Как исчезали птицы в эпоху экспансии человека? Интервью с орнитологом Павлом Смирновым из Зоологического музея МГУ

Этой осенью в нашей стране выходит первый русскоязычный справочник вымерших птиц мира. Автор работы ― орнитолог Павел Алексеевич Смирнов ― собрал сведения о 525 видах птиц, живших бок о бок с человеком, начиная со старта финального расселения Homo sapiens по планете примерно 70 тыс. лет назад и заканчивая современностью. Подробнее об этом ― в интервью ученого для портала «Научная Россия».

Справка: Павел Алексеевич Смирнов ― магистр биологии, орнитолог, популяризатор науки, сотрудник сектора орнитологии Зоологического музея МГУ им. М.В. Ломоносова, создатель интернет-сообщества «Вымершие и вымирающие животные», автор книги «Красная книга мира. Черные и белые страницы» (2023) и цикла статей о вымирании животных на портале «Элементы», выпускник Института биологии и химии Московского педагогического государственного университета (МПГУ).

― Какой временной отрезок охватывает ваша монография, посвященная вымиранию птиц?

― Книга рассказывает обо всех видах птиц, имеющих научные описания и с большой долей вероятности исчезнувших с лица Земли за последние 70 тыс. лет, начиная с середины позднего плейстоцена, около 75 тыс. лет назад, и заканчивая современностью.

― Подобные работы в России ранее не публиковались?

― Верно. На русском языке можно найти, например, детские книги, рассказывающие об интересных вымерших животных. Этой теме посвящают отдельные главы на страницах популярных книг или пишут научные монографии по палеонтологии. Но в моей работе фокус внимания смещен именно в сторону вымирания, вызванного расселением человека по планете со времен первичного открытия материков и островов. Кстати, большую роль в исчезновении птиц сыграли и животные — спутники человека, которых тот привозил с собой на новые территории. Эти инвазивные виды нередко способствовали стремительному сокращению местной фауны. Не меньший вред наносили и методы хозяйствования, применявшиеся человеком на том или ином участке суши.

― Правда ли, что нет единого четкого критерия, позволяющего отнести животное к вымершим видам? На какие факторы ученые обращают внимание в первую очередь?

― Да, это так. В основном мы учитываем два фактора: количество наблюдений конкретного вида за определенный период времени и наличие среды обитания, пригодной для жизни этого вида. Возьмем, допустим, остров Маврикий в Индийском океане, известный тем, что там жила птица дронт (Raphus cucullatus) ― вымерший эндемик острова из отряда голубеобразных. Это довольно крупная птица, не заметить которую весьма сложно. Последний раз ее достоверно видели много веков назад. Сейчас на острове первичные леса практически уничтожены и для дронта не осталось среды обитания. Сегодня шансы встретить на Маврикии эту птицу равны нулю. То же самое с Мадагаскаром. Когда-то в густых тропических лесах острова жили гигантские птицы эпиорнисы, но они тоже исчезли несколько веков назад, правда, чуть раньше дронта. Белые поселенцы, прибывшие на остров в начале XVI в., эпиорнисов там уже достоверно не застали. Леса же, в которых жили эти птицы, также на грани исчезновения. Спрятаться полутонному гиганту больше негде.

В целом же временной отрезок между последним наблюдением в природе того или иного животного (не обязательно птицы) и признанием его вымершим не фиксирован. Он может составлять 100–150 лет, но иногда мы сталкиваемся и с крайне малыми промежутками. Так, например, две маленькие птички из Атлантического леса в Бразилии ― алагоасский филидор (Philydor novaesi) и скрытный древесник (Cichlocolaptes mazarbarnetti) ― не так давно были признаны вымершими менее чем за десять лет с момента их последнего наблюдения.

― А часто ли случается обратное: когда какой-то вид признали вымершим, а потом оказалось, что он на самом деле никуда не исчез?

― Иногда такое бывает. Мы называем это эффектом Лазаря по имени героя известной евангельской легенды, которого воскресил Иисус Христос. За последний век таких «воскресших» видов было чуть более 150, но большинство из них ― это не представители «черного списка» Международного союза охраны природы, то есть животные, официально признанные вымершими, а так называемые утерянные виды, о которых ученые помнили и по возможности пытались найти и порой действительно находили. За последние годы я не могу вспомнить ни одного случая, когда птица была бы по всем канонам признана вымершей, а потом вдруг обнаружена живой.

Как правило, «воскресают» в наши дни виды, не успевшие формально оказаться в списке исчезнувших, но которых при этом не видят десятилетиями. И вот таких-то случаев в мире птиц известно довольно много.

