Символ, связывающий со своим народом

Сотрудники Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН (г. Петрозаводск), который в этом году отмечает 90-летний юбилей, следуют традициям сохранения языкового, этнографического и фольклорного материала коренных малочисленных народов России. Собранные и изученные учеными сведения по прибалтийско-финским языкам Карелии и сопредельных областей (по вепсскому и карельскому) занимают достойное место в системе мировой культуры и создают перспективы национального развития этноса

Изучение традиционной культуры всегда сопряжено с исследованием механизма языковой передачи информации носителями этноса. По ряду причин, в том числе, исторического, политического, социального характера, утрачивается преемственность народных знаний и передача письменности. Важным шагом является возрождение и закрепление письменного языка, что существенно для его полноценного функционирования и в дальнейшем, для его освоения.

Многолетний и кропотливый научный труд ученых Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН – свидетельство системного изучения и сохранения языков и культуры прибалтийско-финских народов Карелии. Лингвистические источники на вепсском и карельском языках раскрывают важные сведения о духовной и материальной культуре, о народных обычаях и религиозных воззрениях. Красота и уникальность родных национальных языков, открытые языковедами, служат стимулом к их овладению и совершенствованию системы обучения. Ономастические исследования, проводимые учеными, знакомят с историей этнокультурных ареалов Карелии. Топонимическая картотека, составленная сотрудниками ИЯЛИ, является одной из крупнейших в стране.

В последнее время карельские специалисты работают над созданием новой информационно-справочной системы ВепКар, в которой применили свои теоретические и практические наработки. База электронных языковых ресурсов поможет в разработке модели документации языков малочисленных народов, а также при создании учебников и учебных пособий.

Ученые-языковеды, сотрудники сектора языкознания ИЯЛИ КарНЦ РАН – Нина Григорьевна Зайцева , Ирма Ивановна Муллонен, Светлана Викторовна Нагурная, Ирина Петровна Новак, Екатерина Владимировна Захарова – рассказали о становлении старейшего научно-исследовательского учреждения гуманитарного профиля Карелии, в частности, как формировалась прибалтийско-финская лингвистическая школа, а также какие ключевые проблемы стоят перед языковедами по сохранению и возрождению карельского и вепсского языков, как выглядит топонимическая карта Карелии и что находится в области изучения корпусной лингвистики.

История прибалтийско-финской лингвистической школы Карелии уходит своими корнями в начало 1930-х годов, когда был создан Карельский научно-исследовательский институт с этнографо-лингвистическим подразделением в составе. Именно тогда в регионе началось целенаправленное и планомерное изучение языков и культур прибалтийско-финских народов.

Традиции исследования прибалтийско-финских языков Карелии – карельского, вепсского, финского, а также саамского и подготовка первых местных специалистов – связаны с именем выдающегося финно-угроведа Д.В. Бубриха (1890–1949), члена-корреспондента АН СССР, возглавлявшего в 1940-е годы Институт языка, литературы и истории, а также созданную им в Петрозаводском университете финно-угорскую кафедру. Силами Д.В. Бубриха и его учеников был начат систематический сбор языкового материала по прибалтийско-финским языкам Карелии и сопредельных областей и заложены основные направления исследования, развивавшиеся впоследствии в секторе языкознания Института языка, литературы и истории под руководством д.ф.н. Г.М. Керта, который подготовил целый ряд учеников, ставших кандидатами и докторами наук и активно работающих сейчас в институте под руководством д.ф.н. Н.Г. Зайцевой.

«Основные направления работы лингвистической комиссии, переросшей к 1946 году в сектор языкознания, напрямую зависели от политической обстановки. Если в 1930-е годы основной упор был сделан на создание письменности для бесписьменных народов Карелии, то в начале 1940-х произошел отрыв лингвистической теории от практики, языковеды сосредоточились на исследованиях диалектологии и лексикографии карельского, вепсского, саамского языков, а в 70-е гг. XX века в самостоятельное направление оформилась ономастика. В конце 1980-х годов в республике началось возрождение карельской и вепсской письменностей, в связи с чем у лингвистов вновь появилась возможность связать предмет исследований с практикой, – сообщила Екатерина Захарова, – В настоящее время языковеды ИЯЛИ продолжают традиционные направления исследований сектора и постепенно охватывают новые: социолингвистику, лингвофольклористику, этнолингвистику, лингвогеографию и корпусную лингвистику.

