нибудь обзор, обсудил с супругой научную проблему. Но мы беседуем, чтобы вы смогли донести до широкой общественности вопрос о необходимости вакцинации. Надеюсь, это принесет пользу: люди преодолеют страхи и предрассудки в отношении вакцины, и смогут защитить себя и своих близких.

Полная безопасность и высокая эффективность «Спутника V» доказана – не сочтите это за рекламу – это призыв к нашим гражданам защитить себя в трудное для всех время. Это возможность снизить количество несчастных случаев и вернуться к полноценной и нормальной жизни.

– Не секрет, что ситуация с вакцинацией в стране сложная. В июле Президиум Российской академии наук поставил планку – 60% вакцинированных к осени. Эта задача, к сожалению, не была выполнена. Сейчас исследования говорят о том, что порядка 60% людей, которые отказываются вакцинироваться в ближайшее время, ссылаются на то, что им не рекомендуют вводить вакцину именно врачи. Как сложилась такая ситуация, и можно ли из нее выйти?

– Эта ситуация сложилась не в один день. Я помню времена, когда к вакцинации призывали не только взрослых и подростков. Такая пропаганда, в лучшем смысле этого слова, начиналась с ясельного возраста. Были мультфильмы, где «хорошие» животные, например зайчики, шли на прививку, а несознательный бегемот отказывался, после чего с ним приключалось что-то нехорошее. В образе ребенка формировалось представление о том, что вакцинироваться надо так же спокойно и регулярно, как мыть руки, чистить зубы, говорить «здравствуйте», когда входишь в комнату, и «до свидания», когда выходишь. Эта пропаганда необходима на всех уровнях, но в последние 20-30 лет она пропала. Возможно, в силу того, что это не приносит непосредственный доход. Сейчас мы ощутили отсутствие такой информационной кампании в виде отторжения возможности вакцинироваться.

Этот пробел заметен и у нас, и в западных странах. Так называемый «золотой миллиард», который во многом определяет образ жизни и стандарты, к которым стремится население земного шара, наверное, предположил, что улучшением социально-бытовых условий можно решить все медицинские проблемы. Как сейчас показывает экология патогенных микроорганизмов – это ошибка. Несмотря на высочайшие стандарты проживания, даже имея, например, собственный остров с полной инфраструктурой, никто не сможет стопроцентно гарантировать, что человек не заболеет. 100% гарантии может дать только хорошая вакцина, которую вовремя ввели.

Мы, каждый со своей позиции, упустили эту проблему. Такие понятия надо внедрять не когда человеку 60 лет, а с пяти или шести лет, когда ребенок начинает смотреть мультфильмы. Польза будет для всех, тем более, если помнить про отложенный на десятки лет эффект.

– Вероятно, это и вопрос о популяризации науки в целом с детского возраста, которая была распространена во времена Советского Союза.

– Да, эта работа ослабла. Может быть и мы, ученые, отчасти виноваты в том, что относимся к этому как к второстепенной задаче. Возможно, это интервью в какой-то сотой доле процента и закроет такие пробелы. Необходимо распространять опыт из самых высоких научных сфер среди населения и в нашей стране, и во всем мире.

– В отношении вакцин существует ряд популярных предрассудков. Один из них говорит, что вакцины или не защищают, или слабо защищают от новых штаммов коронавируса. Так ли это? Следует уже задуматься о создании новой вакцины, или для борьбы с вирусом пока хватает существующей? 

– Этот вопрос сейчас обсуждается не только в обществе, но и в научных кругах. С середины мая во всем мире начал распространяться дельта-штамм. Мутации, которые в нем появились, не только антигенно его изменили, но и изменили взаимодействие штамма с нашими клетками. А антигенные изменения особенно заметны по сравнению с уханьским штаммом, на основании которого и были сделаны все вакцины, включая «Спутник V».

В то же самое время, опыты, эксперименты и эпидемиологические наблюдения в нашем институте и других странах, где используется «Спутник V», показывают, что вакцина защищает от дельта-штамма в 83-90%. А возможность тяжелого протекания болезни и летального исхода в случае заболевания исключает фактически полностью, в отличие от вакцин, которые широко используют за рубежом.

Антиген, который используется в «Спутнике V», создает очень широкий спектр антител, которые нейтрализуют вирус. В ответ на другие вакцины тоже образуется много нейтрализующих антител, но их спектр гораздо уже в силу того, как сконструирован тот S-белок, который является основным антигеном и иммуногеном. Поэтому эффективность других вакцин против дельта-штамма составляет порядка 50%, то есть сильно уступает «Спутник V».

