Новое звание «профессор РАН» было учреждено в сентябре 2015 года, и уже к марту 2016 в Академии есть 493 его обладателя. Президиум РАН составил из профессоров Координационный совет и назначил председателя, однако принципы его действия и даже структура пока не определены. Хотя надежды, которые связывают с деятельностью профессоров, разносторонни и огромны.
В кулуарах первого заседания нового координационного совета корреспондент Научной России встретился с четверыми участниками встречи — руководителем нового совета д.п.н. Алексеем Громыко, бывшим вице-президентом РАН академиком Геннадием Месяцем, научным сотрудником одного из американских университетов, а ныне профессором РАН Эдуардом Чекменевым, и профессором РАН Екатериной Шишацкой из Красноярска. Каждый из них рассказал, каким он видит деятельность нового административного органа.
Большие, но несколько неопределенные планы связывает с деятельностью нового координационного совета его руководитель доктор политических наук, директор института Европы Алексей Анатольевич Громыко.
«Я думаю, все, кто подал документы об избрании на новую должность, руководствовались, в первую очередь, не соображениями своего научного роста. Это очень успешные ученые, многие из них — руководители не просто лабораторий и коллективов, но институтов, ваковские профессора. Мне сложно говорить за всех, но думаю, большинство сделали этот шаг, чтобы помочь нашей науке стать более эффективной и инновационной, чтобы у нас, наконец, появился перелив из науки в экономику.
Я думаю, большинство новых профессоров — люди с активной гражданской позицией, и для них новая должность — выражение желания быть более полезным науке и Академии наук».
Вместе с тем, задачи, которые стоят перед профессорским корпусом РАН — принять участие в разработке «Закона о научной деятельности в РФ», наладить отношения между фундаментальной и прикладной наукой, способствовать популяризации науки, проводить экспертизы научных проектов, — по словам Алексея Громыко, на сегодняшний день структурированы лишь в первом приближении. Сделано это будет уже в апреле, когда координационный совет заработает. В целом же 2016 год будет скорее годом становления координационного совета РАН, хотя сам проект нельзя назвать «пожарным», он рассчитан на долгие годы.
Отвечая на вопрос, смогут ли профессора совмещать административную деятельность с занятиями наукой, Алексей Громыко сослался на данные опроса, проведенного среди профессоров РАН в феврале-марте 2016 года. По словам руководителя координационного совета, большинство опрошенных отметило, что смогут уделять новой административной работе достаточно большое время; около тридцати процентов даже высказали готовность занимать в новой структуре руководящие должности — быть руководителями и секретарями групп.
По мнению члена Президиума РАН, члена бюро Научно-издательского совета РАН Геннадия Андреевича Месяца, создание нового органа — это, прежде всего, попытка омолодить Академию и придать ей новую мобильность.
«У Российской Академии наук есть особенность — выборность и самоуправляемость. Еще одна особенность Академии — в ней много людей солидного возраста. Это — закономерное последствие выборности, ведь при голосовании логичнее выбрать человека, у которого пятьсот-шестьсот работ и есть выдающиеся научные открытия, чем тех, которые когда-то к этому еще подойдут. Это — практически закон природы.
Сейчас у Академии очень большие функции — она должна ставить задачи, проверять, писать планы использования денег на научные исследования. Академии нужно омоложение, и нужны новые механизмы омоложения Академии.
Когда разрабатывали новый Устав, там было положение о присвоении научных званий. Думали, может быть сделать доктора, но сделали, в конце концов, профессора РАН. И сейчас это звание имеет пять сотен ученых, они будут активно работать для того, чтобы развивать Академию.
Я как человек, который двадцать шесть лет проработал вице-президентом, считаю, что появление новой должности — очень важное организационное решение на сегодняшний день».
На вопрос о том, почему бы не смягчить проходной ценз и не делать молодых ученых сразу академиками, Г.А. Месяц высказал сомнение, что такие кандидатуры пройдут выборы в условиях тайного голосования. «У нас есть люди, которые уже по пять раз баллотировались в академики, — и их все равно не выбирают. В этом сложность и прелесть Академии», — сказал академик Месяц. По его словам, проще было создать новый статус, нежели обрекать соискателей преодолевать барьеры на пути к прежнему.
Своими впечатлениями от визита в Россию поделился с корреспондентом один из немногих иностранных представителей в новом административном органе. Эдуард Юрьевич Чекменев, профессор Российской академии наук, сотрудник радиологического факультета Вандербильтского университета (Нэшвилл, Теннеси, США).
«В этом году я был избран в профессора Российской Академии наук, как я считаю, за работы в области создания новых контрастных агентов для молекулярной МРТ с целью детекции рака и ранней диагностики заболевания легких. Я — один из немногих профессоров, который работает за границей, но при этом имеет российское гражданство.
Это — мой первый визит в Россию, для меня многие вещи оказались большим сюрпризом, и у меня много предложений о том, как можно работу улучшить. Вместе с тем, я считаю, что работа Российской Академии наук на данном этапе является сверхпродуктивной, ввиду текущего финансирования науки. Думаю, что могу быть полезен при создании различных комитетов, причем с точки зрения их функциональности, а не политики».
Вместе с тем, быструю трансформацию научных открытий в области радиологии в прикладные разработки Эдуард Чекменев назвал «небольшой сказкой». По его словам, обычный срок применения результатов научных открытий в практике — десять-двадцать лет. Сегодняшние разработки в области химии, физики и инжиниринга могут быть перенесены в прикладную науку уже через пять-десять лет, но для этого в отечественной науке должны быть созданы новые механизмы финансирования.
По мнению научного сотрудника института биофизики СО РАН, заведующей кафедрой медицинской биологии Сибирского федерального университета Екатерины Игоревны Шишацкой, основная проблема современной российской науки — в отсутствии коммуникации.
«Надежд с новым избранием я не связываю, потому что то, что прописано сегодня в положении о профессорах РАН — это очень много работы. У меня есть небольшой опыт общественной работы, я — депутат Законодательного собрания в Красноярске. На самом деле работать на высоком уровне — очень сложно».
По мнению Екатерины Шишацкой, основная вещь, которой не хватает в РАН — коммуникация. «Я сейчас не вижу никакого криминала ни в действиях ФАНО, ни в действиях правительства, но я вижу ответную реакцию со стороны уважаемых членов Академии».
«В российской науке ничего не надо улучшать, но надо создавать лучшие условия для научной работы. Например, сейчас много писанины — зачем? Тех, кто работают в РАН, не надо проверять! В РАН работают годами, но люди, которым нужно что-то, кроме науки, очень быстро исчезают, когда заканчиваются деньги.
Зачем подавать в отчете список публикаций, если у нас есть РИНЦ. Осенью по требованию Ученого совета я подавала список своих работ в ВАК. Но список, который выдает РИНЦ, просто распечатать и подать в этом отчете нельзя, его нужно переформатировать. Это я делала, наверное, месяц».
Основная проблема современной науки, по мнению Екатерины Шишацкой, состоит в том, что люди немного устали. Особенно остро это чувство испытывают пожилые уважаемые сотрудники РАН, вынужденные вечно подавать отчеты. А ведь среди них есть ученые с мировыми именами, вынужденные доказывать что-то молодым сотрудницам из ФАНО.
Гораздо более продуктивной, по мнению Екатерины Игоревны, была бы тактика научного развития, отличная от нынешней. Нужно не выбирать для финансирования наиболее успешные среди научных направлений, но, финансируя все, находить направления, которые пока не получили достаточного развития, и стимулировать их.