Сегодня Бубриховская лингвистическая школа является единственным в России научным центром, занимающимся исследованием и сбором материала по прибалтийско-финским языкам. В Фонограммархиве Института ЯЛИ хранится более 1000 часов фонозаписей карельской, вепсской, финской, саамской, ижорской речи, фольклора, бытовых зарисовок, которые являются бесценным материалом, особенно для исследователей языков малочисленных народов, к которым относятся вепсский и саамский, включенные в «Красную книгу языков народов России». Фонд аудио- и видеозаписей постоянно пополняется благодаря ежегодным экспедициям и служит надежной основой для исследования различных теоретических аспектов прибалтийско-финского языкознания».

В данный момент коллектив научной школы разрабатывает широкий круг теоретических и практических вопросов, в том числе, исследование синхронного и исторического аспектов в области грамматики и лексикологии прибалтийско-финских языков; составление диалектных и двуязычных словарей старописьменных и младописьменных литературных языков; прибалтийско-финская ономастика; изучение проблемы языкового контактирования и двуязычия; проблемы языкового строительства, а также занимается подготовкой курсов лекций теоретического характера для высшей школы и написанием учебных пособий для вузов и учебников для школ.

Ученый-языковед Нина Зайцева много лет занимается изучением и сохранением вепсского языка. Это не просто предмет научного исследования, но и способ сберечь самобытное культурное наследие вепсов – коренного малочисленного народа, проживающего в Карелии, Ленинградской и Вологодской областях.  Задачу по возрождению языка и культуры ученый осуществила изданием словарей вепсского языка, переводом книг, изучением вепсского фольклора, участием в создании вепсского эпоса и в различных культурных и научных проектах.

Какова специфика вепсского языка?

«Вепсский язык является типичным прибалтийско-финским языком агглютинативного типа. Он принадлежит к числу языков малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока и включен в 1994 году в «Красную книгу языков народов России». Исследования вепсского языка показывают, что он сохраняет все основные черты языкового своеобразия: богатую грамматическую систему имен (например, выделяется от 15 до 24 падежей; имеется большая группа послелогов и предлогов, что позволяет конкретизировать значения) и глаголов (с разветвленной системой времен и наклонений, специальных положительных и отрицательных форм, с функционированием в кондиционале – ирреальном наклонении – 4-х временных форм, с обозначением множественности в отрицательных формах глагола не только отрицательным глаголом, но и формой знаменательного глагола, напр.: en sanu «(я) не скажу»; em sanugoi «(мы) не скажем», что отличает вепсский от родственных языков), со значительным количеством словообразовательных суффиксов и возможностей словосложения для образования новых слов, которые позволяют проиллюстрировать точные оттенки значений, что востребовано и активно используется в период возрождения вепсского языка после восстановления вепсской письменности в 1989 г. Несмотря на то что вепсы вошли в состав русского государства на заре его сложения, что стимулировало двуязычие, которое, по словам известного финского фольклориста и языковеда Э. Леннрота, посетившего места проживания вепсов еще в 1842 г., нарушает устои вепсского языка, размывает их, они, тем не менее, оставались устойчиво двуязычными еще более ста лет и сохранили язык до сих пор», – пояснила Нина Зайцева.

В чем проявляется его образность и своеобразие? Как исследование вепсского языка раскрывает самобытную культуру народов и их восприятие мира?

«Устное народное творчество вепсов, его мифология отображают бережное отношение к природе, к лесу, особое его почитание и одушевление, что прекрасно передает одна из главных и самых известных вепсских пословиц: Mec om eläb olii, se kaiken kuleb i kaiken nägeb «Лес – живое существо, он всё слышит и всё видит». В языке и фольклоре вепсов раскрываются особые тайны их мифологии, их уникальное мышление, которое присуще любому народу. Так, вепсы не относились к бессоннице как к чему-то фатальному. Если в русском слове «бессонница» приставка бес- придает слову отрицательную характеристику, то вепсское выражение vauged uni «бессонница (букв. «белый сон»)» настраивает на философское отношение к данному явлению. Так же и беззлобные подшучивания по поводу лени (unisat, unikego, unisiga «букв. копна лени, стог лени, сонный поросенок») показывают, что в народном представлении она не была страшным пороком, ленивого можно было всегда перевоспитать, а вот больного или глупого вылечить можно было далеко не всегда», – уточняет исследователь.