Сейчас выпущена и вакцина «Спутник Лайт», которую Минздрав рекомендует для ревакцинации. Исследования показывают, что люди, которые сначала получили «Спутник V», а потом ревакцинировались «Лайт»-вакциной, полностью защищены от дельта-штамма. С тем же результатом «Лайт» можно использовать для ревакцинации после использования других вакцин.

Сегодня нет оснований говорить о замене вакцины, хотя центр Гамалеи, как и другие производители, отрабатывает технологии, которые позволят заменить препарат, если появится радикально новый штамм. Мы готовы к такому повороту событий, хотя, слава богу, такие обстоятельства еще не наступили.

– То есть план Б уже расписан на бумаге?

– Он не только расписан на бумаге, но и отработан экспериментально. Сейчас необходимо определить комплекс исследований новой вакцины, который позволит максимально быстро доказать, что вакцина безопасна и эффективна, чтобы внедрить препарат в гражданский оборот. У ученых есть эти знания, теперь их надо согласовать с регулирующими органами, и тогда план Б будет полностью готов. Надеюсь, Минздрав это понимает, и в ближайшее время мы завершим работу.

– В СМИ публикуются достаточно расплывчатые рекомендации относительно ревакцинации. В частности, людям советуют заново прививаться каждые полгода. Но ведь организмы разные и по-разному сохраняется уровень антител. Когда все-таки стоит ревакцинироваться?

– Мы четко определили уровень антител, который надежно защищает человека от COVID-19. Для этого мы проанализировали порядка четырех тысяч сывороток вакцинированных и переболевших людей.

Человек полностью защищен от дельта-штамма при уровне антител в 300 BAU («Binding Antibody Units» – «Единицы связывающих антител». Это международная условная единица, показывающая количество антител. Новый стандарт измерения признается Всемирной Организацией Здравоохранения, – прим. ред.). Если уровень антител в организме ниже 300 BAU, человеку необходимо ревакцинироваться «Спутником Лайт». Но в то же время, если у человека больше 500 BAU и он ревакцинируется, то ничего плохого не произойдет: наша иммунная система, образно говоря, имеет не только педаль газа, но и педаль тормоза. Организм не станет вырабатывать запредельно высокие уровни антител, которые не будут использованы. Поэтому ревакцинация, даже при высоких титрах антител, никак не навредит.

Обычно уровень антител в крови у среднестатистического человека держится на высоком уровне пять-семь месяцев. Организационной возможности постоянно проверять каждого человека на уровень антител у нас сейчас нет. Поэтому Минздрав рекомендует ревакцинироваться каждые шесть месяцев, с чем я полностью согласен. Это никому не навредит, но при снижении уровня антител ревакцинация поднимет его до уровня, который гарантированно защитит организм при встрече с возбудителем COVID-19.

– Другая популярная сегодня тема – вакцина «Спутник V» и беременные женщины. Многие со скепсисом относятся к тому, что разрешили прививаться беременным женщинам и кормящим матерям. Получается, что им нельзя принимать большинство базовых препаратов, но вакцину вводить можно. Как к этому относиться? 

– Россия – не первая страна, где разрешили вакцинацию беременных и кормящих женщин. К сожалению, здесь мы сильно отстали.

Лучше всего женщине вакцинироваться накануне того, как супружеская пара планирует завести ребенка. Если этого не произошло, то вакцинироваться можно и в период беременности. Сейчас ученые во всем мире приходят к заключению, что делать прививку можно на любом сроке. В Институте акушерства и гинекологии имени Кулакова это доказали комплексом исследований.

Такую работу провела группа акушера-гинеколога Лейлы Владимировны Адамян: они сравнили организмы женщин, получивших вакцину, и тех, кто не прививался. Выяснилось, что «Спутник V» не оказывает никакого влияния на работу всего генетического аппарата.

Надо понимать, что до 6 месяцев от момента рождения ребенок защищен от внешних патогенных микроорганизмов, включая возбудитель COVID-19, только антителами, которые он получает с молоком матери. Чтобы передавать эти антитела женщина должна быть вакцинирована, только таким способом она может защитить младенца. В противном случае ребенок находится в зоне высокого риска. Статистика показывает, что дельта-штамм не щадит ни взрослых, ни стариков, ни новорожденных. Поэтому, если у матери есть возможность вакцинироваться, она должна это сделать: никакого вреда это не принесет, но защитит младенца. Альтернативой остается только полная изоляция.

В то же время, у мужчин, которые перенесли COVID-19, подвижность сперматозоидов резко падает, причем на длительный период. Соответственно, у переболевших возможность зачать ребенка гораздо ниже.

– Другая категория людей, которые находятся в зоне риска – это пожилые люди. Вы вакцинированы?

– Да, давно.

– Рекомендуете прививаться другим людям старше 60 лет? Им не стоит опасаться осложнений?

