«Сотрудничество России и Беларуси в области науки традиционно
относится к наиболее приоритетным направлениям
взаимодействия между нашими странами. В рамках
Союзного государства ведется много важнейших проектов. Их
перечисление займет не одну страницу», — сказал в одном из
интервью президент Российской академии наук А.М.Сергеев. Генетика
— та область, где сотрудничество идет особенно активно и
плодотворно.
Представляем наиболее яркие совместные белорусско-российские
исследования.
ИМ НЕ СТРАШЕН ПАТОГЕН
О совместной работе сибирских и белорусских генетиков
рассказывает заместитель директора по научной работе ФИЦ
«Институт цитологии и генетики» СО РАН доктор биологических
наук, член-корреспондент РАН Алексей Владимирович Кочетов.
— Наше сотрудничество с Республикой Беларусь налажено давно, ведь предыдущий директор института академик РАН В.К. Шумный — одновременно действительный член Национальной академии наук Беларуси. Эта работа активно поддерживалась Сибирским отделением РАН. Была сформирована система интеграционных межакадемических проектов. В СО РАН была учреждена премия имени академика В.А. Коптюга, которая присуждалась за эффективное сотрудничество российских и белорусских ученых.
В 2007 г. эту премию получили специалисты из нашего
института В.К. Шумный, Л.А. Першина, Е.А. Салина и О.Г. Силкова
за цикл работ по генетике растений. Белорусские коллеги
активно участвовали в этой работе, и с их стороны премию
получили известный ученый, академик НАНБ Л.В. Хотылева,
член-корреспондент НАНБ О.Г. Давыденко и доктора
биологических наук
Л.Н. Каминская и Н.И. Дубовец, которая также недавно стала
членом-корреспондентом НАНБ.
— Что это были за работы?
— Этот цикл работ был посвящен генетике растений. Исследования
начались еще во времена Советского Союза, в том числе в рамках
Вавиловского общества генетиков и селекционеров. Сотрудничество
было восстановлено, и наш ВОГиС сегодня активно
сотрудничает с белорусскими генетиками. Такое сообщество, я бы
сказал, братство генетиков, существует, и мы
стараемся его сохранять и поддерживать на высоком
уровне.
Часть работы выполнялась в основном лабораториями, которые
занимались генетикой сельскохозяйственных растений — пшеницей,
другими злаками, тем, что активно у нас изучается.
Было довольно много проектов. За последние десять лет —
больше 15 совместных проектов, которые поддерживались и
Сибирским отделением РАН, и Российским фондом
фундаментальных исследований в рамках совместных
конкурсов. Если их рассматривать в комплексе, это совместное
изучение генетических ресурсов сельскохозяйственных растений
Беларуси и России, получение и исследование уникальных
генетических линий, то есть гибридов сельскохозяйственных
растений с их дикорастущими сородичами для внесения в геном
мягкой пшеницы новых полезных качеств, генов устойчивости к
различным фитопатогенам.
Существует большая научная проблема — постоянное развитие
фитопатогенов в природе, когда появляются новые расы грибов,
бактерий, вирусов, поэтому необходимо вести постоянный
поиск новых генов устойчивости и вводить их в состав
генома растений. Иначе может возникнуть ситуация, как была в свое
время в Ирландии, когда картофель полностью погубила
фитофтора, после чего много ирландцев мигрировало в
Соединенные Штаты Америки из-за страшного голода и погибло
большое количество людей. Поэтому эта работа ведется постоянно, и
генетика — очень важный ее элемент.
— В чем важность генетического момента ваших исследований?
— Во-первых, нужно получать новые знания о генетическом контроле
ценных признаков сельскохозяйственных растений, во-вторых,
использовать эти знания для того, чтобы получать
удачные комбинации генов для их использования в селекционных
программах. Надо сказать, в Беларуси это хорошо поставлено,
там наука ориентирована на так называемые проекты полного цикла.
Мы в последнее время тоже стараемся доводить
свои фундаментальные наработки до
практического использования.
— Каковы результаты таких работ?
— Мы совместно получали ценные гибриды. Интересно, что наш
институт называется Институт цитологии и генетики, а в
Беларуси — Институт генетики и цитологии. Можно сказать, мы
— близнецы-братья. У нас очень тесный контакт с этим
институтом, и не только с ним. Был проведен
цикл экспериментов, была получена масса новой информации.