― Существуют ли специалисты, целенаправленно занимающиеся поиском вымерших птиц? Ученые, бердвотчеры или, может быть, просто неравнодушные граждане, не теряющие надежду вновь увидеть тот или иной вид в природе?

― Я могу перечислить как минимум три категории таких людей. Первая ― это вполне серьезные академические ученые, например орнитолог Джон Миттермайер, который может похвастаться целым набором птиц, обнаруженных при его участии после долгих лет в безвестности. Ученый координирует небольшие группы по поиску давно не наблюдавшихся пернатых, привлекая к этому процессу местных жителей в разных частях света, и периодически выезжает на поиски самостоятельно. Именно так была снова открыта темная тетрака (Xanthomixis tenebrosa) ― певчая птица с Мадагаскара, которую достоверно не видели на протяжении 24 лет.

Вторая категория искателей вымершей фауны ― это криптозоологи. Они занимаются поисками животных, не признанных наукой (лох-несского чудовища, снежного человека и др.), а также наиболее известных вымерших видов, таких как птица моа. Да, некоторые из них всерьез полагают, что эти гигантские нелетающие птицы из Новой Зеландии могли дожить до наших дней. «Исследования» криптозоологов не выдерживают никакого сравнения с академической наукой: одного лишь желания и веры в то, что это животное существует, недостаточно, и, как правило, у этих ребят очень хромает методология. Третья группа ― это бердвотчеры, любители птиц. Некоторые из них из года в год ездят в одни и те же места, тратят огромное количество денег, времени и усилий, чтобы найти пернатые редкости, в том числе давно никому не показывавшиеся на глаза.

В Америке, например, «святым Граалем» бердвотчеров считается белоклювый дятел (Campephilus principalis), обитавший на Юго-Востоке США и на Кубе.

Любители птиц отчаянно хотят найти его, хотя большинство орнитологов уже признали этот вид вымершим. За последние 25 лет прозвучало как минимум два громких заявления о том, что белоклювого дятла видели живым. Были опубликованы статьи в крупных журналах, а в качестве подтверждения даже были представлены фотографии и видеозаписи птицы, но они были настолько нечеткими, что не могут служить полноценным доказательством.

― А как считаете вы? Белоклювый дятел еще может быть жив?

― Мне не очень в это верится. Знаменитый художник и орнитолог Джон Одюбон писал, что если белоклювый дятел находится поблизости, то не заметить его просто невозможно, потому что он практически не замолкает: это очень шумная птица со своеобразным голосом, напоминающим детскую дудочку. Можно провести аналогию, например, с черным дятлом, обитающим в наших лесах. Он ведь тоже очень громкий. Это обусловлено экологической нишей, которую занимают обе эти птицы. Они кормятся на большой территории, поэтому им нужно, чтобы их голоса было слышно другим представителям вида как можно дальше. И поскольку звучный голос белоклювого дятла за последние несколько десятков лет никто не записал и, соответственно, не вышел по нему на саму птицу ради желаемой фотографии, я не думаю, что этот вид просто решил тихонько отсидеться где-то, чтобы остаться незамеченным. Скорее всего, он действительно исчез. Но надежда, как водится, умирает последней…

― Правда ли, что мы уже потеряли половину всего биоразнообразия птиц?

― Оценки разнятся. Если говорить об известных по научным описаниям видах птицах, посчитанных «по головам», то за последние 70 тыс. лет мы утратили как минимум 525 видов. Но если подойти к вопросу с точки зрения подсчетов реального числа состоявшихся вымираний, то, судя по всему, больше половины изначального разнообразия видов птиц действительно безвозвратно утрачены. Дело в том, что, к сожалению, процесс вымирания обычно скрыт от наших глаз.

Исчезают в первую очередь птицы, имеющие узкий ареал, в основном это островные виды.

За последние годы это обычно происходило по следующему сценарию: люди прибывали на остров, привозя с собой чужеродную живность, вырубали леса и заменяли их сельскохозяйственными культурами, а на самых крупных представителей местной фауны еще и начинали охотиться. Птицы и другие животные, обитавшие в первичных биотопах, начинали быстро исчезать. Между началом этих процессов и моментом открытия видов специалистами проходят, как правило, сотни лет. И если мы, приезжая сейчас в эти места, находим кости вымерших животных, то это большая удача, потому что условия зачастую неблагоприятны для сохранения птиц в ископаемом виде. Есть оценки, что за все время расселения людей лишь по островам Океании на протяжении последних 2–3 тыс. лет одних только пастушковых птиц (Rallidae), например, могло исчезнуть около 2 тыс. видов. Многие из них были нелетающими, что сделало их более уязвимыми к внешним воздействиям. И это только одно семейство в классе, состоящем из более 40 отрядов!