Как сегодня развивается вепсский язык и как проявляются/выражаются очаги зарождения вепсских языковых инноваций?

«Вепсская письменность возрождена в 1989 году. Имеющиеся исследования прибалтийско-финской школы Карелии по грамматике, лексике, народной культуре вепсов, которые в настоящее время особенно активно используются и апробируются практикой жизни, позволили довольно быстро создать учебники и учебные пособия для школ и вузов. Имеются двуязычные вепсско-русские, русско-вепсские словари, орфографический словарь вепсского языка нацеливает на развитие его единой орфографической нормы. Сложившиеся традиции использования языка в школьной практике (язык преподается как предмет в 5 школах Карелии и Вологодской области, а также существует как факультатив в Ленинградской области), в СМИ (с 1993 года выходит газета на вепсском языке, создаются радио-, ТВ-передачи на вепсском), признанная в финно-угорском мире вепсская литература позволяют развивать литературный язык вепсов довольно успешно и вселяют надежду на будущее», – считает Нина Зайцева.

Другим исчезающим языком сегодня является карельский язык – язык карелов, проживающих на территории России и Финляндии. Являясь новописьменными, варианты нормированного карельского языка развились из диалектных форм – средства бытового общения и фольклорной культуры. Возможности полноценного функционирования карельского языка в условиях современной общественной жизни не вызывают сомнения. Сохранению же этнического своеобразия, в первую очередь, способствует изучение истоков формирования языка, особенностей его фонологической и морфологической системы.

Ирина Новак поделилась своими лингвистическими достижениями в этой области и отметила, в чем заключается уникальность карельского языка: «Карельский и вепсский языки являются близкородственными, поэтому карельский язык имеет схожие с вепсским грамматические характеристики, но, конечно, со своими особенностями. К уникальности карельского языка можно отнести наличие в нем трех наречий, обнаруживающих между собой существенные отличия на всех языковых уровнях: в фонетике, морфологии, лексике. Причина этих отличий кроется в истории народа. В результате переселения карелов с исторической родины, северо-западного Приладожья, в среднюю и северную Карелию, а также в Центральную Россию произошло формирование собственно карельского наречия, не испытавшего на себе серьезных воздействий извне. В свою очередь, на Олонецком перешейке в результате вепсско-карельского контактирования в XVI–XVII веках завершилось сложение ливвиковского наречия, с преобладающим карельским компонентом, и людиковского, обнаруживающего в себе следы куда более сильного вепсского влияния. Относительно языка людиков среди финно-угроведов до сих пор нет единого мнения: является ли он наречием карельского языка или представляет самостоятельный прибалтийско-финский язык».

Как подчеркнула ученый, «языковеды института к настоящему моменту наметили путь решения этого и других острых вопросов диалектного членения карельского языка. Преодолеть проблему планируется за счет привлечения успешно апробированной на материалах «Диалектологического атласа карельского языка» (1997) методики кластерного анализа, позволяющей обрабатывать значительные объемы диалектных данных в различных комбинациях и визуализировать результаты их сравнения в виде карт. На этих картах группы говоров, схожих по тем или иным параметрам, образуют общие кластеры, которые объединяются от одного уровня кластеризации к другому в более крупные. По сути, происходит автоматическое выделение уровней говоров, диалектов, наречий, языка. Сейчас ведется разработка карельской диалектной базы «Murreh» (рус. «Диалект»), объем языковых материалов которой будет многократно превышать объем данных Атласа. Мы очень надеемся, что применение статистического метода кластеризации в совокупности с традиционными методами диалектологии и лингвистической географии, позволит поставить точку в дискуссиях, как о количестве наречий карельского языка, так и количестве необходимых для языка нормированных вариантов».

Сколько этих нормированных вариантов? В какой степени нормативные грамматики карельского языка опираются на диалектные материалы?