– Рекомендую. Опасаться абсолютно точно не стоит.

– За вашу научную практику возникали настолько же сильные вызовы, как необходимость скорейшего создания вакцины от COVID-19?

– Первая в истории вакцина была создана против черной оспы английским врачом Эдвардом Дженнером в 1796 году. С того момента прошло больше двух столетий и, пожалуй, еще не было такого вызова для создателей вакцин, как ситуация, с которой мы столкнулись сейчас. Это связано с тем, что практически все вакцины создавались в межэпидемический период – когда угроза утихала и препараты готовили впрок.

Вакцину от коронавируса пришлось создавать в разгар пандемии, и многие принципы, которые сформировались за 200 с лишним лет, пришлось менять на ходу. Пришлось разрабатывать новые научные подходы и технологии, которые позволяют ускорить процесс. Например, БЦЖ – вакцину от туберкулеза, которую тоже выпускает наш институт, создавали порядка 25 лет, можно было себе это позволить. Сейчас пришлось выпустить препарат за 5 месяцев. Пришлось не только создавать ускоренные технологии разработки препарата, но и решать задачи по передаче созданной вакцины из лаборатории в гражданский оборот. Теперь эти проблемы решены, поэтому вдвойне обидно, что население, не только наше, но и всего мира, не пользуется полученными научными и организационными результатами.

Возможно, мы, ученые, в силу ряда обстоятельств недостаточно широко и активно выступаем. Возможно, вы, журналисты, недостаточно нас к этому адаптируете. Слово «пропаганда» часто используется в негативном смысле, но я считаю, что это самый доступный способ довести элементарные истины до широких масс. Требуется настойчивость, чтобы довести важную информацию до людей. Мы недостаточно работаем в этом отношении. Возможно, на это выделяется недостаточно денег, поскольку не приносит прямого дохода. Но мы должны быть во всеоружии на случай, если человечество снова столкнется с таким же ударом, близким к нокаутирующему.

– Как сейчас складывается ситуация с выпуском вакцины «Спутник V»? Стране хватает препарата и производственных мощностей?

– В самом начале были проблемы передачи технологии из лаборатории в производство. С гордостью за опытное производство института, а также за 4 фармпредприятия: «Генериум», «Биокад», «Биофарм» и «Р-фарм», могу сказать, что мы справились с этой задачей. Сейчас любое количество вакцины можно выпустить в течение одной-двух недель. Это не говоря о запасах на складах, которые надо реализовать для создания коллективного иммунитета.

Отчасти проблемы с экспортом и выходом на зарубежные рынки связаны с тем, что западные профессионалы понимают: российская фармацевтическая отрасль способна на равных конкурировать с самой дорогостоящей, объемной, технологически развитой бигфармой Запада, чего еще не было год тому назад.

Существующая ситуация вывела нас на новый уровень не только научных возможностей, но и организационных и организационно-финансовых. Благодаря высшему руководству страны у нас сложился крепкий сплав науки, производственников и большого бизнеса, включая банковский капитал. Все это работает в едином комплексе для решений научно-организационных задач.

– Сегодня вводят меры для создания коллективного иммунитета: ограничения доступа на работу, посещения определенных мест. То, что сегодня иногда называют «принудительной вакцинацией». Как вы к ним относитесь?

– Принудительной вакцинацию можно будет назвать только тогда, когда ее внесут в национальный календарь прививок.

Что касается ограничительных мер: ни Москва, ни Россия в этом плане не впереди планеты всей. Жесткие меры и до нас вводили в Израиле, Португалии, других странах западной Европы.

Эффективность вводимых мер оценить легко. 2-3 месяца назад в Москве ввели QR-коды и начали жестко разграничивать права вакцинированных и невакцинированных, тогда люди активно пошли прививаться. После того как коды отменили уровень вакцинации упал в десять раз. Если бы тот высокий уровень сохранялся и дальше, то сегодня как минимум весь Московский регион жил бы спокойно: ходили бы в гости, посещали кафе, футбольные и хоккейные матчи, театры и кино. Мы бы забыли, что продолжается пандемия.

Сейчас мы медленно и нерешительно возвращаемся к той же системе. Нужны жесткие разграничительные меры между теми, кто вакцинировался, и кто нет. Если ты по какой-то причине не захотел ставить прививку, то волен делать все что хочешь, но только дома и по дороге до ближайшего продуктового магазина. На массовых мероприятиях ты не должен быть источником распространения вируса и рисковать здоровьем окружающих. Надо отстаивать интересы не тех людей, которые выступают против вакцинации, а тех, кто сознательно хочет защитить себя и общество, в котором живут.