Это информация фундаментального характера о том, как устроены
геномы злаков, как при гибридизации отдаленных форм растений
получить стабильный геном, который не «разваливается» при
скрещивании в следующих поколениях, а может быть использован
дальше в качестве донора ценных признаков в
селекционных программах, какие цитогенетические,
генетические механизмы лежат в основе этих процессов.
— Но ведь у вас в Сибири совершенно разные с Беларусью
климатические условия. Как же удается работать
совместно?
— Это как раз и ценно. У нас действительно разные
эколого-климатические условия, эколого-географические зоны,
разные фитопатогены. И тот материал, который мы получаем, мы
затем тестируем. Белорусские коллеги тестируют у себя, проводят
эколого-географические испытания, а мы их ценный материал
оцениваем исходя из наших условий. Все это, в первую очередь,
позволяет всестороннее охарактеризовать и описать, какой у ценных
линий растений жизненный цикл, насколько
они продуктивны на разных почвах, в разных условиях. А дальше
каждая сторона использует эту информацию, эти знания в своих
селекционных программах. Ценные генетические линии мы можем
сразу передавать селекционерам, и они уже их
доводят до сортов и внедряют в практику.
В настоящее время налажено семеноводство популярных сортов,
которые выращиваются на большой территории Российской Федерации.
Со стороны НАН Беларуси этим направлением в совместных работах
руководила академик Л.В. Хотылева. Огромную работу по
совместным исследованиям проводит недавно
избранный академиком главный ученый секретарь НАНБ
А.В. Кильчевский. У нас была создана совместная лаборатория. Это
договор, в рамках которого предусмотрено научное
сотрудничество по генетике в целом ряде направлений.
— Кто занимается этой работой с вашей стороны?
— Это доктора биологических наук Е.А. Салина, Е.К.
Хлесткина, Л.А. Першина, кандидат биологических наук О.Г.
Силкова. А с белорусской стороны, помимо тех, кого я уже
называл, это Н.И. Дубовец. Если говорить о конкретных
результатах, то нами получены, например, растения пшеницы с
новыми замещениями их хромосом хромосомами ржи. Эти формы
послужат генетическими объектами для анализа хозяйственно
ценных признаков пшеницы. В геноме гибридных
линий мягкой пшеницы, полученных в Беларуси, с помощью
молекулярных методов нами обнаружены вставки от двух до 12
фрагментов, происходящих из геномов родственных видов
пшеницы Triticum dicoccoides и Triticum kiharae, которые
различались по числу и хромосомной локализации. Оценка
устойчивости к грибным патогенам (мучнистая роса и бурая
ржавчина) у гибридных линий показала их высокую иммунность — то
есть они практически не реагируют на эти патогены. Есть у
нас также теплицы с экспериментальными растениями, где,
например, хромосомы пшеницы замещены хромосомами ржи. Эти
исследования очень важны и для экономики, и для фундаментальной
науки России и Беларуси.
Беседовала Наталия Лескова
ЛУЧШИЙ ВКУС ХЛЕБА
О сотрудничестве российских и белорусских ученых в области
растениеводства и животноводства мы беседовали с главным научным
сотрудником лаборатории цитогенетики растений доктором
биологических наук, профессором Иваном Андреевичем Гордеем.
— Нельзя не вспомнить печальное прошлое. Я имею в виду
сессию ВАСХНИЛ 1948 г., когда была разгромлена отечественная
генетика. У вас единственный на постсоветском пространстве
институт, на фронтоне которого значатся имена людей, которые
спасали нашу науку от лысенковщины.
— Н.В. Турбин, П.Ф. Рокицкий — славные имена в науке... Мои
учителя.
— И, конечно, А.Р. Жебрак.
— Моя лаборатория — это продолжение традиций А.Р. Жебрака. Не
только в науке, но и в жизни. Он никогда не обнадеживал власть,
постоянно подчеркивал, что наука — это кропотливая работа. Этот
принцип особенно необходим, когда мы имеем дело с генетикой,
то есть с живой природой.
— А почему «особенно»?
— Генетиками во главе с Н.И. Вавиловым была допущена большая
ошибка. В 1929 г. в Ленинграде был съезд генетиков и
селекционеров, на котором Н.И. Вавилов и его коллеги многое
пообещали. Прошло несколько лет, а результатов нет. И на
этом фоне появился Т.Д. Лысенко, который сказал: дескать,
зачем обращаться к науке, если можно под влиянием внешних
условий создать выдающиеся сорта различных культур? И.В.