«Результатом диалектной разобщенности карельского языка является современная ситуация с наличием нескольких новописьменных вариантов: для северных и тверских карелов, а также для карелов-ливвиков работа по нормированию ведется с конца 1980-х годов, а в последние годы в этом направлении активизировались карелы-людики и карелы Финляндии – носители южнокарельских говоров собственно карельского наречия. Таким образом, на сегодняшний день мы имеем пять нормированных вариантов карельского языка. При этом все чаще языковое сообщество в связи с быстрыми темпами сокращения карелоязычного населения говорит о необходимости объединения – создания единого карельского языка. Проект грамматики такого языка был разработан Д. В. Бубрихом еще в 1937 году, но тогда этот опыт не увенчался успехом. В каком направлении двигаться сейчас? С одной стороны, квалифицированных кадров и ресурсов для того, чтобы развивать все пять новописьменных вариантов языка остро не хватает, с другой, единый вариант, на какой основе он не разрабатывался бы, не будет одинаково доступен для всех карелов. Найти золотую середину в этом вопросе могут помочь современные исследования в области карельской диалектологии», – объяснила исследователь.

Как условия современной языковой ситуации (двуязычия) влияют на вариативность фонетической и морфологической систем карельского языка (контактами с близкородственными языками и с русским языком)?

«В качестве контактных явлений карельского языка с русским выступают случаи разрушения морфосинтаксического уровня, под которыми подразумеваются конструкции, фактически строящиеся по моделям русского языка. Эти конструкции наблюдаются в управлении глаголов, при выражении посессивности или в виде прямых отклонений от нормы и неправильных конструкций, являющихся результатом влияния русского языка (напр. неправильный выбор объектного падежа). Наиболее яркое контактное явление – это мена кода. Мена кода представляет собой речевую стратегию, под действием которой в поток карельской речи включаются отдельные русские слова и более длинные фрагменты. В отличие от заимствованных слов они не адаптируются по законам карельского языка, а сохраняют свой оригинальный русский облик, т.е. говорящий оперирует грамматической системой русского языка, – Светлана Нагурная обозначила самые существенные языковые явления, проявляющиеся в результате контакта с языками, –

Помимо собственных ресурсов карельского языка, при образовании новых слов используются заимствования. Экстралингвистическими условиями бытования карельского языка обусловлены основные языки-доноры в процессе заимствования. Ими стали русский язык, как наиболее развитый соседствующий идиом, и финский, как близкородственный литературный язык. При заимствовании слов из финского языка происходит озвучивание смычных звуков в ливвиковском наречии (sopimus – sobimus), в собственно карельском наречии s переходит в š (sopimus – šopimuš); слова, оканчивающиеся в финском языке на ‑nen, в карельском приобретают окончания -ne (ливв.) и -ni (с. к.); согласный звук t трансформируется в č  – halličus (ливв.) и halličuš (с.к.) и т.д. При заимствовании интернациональной лексики в наречия карельского языка слова приобретают конечную огласовку, характерную для данного наречия, например: ‘интеллект’ intellektu (ливв.) и intellekti (с. к.), ‘проект’ projektu (ливв.) и projekti (с. к.), ‘интуиция’ intujitsii (ливв.) и intuitijo (с. к.)».

Письменная традиция карельского и вепсского языков, некогда утраченная, теперь восстанавливается и переживает свое развитие. В языковой системе широко представлены заимствованная лексика из других языковых групп (индоевропейских, балтийских, германских, славянских), внутренняя дифференциация значения слова, переосмысление значения, расширение/ сужение семантики.

