Поэзия – в переводе с греческого – «творчество», «сотворение». Поэты по определению творят, и мы рассказываем о самых прославленных поэмах, написанных российскими стихотворцами.
1. «Тилемахида» и «Россиада»
Самые первые поэмы русской литературы датируются XVIII веком. Каждый, кто учился в школе, помнит эпиграф к «Путешествию из Петербурга в Москву» Александра Радищева «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Так вот, это как раз стих из эпической поэмы Василия Тредиаковского «Тилемахида» – неподъемного труда в 16000 строк о похождениях сына Одиссея Телемака в стихотворном переложении с прозаического французского. Литературоведы, однако считают, первой настоящей эпической поэмой русской литературы «Россиаду» Михаила Хераскова, созданную по всем канонам жанра в 70-х годах XVIII столетия. Русский Гомер, как немедленно прозвали Хераскова, посвятил взятию Казани войсками Ивана Грозного:
«Пою от варваров Россию свобождённу,
Попранну власть Татар и гордость побеждённу,
Движенье древних войск, труды, кроваву брань,
России торжество, разрушенну Казань».
2. «Дела давно минувших дней...»
Пушкин, как известно, «наше всё» и наш первый поэт, который создал современный литературный русский язык. А самую свою первую поэму Александр Сергеевич задумал еще в Лицее. Пушкин вознамерился создать сказочную «богатырскую поэму», и вдохновлялся русскими литературными сказками, «Неистовым Роландом» итальянского поэта Ариосто, поэмами Вольтера, в том числе «Орлеанской девственницей», и первыми томами «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина, которые вышли в свет в 1818 году. Именно оттуда Александр Сергеевич заимствовал имена всех трех соперников Руслана: Рагдай, Ратмир и Фарлаф. И кое-какие подробности тоже. В поэме «Руслан и Людмила» юный стихотворец дружески спародировал балладу Жуковского «Двенадцать спящих дев». Объект пародии шутку оценил и нисколько не обиделся. Совсем наоборот: на собственном портрете объективный Василий Андреевич расписался в поражении: «Победителю ученику от побежденного учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму «Руслан и Людмила». 1820 год, март 26. Великая пятница».
3. «Однажды русский генерал…»
В 1838 году Михаил Лермонтов приступил к созданию поэмы «Бэри», что в переводе означает «монах». Позже Михаил Юрьевич изменил название, ведь речь в поэме шла не о монахе, а о послушнике, по-грузински «мцыри». Уверяют, что исповедь Мцыри Лермонтов не выдумал – он ее слышал, когда позировал Петру Захарову. Судьба художника причудливым манером отразилась в лермонтовских строчках – даром, что Захаров-Чеченец ни минуты не провел в монастыре. Малыша нашли в разорённом ауле, и привезли в ставку генерала Ермолова, который принял участие в его судьбе. Все, как в поэме:
Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал;
Ребенка пленного он вез…
Помимо рассказа чеченского художника яркий след в поэме «Мцыри» оставил и грузинский фольклор.
Ко мне он кинулся на грудь:
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье... Он завыл…
Битва Мцыри и барса – это непрямая цитата из хевсурской песни о молодом человеке и тигре. Лермонтов не был в этом смысле первопроходцем: за шесть с лишним веков до него эту тему затронул Шота Руставели в поэме «Витязь в тигровой шкуре».
4. «Кому живется весело, вольготно на Руси?»
В 1863 году поэт Николай Некрасов внес свой вклад в копилку вечных вопросов. И среди известных «Быть или не быть?», «Что делать?», «Кто виноват?» есть теперь и заданный Николаем Алексеевичем вопрос «Кому на Руси жить хорошо?».
В каком году – рассчитывай,
В какой земле – угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков:
Семь временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина.
Горелова, Неелова –
Неурожайка тож,
Сошлися – и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
«Мужик что бык: втемяшится / в башку какая блажь», – объясняет дальше Некрасов, и за ответом на этот вопрос отправляет всех семерых: Романа, Демьяна, Луку, старика Пахома, Прова и братьев Губиных Ивана и Митродора в странствования по Руси в поисках счастливого человека. Тяжелая болезнь помешала осуществить задуманное с должным размахом, но про убогую и обильную, могучую и бессильную матушку-Русь и народного заступника Гришу Добросклонова, ставшего на славный путь, Некрасов дописать успел.
5. Монументальная частушка
«Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек».
Так начинается поэма «Двенадцать», написанная единым духом в январе 1918 года, всего через два месяца после Октябрьской революции. Блок понимал, что создал шедевр. Недаром сразу после того как на листы черновика легли легендарные строчки «В белом венчике из роз впереди Иисус Христос» Блок написал в записной книжке: «Сегодня я – гений».
Осип Мандельштам назвал «Двенадцать» «монументальной драматической частушкой». Николай Гумилев строго осудил автора: «Написав «Двенадцать» Блок вторично распял Христа и еще раз расстрелял государя». Виктор Шкловский, однако, считал, что поэму мало кто понял потому, что привыкли воспринимать поэзию Блока всерьёз. ««Двенадцать» – ироническая вещь. Она написана даже не частушечным стилем, она сделана «блатным» стилем», – утверждал Шкловский.
6. «Но, значит, любили и нас»
Когда Юрия Гагарина спросили о его любимых стихах, он ответил: «Да я «Анну Снегину» наизусть помню!». Многие тогда прочли одну из самых важных поэм Сергея Есенина. К столетию со дня рождения Есенина в 1995 году был создан «Музей есенинской поэмы «Анна Снегина»». Его открыли в Константиново в усадебном доме помещицы Лидии Кашиной – юношеской любви Есенина и прототипа заглавной героини поэмы.