Сталин в это поверил. В стране голод, хлеба нет, надо
накормить людей. Т.Д. Лысенко выдал некоторые сорта,
пусть не новые... Один и тот же сорт может дать и
десять центнеров с гектара, и 20, и 30, и 40, и 50, если
создать соответствующие условия. И вот он сумел это сделать,
чем убедил руководство страны в своей правоте. Эту историю
обязательно нужно вспоминать, иначе она может повториться.
— Те надежды, что рождены школой Н.И. Вавилова,
оправдываются?
— Сегодня они реализуются в значительной степени. Возьмем
генетические ресурсы. Это национальная ценность для любой страны.
Н.И. Вавилов в этом отношении был великим мудрецом. Он
понял, что без сохранения видового потенциала ресурсов земного
шара человечество не сможет двигаться вперед. В этом была его
гениальность.
— Вы эти ресурсы сегодня используете?
— Конечно! В Беларуси я принимал непосредственное участие в
создании генетического банка. Он находится в Жодине, в
Научно-практическом центре НАНБ по земледелию, называется
«Национальный банк генетических ресурсов растений Республики
Беларусь». Мы уделяем ему большое внимание. Там задействованы
многие научные учреждения нашей страны, и эта работа
проводится на должном уровне.
— Как вы используете этот опыт сегодня?
— В нашем институте есть несколько направлений исследований.
Прежде всего, это генетика растений. Наши основоположники —
Н.В. Турбин, П.Ф. Рокицкий, А.Р. Жебрак — занимались
именно генетикой растений. Это полиплоидия, это гетерозис.
Еще был в моде радиационный мутагенез. В институте были
созданы новые сорта, в частности гибриды кукурузы. Потом возникла
необходимость разработки вопросов генетики животных. Была создана
соответствующая лаборатория.
В ней работают по разным направлениям, занимаются качеством
молока, содержанием белка, то есть ищут генетические
факторы, определяющие удойность, содержание жира и белка в молоке
и т.д.
— А вы не боитесь вмешиваться в природу? Разве это не
опасно? Сейчас идут горячие споры вокруг ГМО-продукции, как вы к
этому относитесь?
— Мы анализируем результаты по ГМО-продуктам. И я вам скажу
прямо, что никакой опасности нет. По моему мнению, это надуманный
вопрос.
— Вы всю жизнь занимались глобальными фундаментальными
проблемами генетической составляющей. Но на каком-то этапе
от вас потребовалось практическое внедрение. И что
вы сделали?
— У нас есть научно-практический центр в Жодине. Наши
исследования строятся на том принципе, что каждый должен
заниматься своим делом. Генетик проводит исследования
функционирования генов, создает новые формы — рекомбинанты,
полиплоиды, гибриды. А доведение их до сортов — это уже
задача селекционеров, так как нужны определенные условия,
материальная база, опытные поля, соответствующая техника. Поэтому
мы формируем проекты по линии Государственного комитета по
науке и технологиям и Национальной академии наук Беларуси. Мы
создаем материал, они проводят отбор, если понадобится,
дальнейшую гибридизацию, а затем уже передают сорт в
госсортоиспытание. Действительно, фундаментальная наука работает
на конечный результат.
— Получается?
— Да. Мы создали первый отечественный гибридный сорт ржи
совместно с селекционером С.И. Грибом в Жодине. Получили
значительный результат. Проводим совместную работу по
рапсу, межвидовую гибридизацию по овсу. То есть работаем с
практиками по разным культурам.
— А смена подрастает?
— Есть талантливые ребята. Я принимал экзамены в магистратуру.
Конкурс — два человека на место. Пока еще мода на
экономистов и социологов существует, хотя очень сложно с работой
для них. Руководство Республики Беларусь сейчас делает
акцент на то, что надо направлять молодежь на технические
специальности. Нам нужно больше современных инженеров.
— Много ведется совместных работ с учеными Российской
академии наук?
— Мы давно работаем вместе. В частности, у нас очень хороший
проект с Сибирским отделением РАН — создание гибрида пшеницы
и ржи. Издавна люди хотели соединить эти замечательные
злаки.
— Почему?