«Прибалтийско-финские языки, среди них вепсский и карельский, обладают исключительно богатой и живой системой словообразовательных суффиксов, в которую активно включается также словосложение, позволяющие обогащать лексические тезаурусы языков собственными средствами. Образованные таким образом слова воспринимаются населением более благосклонно, нежели незнакомые заимствования, которые следует подвергать значительной адаптации. Верным шагом руководства Республики Карелия является создание Термино-орфографической комиссии при Главе РК, на которой обсуждаются неологизмы, одобряются или отвергаются, замещаясь иными. Новая лексика и терминология публикуются в различного рода Бюллетенях новых слов, размещаются на страницах вепсско- и карелоязычных СМИ, апробируются в различного рода переводных текстах, утверждаются в двуязычных и орфографических словарях, что делает созданную лексику более живой и понятной. В настоящее время ни вепсский, ни карельский языки не ощущают терминологической нехватки или бедности лексического состава, о чем говорят и переводы на их младописьменные языки таких знаковых культурных произведений, как Библия, – Нина Зайцева подробно разъяснила, каковы основные проблемы становления новейшей лексики и орфографии новописьменных языков и что составляет принцип для разработки правил и норм новописьменных вариантов карельского и вепсского языков, – Говорные и диалектные различия могут привлекаться также для обогащения развивающей орфографической письменной нормы, будучи репрезентированными как синонимы, как стилистические возможности и богатство языков. К настоящему времени силами, прежде всего, ученых, активно участвующих в процессе, а также учительских коллективов созданы своды орфографических правил, воплощенные в учебниках, пособиях, разговорниках, словарях. Чаще всего в качестве нормы избирается наиболее употребляемый и известный населению вариант слова или словоформы, наиболее адекватно вписывающийся в формат грамматики и лексики (напр., для обозначения колена в вепсском языке существует 2 равнозначные лексемы komb и pol’v; если слово встречается впервые в тексте, рекомендуется изыскать возможность сделать его более понятным, сравнив с другим, разъяснив смысл, вставив в знакомый контекст и т.д.). Это правило используется и в формировании общих грамматических правил языка для создания его прочной орфографической базы (напр., в первых вепсских учебниках практиковались сноски в конце текста, где было написано: tuliba = tuldihe «(они) пришли»; toba = todas, todaze «(они) принесли» и т.д.)».

Помимо изучения языков, составляющих основу этноса коренных народов России, прибалтийско-финская лингвистическая школа ИЯЛИ КарНЦ РАН занимается ономастическими исследованиями.

В чем заключается национально-культурная специфика системы ономастических единиц Карелии и как помогает восстановлению истории этнокультурных ареалов Карелии сообщила ученый-ономаст Ирма Муллонен:

«Примерно 10 лет назад было начато создание ГИС «Топонимия Карелии», она позволила нам значительно продвинуться в понимании механизмов формирования топонимных ареалов и сформулировать некоторые положения ареально-типологической методики исследования топонимии. Это, в свою очередь, нашло активное применение в реконструкции этноязыковой истории Карелии и сопредельных областей. Один пример. На основе картографирования выявленных дифференцирующих вепсских топооснов и моделей предложена реконструкция исторического вепсского ареала на начальные века II тыс. н.э., который оказался значительно шире современного. Оказалось, что его северная и западная границы накладываются на границы природных зон, значимых с точки зрения земледелия. Это позволило высказать предположение о земледельческом характере продвижения вепсов на север, а не промысловом (во всяком случае, не исключительно промысловом), как традиционно считалось. Кроме того, реконструированные границы коррелируют с административными рубежами Заонежских погостов Обонежской пятины XV века, что позволяет говорить об этническом характере средневекового административного членения территории Карелии. На фоне осторожных высказываний историков по этому поводу такая интерпретация может выглядеть излишне смелой, однако в распоряжении исторической науки нет такого массового и при этом «привязанного» в языковом, этническом и географическом плане источника, как топонимы. При наличии выверенной методики они, безусловно, позволяют получать новые знания».

«Несмотря на успехи и достижения, по-прежнему актуальным остается основной вызов топонимики – этимологическая интерпретация названий, особенно субстратных гидронимов региона. Именно решение этой многосложной задачи с опорой на накопленный исследовательский опыт должно стать приоритетным для коллектива на ближайшие годы.

Вторая задача носит прикладной характер и включает в себя топонимическое просвещение жителей нашего края через преподавание, открытые лекции, циклы телевизионных программ и газетных публикаций, многочисленные экспертизы и просто ответы на вопросы заинтересованных читателей, краеведов, экскурсоводов, работников этнокультурных центров и музеев. Вторая составляющая – это упорядочение написания и произношения (например, ударение) географических названий Карелии», – продолжила языковед.

Исследование топонимных моделей на материале географических названий Карелии помогает выявить принципы наименования объектов и уточнить формирование этноязыковой карты региона.

Как подытожила Ирма Муллонен, «в 2020 году топонимическим исследованиям в Карелии 50 лет. Результаты опубликованы в 12 монографиях и словарях, а также в нескольких сотнях статей. Но, может быть, самый главный итог – это создание архива географических названий, который пополняется в ежегодных полевых экспедициях и насчитывает сейчас более 300 000 топонимов. Именно этот массовый материал позволил понять, что топонимы образуются не произвольно, а в рамках моделей, которые продуктивны определенное время и на определенной территории. Топонимы с основой острец ‘окунь’ (р. Остречина, оз. Остречье, дер. Остречевцы и др.) возникли явно в новгородское время, поскольку зафиксированы только вдоль транзитного водно-волокового пути от Онежского озера до Белого моря, который использовался новгородцами в XIII–XV вв. На смежной территории, осваивавшейся в московское время, этой топоосновы – новгородского маркера – нет вовсе».