– Но даже когда будет создан коллективный иммунитет, коронавирус никуда не денется. Нам придется жить с ним дальше?

– Да, поэтому я надеюсь, что рано или поздно препарат от коронавируса внесут в национальный календарь прививок, которыми мы спокойно вакцинируем детей с нулевого возраста до 12-14 лет. В этот календарь входит и прививка от гриппа, никого это не возмущает.

– Возможна ли комбинированная вакцина от гриппа и от коронавируса?

– Да, мы работаем над этим. Не скажу, что такая вакцина появится завтра или послезавтра, но не исключаю, что к клиническим испытаниям мы приступим во второй половине следующего года.

– Какие противопоказания есть у «Спутника V, и можно ли вакцинировать людей с онкологическими заболеваниями?

– Все противопоказания, которые существуют для вакцин, входящих в календарь прививок, распространяются и на «Спутник V». А именно, нельзя вакцинировать человека в острой стадии любого воспалительного или инфекционного заболевания.

Не стоит вакцинировать и больных онкологическими заболеваниями, которые непосредственно проходят курс химиотерапии. Прививка не навредит им в плане основного заболевания, но эффекта от вакцинации не будет из-за того, что все химиопрепараты являются цитостатиками, то есть, подавляют размножение опухолевых клеток. Для того, чтобы выработались антитела и сформировался полноценный иммунитет, в результате вакцинации клетки иммунной системы тоже должны размножиться. На фоне цитостатиков они не смогут это сделать, поэтому бессмысленно вакцинировать человека, который проходит курс химиотерапии.

Но в промежутках между курсами химиотерапии, если возможен хотя бы двухмесячный перерыв, имеет смысл пройти вакцинацию и онкологическому больному. На развитие рака прививка не повлияет.

– Можно ли прогнозировать, когда закончится пандемия?

– Да, этот ответ есть в учебнике по эпидемиологии. Пандемия инфекции, которая передается воздушно-капельным путем, закончится, когда будет провакцинировано 70% людей. Когда мы достигнем этого уровня, эпидемический процесс перейдет в стадию самозатухания. То есть уже независимо от вакцинации вирус не будет передаваться такому количеству людей без иммунитета, при котором эпидемический процесс может быть самоподдерживающимся. Этот ответ есть в любом современном учебнике эпидемиологии.

– И вы, и ваша жена, и дочь – биологи. Как относитесь к подобной преемственности?

– Конечно, мне это приятно. Это сплачивает нас, есть очень много тем для постоянного обсуждения. Мы информационно поддерживаем друг друга, обсуждаем общие проблемы. Мне интересно слушать супругу, а ей интересны мои задачи. Дочка гордится нашими достижениями и участвует в меру своих знаний и возможностей. У внучки пока другие интересы, больше дизайнерские, чем научные, хотя и она интересуется нашими проблемами. Мы помогаем друг другу не только на бытовом уровне, но и в обсуждении общих проблем, что-то подсказываем.

– Молодежь в науке – тоже актуальная сегодня тема. Кроме руководства институтом имени Гамалеи, вы еще и возглавляете кафедру в Сеченовском университете. Вам нравится преподавать?

– Безусловно, нравится. Я горжусь званием профессора Сеченовского университета, но, к сожалению, не могу уделять кафедре столько внимания, сколько мне хотелось бы.

Преподавательской работой я во многом занимаюсь и непосредственно внутри института им. Гамалеи. На научных советах мы в первую очередь определяем научные направления, рассматриваем наиболее актуальные задачи, которые стоят перед институтом. Ведь институт всегда был на переднем фронте науки в области инфекционной патологии. Об этом говорят всемирно известные достижения сотрудников института, начиная от вирусно-генетической теории возникновения опухолей Льва Александровича Зильбера и достижений Гарри Израйлевича Абелева, который обнаружил первый опухолеспецифичный белок: на этом основана вся современная онкологическая диагностика. Это и достижения, связанные с трансплантацией, исследованиями природно-экологических механизмов возникновения новых возбудителей инфекционных заболеваний… Я долго мог бы перечислять эти всемирно известные достижения наших сотрудников. Поэтому я стараюсь строить ученые советы так, чтобы нашим предшественникам не было стыдно за то, какие проблемы и как мы решаем сегодня.

Надо выбирать самые актуальные, острые и имеющие максимальное практическое значение направления в мире патогенных микроорганизмов. Поэтому в хорошей научной форме должен быть не каждый сотрудник по отдельности, а весь коллектив, чтобы в научном плане быть боевой единицей нашей страны, которая может встать на защиту от вызовов, которые нам постоянно преподносит бесконечный мир патогенных микроорганизмов.

Интервью проведено при поддержке Министерства науки и высшего образования РФ и Российской академии наук.