— Потому что каждая из этих культур обладает особыми
достоинствами. У пшеницы хорошие хлебопекарные свойства, но
есть лимит по отдельным аминокислотам, белок
несбалансированный, мало триптофана и лизина. А рожь
обладает высокой адаптивностью, не требует высокого плодородия,
более зимостойкая, устойчивее к болезням. Вот и подумали,
что надо соединить лучшие качества пшеницы и ржи. И создали такой
гибрид. Кстати, у меня докторская диссертация так и
называется: «Генетическая основа создания тритикале» (так
называется этот гибрид). У нас в республике мы уже высеваем
тритикале на 500 тыс. га. Пшеницы — 500 тыс. га и тритикале
— 500 тыс. га. По урожайности тритикале превосходит
пшеницу
на 5–10 ц/га.
— Сколько сейчас урожайность в среднем?
— В среднем урожайность 35 ц, а потенциал наших сортов — 80–90 ц.
Но это мы реализуем только тогда, когда создаются идеальные
условия, то есть хорошая система ухода, надежная защита
растений, грамотная обработка почвы и правильный
подбор удобрений.
— Гордитесь этой работой?
— Я считаю, что это очень интересное направление. Было время,
когда у нас пшеницу вообще не высевали, она не давала
хорошие урожаи. А потом селекционеры-технологи начали
работать, и сейчас пшеница у нас тоже хорошо идет. По любой
культуре нам надо иметь два-три сорта в хозяйстве. Один может
быть более устойчивым к болезням, у второго лучше хлебопекарные
свойства, третий — зимостойкий. Таким образом, когда имеем
не один сорт, а несколько, мы стабилизируем
урожайность в хозяйстве и в республике в целом. Мы это так и
называем — должна быть система взаимодополняемых сортов.
Беседовал Владимир Губарев
ГРОЗИТ ЛИ НАМ ВЫРОЖДЕНИЕ?
Путь к репродуктивному здоровью лежит через многие факторы —
социально-экономические, экологические и даже климатические.
Что делать, чтобы человечество не выродилось? Об этом мы
беседовали с ведущим научным сотрудником Федерального центра
Института цитологии и генетики СО РАН кандидатом биологических
наук Александром Владимировичем Осадчуком.
— На протяжении последних шести лет мы проводим такую важную и
социально значимую работу, как изучение мужского
репродуктивного потенциала в урбанизированных популяциях
Российской Федерации и Республики Беларусь. Этой работой
с белорусской стороны руководит заместитель директора по научной
работе Института физиологии НАНБ доктор медицинских наук,
профессор, член-корреспондент НАНБ В.А. Кульчицкий. Наша
совместная работа в Минске проводится на базе лаборатории
нейрофизиологии.
Что касается этого направления, мы проводим обследования
мужчин в шести городах. Крайняя точка на Востоке — Якутск,
затем Улан-Удэ, Кемерово, Новосибирск, Архангельск и самый
западный город — Минск. Нас интересовал вопрос, каков сейчас
мужской репродуктивный потенциал. Обследовали молодых мужчин
со средним возрастом 25 лет, то есть активного
репродуктивного возраста. Это добровольцы, которые не имели
объективных сведений о своем репродуктивном здоровье. И наша
задача прежде всего была связана с выяснением
межрегиональных и этнических различий в мужском репродуктивном
потенциале на широком евразийском пространстве. А он
складывается из очень многих факторов. Сначала мы
исследовали многочисленные показатели сперматогенеза:
концентрацию, общее количество, долю подвижных и морфологически
нормальных сперматозоидов, а также объем эякулята.
Затем проводилась оценка гормонального статуса — уровней
репродуктивных и адаптивных гормонов в сыворотке крови,
далее снимали антропометрические показатели и, конечно, проводили
анкетирование испытуемых (по таким вопросам, как национальные
корни, вредные привычки, профессиональная вредность,
семейное положение и демографическая фертильность). Всего
около 50 показателей. К настоящему времени обследованы около 1,9
тыс. человек из этих шести городов. Что касается Минска, это
самый удачный для нас город, где нам удалось обследовать
больше всего человек — 516.
— Почему вообще возникла необходимость проведения таких
исследований?