«Еще один пример. Как бы ни казалось привлекательным связывать название острова Кижи, на котором располагается всемирно известный музей-заповедник деревянного зодчества, с карельским словом kižad / кижад ‘игрища’ (очень популярная среди экскурсоводов интерпретация), для этого нет оснований: топонимия очень избирательно подходит к словарному запасу языка, и этот карельский термин в ней не востребован. Зато востребован другой – карельское название водяного мха (kiižin / кийжин), который активно использовался для мшения стен при строительстве домов и растет на дне залива Мошгуба (т.е. моховая губа) на острове Кижи. Слово уже давно вышло из активной языковой практики, но продолжает жить в десятках названий озер, озерных заливов, островов, болот, так что «кижские» топонимы образуют насыщенный ареал, тянущийся от Ладожского озера до Онежского и даже чуть захватывающий Русский Север», – уточнила исследователь.

«Мы сейчас уже в целом неплохо представляем, какие семантические группы лексики были продуктивны в топонимии. Лучше других исследована географическая терминология, а также антропонимия – имена, прозвища, фамилии и предшествовавшие им патронимы. Благодаря удивительной устойчивости во времени топонимия законсервировала многие традиционные дохристианские имена карелов и вепсов, уже сотни лет назад вышедшие из употребления. Она донесла до нас также бесчисленные народные варианты православных имен. Оказалось, к примеру, что имя Иван отразилось в карельской топонимии почти в сотне разновидностей: Ipu, Iivoi, Ivačču, Java, Juho, Vančču, Van’oi. Кто их теперь уже помнит?

– Ирма Муллонен определила главные направления и результаты проведенного топонимического анализа, –

В формировании топонимического «лица» Карелии важно взаимодействие прибалтийско-финской и русской топонимии, а в исследовании, соответственно, описание механизмов контактирования: почему одни названия переводятся, а другие – нет, как усваиваются карельские и вепсские звуки, отсутствующие в русском языке и т.д. Важный результат: русское население Карелии эпохи формирования традиционной топонимии является в значительной мере обрусевшим, т.е. сменившим язык и этническое самосознание с прибалтийско-финского на русское. Эти результаты можно с известной долей достоверности проецировать на Русский Север, где аналогичные процессы контактирования происходили в прошлом».

Коллектив Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН занимается корпусной лингвистикой – одним из разделов современного языкознания. Ученые создали Открытый корпус вепсского и карельского языков (ВепКар).

Что он в себя включает и какая схема лежит в основе?

По словам Ирины Новак, «работа над Открытым корпусом вепсского и карельского языков (http://dictorpus.krc.karelia.ru/) ведется совместными усилиями наших языковедов и специалистов Института прикладных математических исследований Карельского научного центра РАН уже более десяти лет. В 2009 году под руководством Н.Г. Зайцевой был создан Корпус вепсского языка, а в 2016 году в него был добавлен карельский язык, так и получился ВепКар. Лингвистический корпус представляет собой электронную информационно-справочную систему, содержащую тексты разных жанров: публицистические, художественные, а также диалектные, записанные начиная со второй половины XX в. Например, в ВепКаре представлена Библия на вепсском языке, поэтические произведения на обоих языках, еженедельно ресурс пополняется текстами из газет на национальных языках («Oma mua» и «Kodima»). Наш корпус, таким образом, представляет собой большую электронную библиотеку, в которой каждый найдет для себя что-то интересное, и ученый-лингвист, и школьник, который хочет познакомиться с вепсским и карельским языками. Например, этот ресурс содержит подкорпус сказок на вепсском языке с параллельным переводом на русский язык.