На текущий момент в мире известно порядка 11 тыс. видов пернатых. Можно легко предположить, что если данная оценка верна, то за все время расселения нашего вида по всем пригодным для жизни участкам исчезло примерно столько же, то есть не менее 10 тыс. видов.

В своей книге я представил исключительно тех птиц, об исчезновении которых нам достоверно известно. Но, боюсь, на самом деле вымираний было гораздо больше.

― Но даже с учетом всех вымираний количество видов птиц сегодня все равно превышает количество видов млекопитающих.

― Да, и из этого следует один любопытный вывод: вымирание птиц на самом деле не очень показательно в рамках вымирания животных в целом, то есть млекопитающих, рептилий, амфибий, рыб и уж тем более насекомых.

Все современные птицы ― в основном летающие виды; и уже благодаря этому они более устойчивы к вымираниям, нежели другие представители фауны.

В случае наступления неблагоприятных условий птица может оперативно освоить гораздо больше мест обитания, чем, скажем, крыса, живущая, на каком-то острове и не имеющая возможности перебраться на другой кусочек суши. Еще более уязвимы пресноводные животные. Наземные моллюски и амфибии, например, имеют тонкую влажную кожу, которая легко проницаема для любых вредных химических элементов. Поэтому в случае каких-то катаклизмов подобные животные страдают сильнее остальных.

― Можно ли сказать, что за последние 70 тыс. лет птицы вымирали в основном по вине людей, а климат и другие факторы, не связанные напрямую с человеком, играли лишь второстепенную роль?

― Если говорить о достоверно описанных видах, чьи тушки, чучела или хотя бы кости мы имеем на руках, ― да, в большинстве случаев мы констатируем, что вид подвергся влиянию человека. Есть несколько наиболее разрушительных антропогенных факторов. В первую очередь ― исчезновение среды обитания: когда люди вырубают леса, выжигают траву, осушают болота и т.д. Второй важный фактор, о котором я также уже упоминал ― это чужеродные виды, живущие вместе с человеком: наши питомцы (кошки, собаки, свиньи и др.), которых мы завозим намеренно, а также крысы, малярийные комары и другие виды, переселяющиеся вместе с нами помимо нашей воли. Третьим по важности фактором, ведущим к вымиранию, можно назвать прямую охоту: свой вклад вносят как туземцы, для которых охота ― это образ жизни и способ пропитания, так и «цивилизованные» белые колонисты.

Влияние климатических коллизий на общий процент вымираний птиц за оговоренный промежуток времени невелико даже с учетом глобального потепления на рубеже плейстоцена и голоцена.

― Вспоминается печально известная мегафауна Австралии: как только на этот континент ступила нога человека, животных не стало.

― Да. Это очень показательный пример, потому что приход человека в Австралию около 50 тыс. лет назад ― это приблизительная точка отсчета антропогенного вымирания по всей планете. Сейчас у нас есть Национальный парк Серенгети в Танзании, где до сих пор живут многочисленные крупные млекопитающие (слоны, жирафы, буйволы и др.), а десятки тысяч лет назад подобные экосистемы существовали не только в Африке и в Австралии, а вообще по всему миру! За исключением, пожалуй, Антарктиды и некоторых удаленных островов. Роль изменения климата в этих процессах также была велика, и какова ее доля в вымирании мегафауны – все еще вопрос. Изучать разнообразие древних вымерших животных вообще очень интересно. В своей книге я попытался обобщить информацию только о птицах, но если кто-то сделает справочник по вымершим млекопитающим, это будет просто потрясающе. С ним мы сможем еще лучше понять, как человек трансформировал природу на протяжении тысячелетий, как менялись Земля и условия жизни на ней.

― Надеюсь, такая книга на русском языке обязательно появится. Павел Алексеевич, давайте поговорим о вас. Вы собирались стать политологом, получили высшее образование по этой специальности, а затем радикально сменили профессию: окончили магистратуру по биологии и начали работать в Зоологическом музее МГУ. Почему? Любовь к природе все-таки пересилила?

― Действительно, любовь к природе перевесила другую перспективу: возможность относительно безбедно жить в Москве на хорошую зарплату. Я просто не мог иначе. Получив гуманитарное образование и немного поработав в сфере туризма, я понял, что в этой области можно многого добиться, побывать в новых местах и отчасти даже раскрыть себя, однако это совсем не то, чем я хотел бы заниматься каждый день. И, спустя несколько лет самообразования, я попал в Зоологический музей МГУ и ни разу не пожалел о выборе. Практика показала, что гореть интересом к своей работе я могу только в сфере биологии, и этот интерес у меня очень давний, родом из раннего детства. Развиваясь в этом направлении, я понял, что снова менять область деятельности, видимо, уже не стоит.