— Это важный вопрос. Дело в том, что уже более полувека во всех
развитых странах, включая Россию и Беларусь, наблюдается
глобальное снижение мужского репродуктивного потенциала. В
частности, такие показатели спермограммы, как
концентрация и общее количество сперматозоидов в эякуляте,
прогрессивно снижаются. Этот тренд сохраняется и в наши дни,
поэтому нынешние демографические проблемы, которые особенно
остро касаются славянских народов, в том числе Беларуси и
особенно России, надо рассматривать еще и в этом контексте.
У нас сейчас в среднем на женщину приходится примерно 1,75
ребенка, а для простого воспроизведения, чтобы население
хотя бы не уменьшалось, нужно 2,2.
— И что же происходит у наших мужчин с репродуктивной
функцией?
— Сначала мы изучили региональные различия сперматогенных и
гормональных показателей у жителей разных городов. Потом
задались вопросом: может быть, есть какая-то закономерность? И
оказалось, что существует так называемый
евразийский меридианный тренд. Хуже всего показатели
сперматогенеза на Востоке страны, у якутов и бурят, в
Западной
Сибири — среднее положение, а лучше всего дела обстоят в Европе,
в частности самая западная точка наших исследований, Минск,
демонстрирует относительно высокие показатели. Таким
образом, мы выявили евразийский меридианный тренд постепенного
улучшения показателей фертильности с Востока на Запад.
— В чем причина таких различий?
— У нас есть гипотеза. Климат в Якутске, УланУдэ и Западной
Сибири резко континентальный, суровый, а постепенный переход
в зону экологоклиматического комфорта благоприятно сказывается на
мужском здоровье.
— Что же делать? Всем переехать в зону, где комфортный
климат?
— Конечно нет. Люди веками везде живут — и в Якутии, и в
Сибири. Однако тренд такой есть, и мы должны его учитывать.
Об этом должны знать и врачи, и демографы, и представители
власти.
Важны все без исключения показатели спермограммы, не только
концентрация сперматозоидов, но и их подвижность. Так вот, по
подвижности сперматозоидов то же самое: очевиден тренд
улучшения в западном направлении, подвижность достоверно выше в
зависимости от зоны проживания.
Еще один показатель спермограммы — морфологические характеристики
сперматозоидов (тератозооспермия). Это количество
морфологических дефектов на один сперматозоид с нарушенной
морфологической формой. Морфология сперматозоидов человека
характеризуется не столь выдающимися свойствами — в среднем
95% сперматозоидов у мужчин имеют аномальную, то есть
неправильную форму, а с правильной морфологической формой —
только около 5%. Так вот, для этого показателя
мы обнаружили градуальный меридианный тренд в
противоположном направлении — восточном. То есть в
Минске меньше всего таких морфологических нарушений, а
в Якутске — больше всего.
Далее мы исследовали гормональные профили. Ведь сперматогенез
регулируется гормонами, в частности таким важным гормоном,
как ингибин B, который вырабатывается клетками Сертоли
семенников. Наличие этих клеток — необходимое условие
сперматогенеза. Если сперматогенез на относительно высоком
уровне, то происходит активная наработка ингибина B, который
с потоком крови поступает в особый отдел головного мозга —
гипофиз, работающий своеобразным «дирижером» всей
эндокринной системы организма. Ингибин B тормозит выработку
гипофизарных гонадотропных гормонов — фолликулостимулирующего и
лютеинизирующего, которые в свою очередь стимулируют
сперматогенез и биосинтез тестостерона — мужского полового
гормона — в клетках Лейдига семенников. Таким образом,
ингибин B может представлять собой прямой показатель
сперматогенеза. Следовательно, должно быть сходство в
направлении меридианных трендов активности сперматогенеза и
содержания этого гормона в крови. И действительно, мы показали
тот же меридианный тренд в западном направлении для
ингибина B.
А вот с гонадотропными гормонами все наоборот. Происходит их
компенсаторное увеличение в восточном направлении, то есть с
уменьшением сперматогенной активности в восточном
направлении идет соответствующее компенсаторное возрастание
уровней гипофизарных гонадотропных гормонов в крови —
фолликулостимулирующего и лютеинизирующего гормонов.
О состоянии мужского репродуктивного здоровья можно судить еще по одному очень важному популяционному показателю — частотному распределению общего количества сперматозоидов в эякуляте. По данным Всемирной организации
здравоохранения, критическая величина количества сперматозоидов в эякуляте не должна быть меньше 39 млн. Количество ниже этого уровня диагностируется как андрологический синдром — олигоспермия, что приводит к снижению шансов стать отцом, а тяжелая олигоспермия часто сопровождается мужским бесплодием. Если же в супружеской паре и женщина имеет проблемы с репродуктивным здоровьем, вероятность появления потомства будет снижена. Подобная репродуктивная проблема характерна для многих стран мира.