В основе корпуса лежит компьютерная программа – корпусный менеджер, которая позволяет редактировать тексты и связанные с ними словари, выполнять поиск. Одной из будущих масштабных задач проекта является разработка машинного перевода с карельского и вепсского языков на русский и обратно, поэтому редакторами корпуса непрерывно производится семантическая разметка текстов. Важнейшей составляющей системы являются словари лемм и словоформ, которые также постоянно пополняются. Эти словари уже нашли применение в процессе корректирования грамматических правил новописьменных вариантов карельского и вепсского языков, а также в практике их преподавания. На базе материалов корпуса в дальнейшем планируется разработка удобных для пользователей электронных словарей: двуязычных, орфографических, обратных, частотных, словарей синонимов и других».

Как можно в целом охарактеризовать статус финно-угорских языков в Республике Карелии и перспективы сохранения механизма передачи языковой традиции?

«В Республике Карелия карельский язык является автохтонным языком и родным языком титульного народа республики – карелов. Карелы официально не признаны национальным меньшинством, но в связи с тем, что в составе населения республики количественно они составляют неоспоримое меньшинство, а также являются автохтонным народом, карельский язык можно отнести к языкам традиционных национальных меньшинств. Карельский язык вошел в Атлас языков мира, находящихся под угрозой исчезновения (Atlas of the World's Languages in Danger). По версии Атласа собственно карельское и ливвиковское наречия карельского языка отнесены к языкам, определенно находящимся под угрозой исчезновения (definitely endangered), людиковское наречие карельского языка – к языкам, которые испытывают серьезную угрозу исчезновения (severely endangered).

Вепсы в Республике Карелия являются еще более немногочисленной группой, составляя от населения республики всего 0,5 %. С 2000 года вепсы имеют статус коренного малочисленного народа Российской Федерации. Вепсский язык по всем формальным признакам также можно отнести к языкам традиционных национальных меньшинств. Вепсский язык включен в Красную книгу языков народов России», – комментирует Светлана Нагурная.

Кроме того, по словам исследователя, «финский язык традиционно входит в число национальных языков, формирующих языковую палитру в республике. В силу экстралингвистических причин (прежде всего, за счет активной эмиграции финнов-ингерманландцев в последние десятилетия) он последовательно утрачивает свои позиции не только в неофициальной сфере, но и в официальных практиках использования. Употребление языка в публичном дискурсе заметно снизилось, что связано, в первую очередь, с существенным сокращением демографической базы. Не способствует расширению функционального пространства и утрата в 1990-е годы финским языком статуса официального (официальный статус финского языка был закреплен Конституцией КАССР в 1978 году).

Согласно статье 11 Конституции Республики Карелия государственным языком в Республике Карелия является русский. В 2004 году был принят Закон Республики Карелия (от 19.03.2004 № 759-ЗРК) «О государственной поддержке карельского, вепсского и финского языков в Республике Карелия», направленный на сохранение и развитие образа жизни, культуры и языков карелов, вепсов и финнов, на сохранение исторических и национальных традиций и культурного своеобразия Республики Карелия. В Законе определяются основные принципы регулирования общественных отношений в области использования и развития карельского, вепсского и финского языков, их применение в областях культуры, искусства и образования, средствах массовой информации, деятельности органов государственной власти. Вопрос о придании карельскому языку статуса государственного оставался и остается одним из наиболее острых вопросов на протяжении всего периода ревитализации. В отличие от иных титульных языков республик в составе России, карельский язык не имеет статуса государственного».

Какова реальная ситуация?

 «Карелы, вепсы и финны в Республике Карелия – билингвы. В административной деятельности, производстве, торговле и обслуживании повсеместно используется русский язык. Функциональное поле карельского, вепсского и финского языков – сфера семейного общения, образования, культуры, СМИ. Для всех прибалтийско-финских языков в республике характерно то, что языковой барьер между поколениями по линии родного языка продолжает увеличиваться, а демографическая мощность языка – ослабевать.