Автобиографическую поэму о революции и безответной любви Есенин писал вдали от родных мест, во время поездки по Кавказу. Под южным солнцем возник прохладный оазис воспоминаний: в самом имени «Снегина» критики видят метельную черемуху и нежную холодность девушки в белом.
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет.
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!».
Далекие милые были!..
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.
7. «И жизнь хороша…»
«Но времени нет и разлуки нету –
Жив Маяковский! Он не ушел –
Вечный поэт, над вершиной планеты
Громко читающий «Хорошо!»».
В конце августа 1927 года Владимир Маяковский сообщил телеграфом из Ялты в Москву название поэмы, написанной им к десятилетию Октября. Вот этой самой, упомянутой в стихах Михаила Светлова – «Хорошо!». Поэма разошлась в поговорках не хуже, чем «Горе от ума»: «Улица – моя, дома – мои», «Которые тут временные? Слазь!», «Моя милиция меня бережет». «Социализм: свободный труд свободно собравшихся людей», «Пою мое отечество», «Юноше, обдумывающему житье…» И хотя многое из написанного сегодня звучит несколько иронично, в главном следует согласиться с поэтом «И жизнь хороша, и жить хорошо». В автобиографии «Я сам» Маяковский указал, что в 1928 году начал писать поэму «Плохо», но никаких набросков из нее не сохранилось, и поэму эту он так и не написал.
8. «Если хотите, буду самым нежным…»
В 1915 году Владимир Маяковский принес цензору только что написанную поэму «Тринадцатый апостол». Цензор вычеркнул шесть страниц, в том числе и заглавие. На его вопрос, как можно соединить лирику и большую грубость, Маяковский ответил: «Хорошо, я буду, если хотите, как бешеный, если хотите, буду самым нежным, не мужчина, а облако в штанах». В чуть измененном виде фраза вскорости вошла в поэму, а образ нежного мужчины – облако в штанах – в ее заголовок. И в русский язык тоже.
А после выхода поэмы в свет Маяковский горевал, что облако из-за цензуры получилось перистым: «Цензура в него дула. Шесть страниц сплошных точек».
9. «Я была тогда с моим народом»
«В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом): А это вы можете описать? И я сказала: Могу. Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом». Эти строчки Анна Ахматова озаглавила «Вместо предисловия» и предпослала их своей великой поэме «Реквием». В автоэпиграфе об этом говорит прямо:
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
В годы репрессий мать политзаключенного Льва Гумилева боялась оставлять крамольные по тем временам строки на бумаге. Знакомые, которым она доверяла, и в их числе Лидия Чуковская, заучивали их наизусть, потом страницы рукописи сжигались над пепельницей. Полностью «Реквием» опубликовали в нашей стране лишь в перестройку.
10. «Вася Тёркин – мой герой»
4 сентября 1942 года газета Западного фронта «Красноармейская правда» опубликовала стихотворный текст, а под ним слова «продолжение следует». С этого дня и до мая 1945 года «книга про бойца, без начала, без конца» регулярно появлялась на страницах фронтовой газеты. «Почему же без конца?! Просто жалко молодца» – объяснял непонятливым автор, Александр Твардовский. Василий Иванович полюбился народу не меньше своего двойного тезки – Чапаева. Даром что носил фамилию Тёркин.
А в 1963 году в «Известиях» появилась поэма «Тёркин на том свете», пару лет ходившая в самиздате. Это могло случиться только в оттепель – в центральной газете, миллионным тиражом было напечатано: «там у них устои шатки – здесь фундамент нерушим, есть, конечно, недостатки, но зато тебе – режим». О Сталине, о культе, о репрессиях, о системе – обо всем зло, остро, едко.
Поэмы о Тёркине высоко оценили собратья по перу, к примеру, взыскательный Бунин, и горячо полюбил народ, разобрав их на поговорки. А главному герою поставили памятник, точнее на памятнике, который поставили в Смоленске, Твардовский увековечен вместе с главным своим героем – Василием Тёркиным.
11. «И уже никогда не увидишь…»
В 1972 году Андрей Вознесенский написал поэму «Авось!» о русском государственном деятеле, почетном члене Петербургской Академии наук Николае Петровиче Резанове. Путешественник, почти даже авантюрист, он приехал в Сан-Франциско, создал Русско-Американскую компанию, влюбился взаимно в дочь губернатора и уехал испрашивать согласия на брак:
«Спите, милые, на шкурах росомаховых,
Он погибнет в Красноярске через год,
Она выбросит в пучину мертвый плод,
Станет первой Сан-Францискою монахиней».
К грустной истории жизни и любви графа Резанова Алексей Рыбников написал музыку. Премьера рок-оперы прошла в Ленкоме. Название, правда, удлинили: к «Авось» добавили «Юнону»: и то, и другое – названия кораблей. Опера имела оглушительный успех. И в ушах все звучат чудные строки:
«Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
И уже никогда не увидишь».
12. «Поэт в России – больше чем поэт».
«Поэт в России – больше чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,
кому уюта нет, покоя нет».
В самой первой строчке поэмы «Братская ГЭС», ставшей крылатой фразой, Евгений Евтушенко оценил свое и своих собратьев место в жизни. Пафосная «Молитва перед поэмой», в которой Евтушенко просит помощи у классиков, стала своеобразным манифестом его творчества, но была едко осмеяна в пародии Александра Иванова под названием «Панибратская ГЭС». И все же написанная под свежим впечатлением от стройки поэма Евтушенко не встала в ряд произведений соцреализма. Помешал несомненный талант автора.
Фото превью: ru.123rf.com