Сегодня в России, как и других развитых странах, насчитывается
15–17% бесплодных пар. Почти каждая пятая пара бесплодна. В
простонародье принято считать, что в этом виновата
женщина, но на самом деле это, конечно, не так: в 50%
случаев это женские проблемы, в 50% — мужские. Для оценки
репродуктивных угроз у мужчин мы исследовали распределение общего
количества сперматозоидов в этой обобщенной популяции из
шести городов почти у 1,9 тыс. человек.
— И что же обнаружили?
— К нашему удивлению, мы обнаружили экспоненциальное
распределение. Оно свидетельствует о том, что большая доля
молодых людей в популяции характеризуется низким уровнем
сперматогенеза, точнее олигоспермией. В отличие от большинства
биологических признаков это очень необычная кривая распределения,
не такая, к которой мы привыкли. Обычно мы ожидаем, что
средние показатели имеют наибольшую частоту в распределении, а
здесь наоборот — самые низкие показатели количества
сперматозоидов в эякуляте характерны для наибольшей доли
мужчин в популяции.
Для большей ясности приведу такой пример. В большой группе
людей чаще всего встречаются индивиды среднего роста. Совсем
маленьких, карликов и лилипутов мало, высоких людей
тоже не очень много. В основном люди среднего роста.
Это обычная гауссова кривая, нормальное распределение. Здесь
мы видим экспоненциальное распределение, то есть доля мужчин с
пониженным количеством (меньше 39 млн) сперматозоидов —
олигоспермией — достаточно высока. Эти данные указывают на
потенциальные риски, связанные с воспроизводством населения.
Если еще женщины будут с аналогичными проблемами (а они
есть), то как людям продолжать свой род? Добавьте
сюда аборты, аномалии развития, тенденцию к планированию
малодетности — и ситуация становится критической.
— Ситуация с высокой долей олигоспермии отслеживается по
конкретным регионам?
— В целом во всех шести городах фактические распределения близки
к экспоненциальному со своими характерными
параметрами. Например, доля молодых мужчин с олигоспермией в
Якутске и Улан-Удэ достигает 25% — четверти, тогда как в
Минске 12%, то есть в два раза меньше. Это тоже много, но
все-таки показатели не такие шокирующие, как на Севере.
— Каковы причины, помимо климатических?
— Я выделяю три возможные причины. Это прежде всего экологические
факторы, главным образом антропогенное загрязнение
окружающей среды, а также образ жизни (избыточный
вес, малоподвижность, потребление алкоголя и табакокурение).
Мы знаем, что у нас питание не лучшее, не всегда
натуральное, с большим количеством консервантов, усилителей
вкуса и прочих добавок, не всегда нам полезных. Как
обрабатывают привозные фрукты, в результате чего они очень долго
не портятся? Что добавляют в молоко, если оно после покупки
очень долго стоит не скисая? Наши продукты стали как бы
«нетленными», что с одной стороны удобно, а с другой —
вредно для здоровья.
— Значит, экология, неправильное питание. И что еще?
— Курение. При заполнении анкет наши добровольцы давали
информацию о частоте курения сигарет и потребления
алкогольных напитков, а также сведения о малоподвижном
образе жизни. Из антропометрических измерений мы могли
оценивать их избыточный вес. Нами показано, что курение и
избыточный вес ухудшают показатели спермограммы и вызывают
дисбаланс в уровнях репродуктивных гормонов. Поэтому
неблагоприятные экологические факторы и вредные привычки
гарантированно портят мужское здоровье.
— А алкоголь?
— У нас были молодые люди — в основном аспиранты, студенты.
Асоциальных личностей, алкоголиков или наркоманов среди них не
было. На вопрос о частоте употребления алкогольных напитков
некоторые отвечали, что вообще не пьют, другие указывали ту или
иную частоту употребления алкоголя. Так вот, к нашему удивлению,
мы обнаружили, что алкоголь в умеренных дозах оказывает
протективное действие, то есть умеренное
потребление алкоголя может в определенной степени
нивелировать отрицательное влияние курения или избыточного веса.