Данные проведенного сотрудниками ИЯЛИ КарНЦ РАН в 2019 году исследования «Современная языковая ситуация у карелов Республики Карелия» демонстрируют одну из ведущих языковых перемен – тенденцию движения от двуязычия к одноязычию. По мере смены поколений языковой потенциал карелов весьма быстрыми темпами ослабевает. Слабое знание языка своей национальности молодым поколением – существенный показатель, свидетельствующий о неблагоприятных перспективах его сохранения. Языковую идентичность молодых предопределяет сильная позиция русского языка в социальной практике. Утрата карелами языка своей национальности приобретает всеохватывающий характер. Даже в старшей возрастной группе доля не владеющих карельских языком и признающих его родным становится выше. Поэтому закономерно, что основным средством общения родителей с детьми является русский или преимущественно русский язык, в значительно меньшей мере используются два языка. В опросе не зафиксировано родителей, которые обращаются к детям на карельском языке. Языковая связь поколений практически разорвана. По сути, карельский язык уже «ушёл» из семьи, т.к. ответы детей на карельском языке не зафиксированы в ходе опроса. В современных условиях родной язык – это уже далеко не всегда средство общения, а чаще всего символ, связывающий со своим народом. Меняется само понятие «родной язык» – признание языка родным сегодня не предполагает обязательного владения им», – считает Светлана Нагурная.

«В ситуации, когда прервана семейная языковая преемственность, основные надежды возлагаются на систему образования. Несмотря на то, что официальная статистика, отражающая количество образовательных учреждений, в которых изучается карельский язык, в последние годы остается достаточно стабильной, реальная ситуация далека от благополучия. Так, в школьном образовании карельский язык изучается преимущественно в форме факультатива. Неблагоприятное положение дел в дошкольных учреждениях с карельским языком подтверждает следующий пример. В одном из населенных пунктов Карелии с карельским языком (точнее, с элементами языка) знакомятся дети в двух детсадовских группах. Однако занятия проводятся раз в месяц, что едва ли положительно влияет на полноценное усвоение языка. Все-таки следует подчеркнуть, что при всех имеющихся проблемах на сегодняшний день система образования – это ведущий фактор сохранения языков. За годы ревитализации карельского и вепсского языков в системе образования достигнуто очень многое. Достаточно сказать, что учебники на ливвиковском и собственно карельском наречиях, а также учебники вепсского языка включены в федеральный перечень учебников», – констатирует исследователь.

Что следует предпринять?

«Для сохранения языков должна ощущаться поддержка правительства, особенно в сфере образования, поскольку нет семейного общения – семьи не однонациональны. Если языки малочисленных народов, а также языки народов России не будут рассматриваться как полноправные участники формирования личности, как филологический и нравственный генетический фонд России, а будут оставаться вне программы на условиях лишь факультативов и домашних занятий, то такие негативные последствия, как утрата языка, полная ассимиляция его носителей, неизбежны. Для системы образования идеальной представляется модель непрерывности в системе обучения: сад–школа–вуз», – отметила Нина Зайцева.

«Ученые считают, что для сохранения языка очень важна информационная поддержка со стороны государства и общества для внедрения идеи раннего двуязычия, а также необходимо развитие сети языковых активистов, то есть людей, которые будут способствовать сохранению языков. В Карелии таким положительным и перспективным примером может служить языковое гнездо, функционирующее в Доме карельского языка (с. Ведлозеро). Также важна так называемая «пространственная» поддержка языка. Человек должен быть окружен информацией на родном языке: вывесками, наименованиями, радио- и телевещанием и т.д.», – дополнив ответ коллеги, выразила мнение Светлана Нагурная, –  То, насколько важно сохранение вепсского, карельского и финского языков, в последнее десятилетие стала хорошо осознавать молодёжь. В интернет-пространстве создаются платформы для изучения языка, фольклора и истории народа, обсуждаются вопросы национальной идентичности, появляются инициативы по возрождению местных праздников, на которых звучала бы вепсская, карельская и финская речь. Среди самых масштабных проектов такого рода можно назвать многолетнюю работу по переводу на карельский язык статей Википедии и социальной сети ВКонтакте. Складывается ситуация, при которой вырисовывается широкая целевая аудитория заинтересованных в сохранении национальных языков интернет-пользователей, но станет ли роль этого сообщества переломной в судьбе языков, если “выпала ступенька” между поколениями и искренне интересующееся языком поколение не усвоило его от своих родителей?».

Этноязыковая ситуация, сложившаяся в Карелии, определила научный поиск ученых-языковедов Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН. Бережное отношение к этнографическому и культурному наследию сформировало традиции и новации научной прибалтийско-финской лингвистической школы. Работа специалистов подтверждает, что преследует не только исследовательский интерес, но прежде всего, обращена к сохранению национального своеобразия исчезающего языка, письменности, литературы малочисленных народов.