29 ноября не стало великого ученого, выдающегося человека, экс-президента Российской Академии наук Владимира Евгеньевича Фортова. Его запомнили как прекрасного организатора, который не боялся решать серьезные вопросы даже на верхних уровнях руководства страны.
О профессиональном и человеческом общении с Владимиром Евгеньевичем рассказал академик РАН, научный руководитель Института космических исследований РАН Лев Матвеевич Зеленый.
"Владимир Евгеньевич Фортов был человеком великой и трагической судьбы. Мне, и думаю, всем окружающим еще с его студенческих лет было сразу ясно, какая замечательная научная дорога у него впереди. Я познакомился с Владимиром Евгеньевичем в далеком 1966 году. Став первокурсником Физтеха, я попросился в факультетское общежитие, и меня как москвича подселили в комнату к старшекурснику Фортову. Володя тогда был уже на 6 курсе и благодаря своим научным достижениям — знаменитым и даже легендарным на Физтехе человеком. Он выделялся среди всех, не только из-за высокого роста и спортивных достижений в сборной Физтеха по баскетболу. Фортов был всегда сосредоточен, не терпел пустых разговоров. За несколько месяцев нашего соседства он успел дать мне множество лаконичных и очень полезных советов, которые очень пригодились мне в дальнейшей физтеховской жизни. Я на всю жизнь запомнил яркие и очень сильные впечатления от короткого общения с ним. Хотя потом о нашей первой встрече Владимир Евгеньевич, скорее всего, забыл.
Мы встретились вновь уже в Академии наук. А в мае 2013 года его выбрали президентом РАН, и он пригласил меня стать членом его новой команды вице-президентов. Для меня месяц после его выборов и до объявления о реформе Академии стал по-настоящему великим, одним из самых счастливым месяцев моей жизни. Ведь Фортов шел на выборы с четкой, продуманной программой реформы РАН. Большинство членов Академии, включая меня, поддержали эту программу. Первым пунктом в ней значилась борьба с бюрократией. Я хорошо запомнил его выступление на Общем собрании, когда он показывал 1 листочек бумаги – техническое задание по созданию атомной бомбы, написанное Юлием Харитоном. Фортов отметил, что даже для проведения простого эксперимента требуется писать тысячи страниц технических заданий, а затем две тысячи страниц отчетов, которые потом никто никогда не читает.
Владимиру Фортову не дали возможности осуществить эти кардинальные, но и осторожные преобразования в РАН. В 2013 году произошла атака на Академию, и было заметно, как сильно переживал Владимир Евгеньевич. Многие его коллеги предлагали просто хлопнуть дверью и отказаться от членства в этой искалеченной «реформаторами» Академии. Сам Фортов уже был крупнейшим ученым, известным во всем мире. Он осознавал, что не пропадет и без РАН. Но на его плечах лежала забота о других – тысячах членах Академии наук, которые при таком исходе событий потеряли бы и дело всей жизни, и даже просто средства для существования. Поэтому Владимир Евгеньевич никак не мог поступить так, как, возможно, хотел бы в соответствии с его характером и темпераментом – тоже хлопнуть дверью. Ему пришлось выбрать путь осторожных компромиссов, который хотя и позволил отбиться от самых неприемлемых условий «реформы», очень тяжело дался ему самому. Диссонанс между тем, что ему хотелось делать в возникшей трагической ситуации и тем, что приходилось в реальной жизни был слишком велик. Очень многие значимые позиции Академии ему удалось тогда все же сохранить, но кто знает, сколько шрамов на его сердце оставили эти месяцы...
Все 4 года, пока он был президентом, шла борьба за сохранение статуса РАН. И в 2017 году, когда планировалось его переизбрание, в центре внимания была его собственная позиция. Она вовсе не была антиправительственной, она просто была независимой. Только такая может и должна быть у настоящего ученого. Что многим в структурах, где принимаются такие решения, совсем не нравилось. Тогда ему пришлось снять свою кандидатуру с выборов.
Я переживал, что эта история очень негативно скажется на его жизни и здоровье. Но уже через пару месяцев после всех этих драматических событий я встретил его, и он с гордостью сказал: «А я вот за это время еще одну книжку написал!». И это – типичный Фортов. Все горести он лечил не вином, как часто принято у нас, а работой. Вместо того, чтобы рефлексировать и вновь и вновь переживать случившиеся, очень неприятные события (как это обычно делаю я), он сел и написал новую книгу. У него всегда было много идей, но мало времени. Между тем, он успел написать около 30 замечательных книг, и я горжусь, что многие из них, подаренные им лично, стоят на моей длинной фортовской полке.
Владимир Евгеньевич сделал многое и для сферы космических исследований. Мы встретились с ним вновь (еще задолго до его президентства) во время работы над проектом космического аппарата ВЕГА. Тогдашний директор ИКИ АН СССР Роальд Зиннурович Сагдеев предложил Владимиру Евгеньевичу участвовать в этом проекте — экспедиций двух отечественных космических аппаратов к комете Галлея. Фортов как специалист по физике высоких температур занимался расчетами по защите космического аппарата, который должен был пролететь вблизи ядра кометы, сквозь скопления кометной пыли, которые могли разрушить аппарат.
Я также очень люблю цикл его работ по созданию в невесомости плазменно-пылевых кристаллов. Эти эксперименты он и его коллеги осуществили на Международной космической станции. Думаю, это самые значительные научные результаты, полученные за годы работы МКС.
Мы потеряли великого ученого, организатора науки и замечательного человека. Я всегда относился к нему как к старшему товарищу. Он всегда мог дать и профессиональный, и жизненный совет. Рядом с ним всегда ощущалась какая- то скрытая человеческая теплота. Кстати, я всегда был с Владимиром Евгеньевичем на «Вы». Когда я стал вице-президентом он сказал: «Что же это такое? Мы в одной команде. Давай перейдем на «ты»». Мне, честно говоря, это тяжело далось. Около полугода я все равно обращался к нему на «вы». Но он всячески меня обрывал: «Ну мы же договорились».
Я знал, что он болел. Но мы надеялись, что Володя, будучи спортсменом, человеком с сильным характером, выкарабкается. Но, к сожалению, не получилось. Нам всем его будет не хватать – замечательного, яркого, красивого, талантливого человека. Мы будем помнить его, перечитывать книги, но, конечно, его никто никогда не заменит.
Соболезную его родным и близким, жене Татьяне, дочери Светлане".