Важно лишь помнить, что такое умеренная доза. По рекомендациям
ВОЗ, для мужчины это не более 200 мл легкого вина или 0,5 л
пива в сутки. Все, что выше, чрезмерно и вредно.
Всем советую придерживаться народной мудрости, записанной
В.И. Далем: «Одна рюмка — на здоровье, другая — на веселье,
третья — на вздор».
Что же касается научных исследований по изучению влияния образа
жизни, в том числе умеренного потребления алкоголя, на
сперматогенную и гормональную функцию мужчин, то они,
конечно, нуждаются в дальнейшем накоплении материала и разработке
новых подходов.
В нашем исследовании впервые удалось проанализировать общее
влияние четырех важных факторов образа жизни. Результаты нашего
исследования также демонстрируют, что при здоровом образе жизни,
то есть исключающем табакокурение, малоподвижность и
избыточный вес, не требуется протективного действия
умеренного потребления
алкоголя. Хорошо известно, что злоупотребление алкогольными
напитками приводит к катастрофическим последствиям для здоровья,
в том числе и репродуктивного. Мы считаем, что наши данные
актуальны для профилактической медицины
и указывают на необходимость организации диспансеризации молодого
мужского населения в целях поддержания репродуктивного
здоровья.
Второй причиной репродуктивных рисков для мужчин при
действии неблагоприятных экологических факторов и вредных
привычек может быть изменение профиля метилирования ДНК
сперматозоидов. В последнее время в западной литературе появились
сведения на эту тему и началась разработка нового направления,
которое раскрывает механизмы длительной эпигенетической
модификации мужской репродуктивной функции. На Западе эти
исследования уже идут.
— А у нас?
— Мы написали заявку на грант в Российский научный фонд,
надеемся, что получим его и тогда
продолжим свои исследования. Выясним и вопросы эпигенетической
модификации.
— Изменение социально-экономических условий тоже играет в этом
процессе свою роль?
— Безусловно. Это третья причина повышения репродуктивных
рисков. Изменение социальноэкономических условий и традиционных
ценностей за прошедший век привело к
преимущественному планированию малодетных семей,
включающих
одного или двух детей, что фактически приводит к массовому
искусственному отбору на снижение фертильности. Ответ на
такой отбор может быть достаточно быстрым, если реализуется
через аддитивные генетические эффекты. Такого рода
демографический тренд может приводить к уменьшению концентрации
сперматозоидов в эякуляте, так как ввиду социальных
ограничений размера семьи у высокофертильных мужчин
генетический вклад в потомство практически не отличается от
мужчин с низким репродуктивным потенциалом.
В своем послании к Федеральному собранию в 2016 г. президент
РФ В.В. Путин приводит слова выдающегося русского ученого Д.И.
Менделеева, сказанные им 100 лет назад: «Разрозненных нас
сразу уничтожат. Наша сила в единстве, в воинстве, в благодушной
семейственности, умножающей прирост народа, и в естественном
росте нашего внутреннего богатства и миролюбия».
Замечательные слова, адресованные прямо нам, сегодняшним.
Очень хорошо, что президент это понимает, потому что
проблему без пристального внимания государства никак не
решишь. В противном же случае, если не изменятся социальные
установки относительно планируемых размеров семьи, доля
мужчин с пониженной сперматогенной функцией в современной
популяции человека со временем будет повышаться.
Не будет большим преувеличением сказать, что репродуктивный
потенциал коррелирует с показателями общего здоровья человека.
Репродуктивная функция относится к важнейшим в биологическом
смысле, обеспечивая воспроизводство. Гаснет эта функция —
исчезает вид. Кардинальным решением этой проблемы могло бы
служить возвращение нашего общества к традиционным ценностям, и
одна из них — большая дружная семья.
— Но в Беларуси ситуация относительно благополучная?
— Несмотря на экспоненциальное распределение количества
сперматозоидов в эякуляте у мужчин-добровольцев Минска, все же
ситуация там по сравнению с остальными пятью городами
РФ лучше всего. Наверное, не только из-за благоприятного
климата, но и из-за того, что люди там ближе к традиционным
семейным ценностям. Да и продукты белорусские не зря у нас
ценятся — они натуральные и вкусные. В этом смысле нам
можно брать пример с дружественных белорусов.
Беседовала Наталия Лескова
