Сон разума рождает чудовищ

Что такое сон? Бывают ли вещие сны? Каким образом мы получаем важную информацию во сне? Можно ли управлять своими сновидениями? Почему важно высыпаться и как победить бессонницу без лекарств? Обо всём этом – беседа с Романом Вячеславовичем Бузуновым, президентом Российского общества сомнологов, заведующим Центром медицины сна Клиники реабилитации в Хамовниках, заслуженным врачом Российской Федерации, профессором, доктором медицинских наук.

– Каждый человек знает, что сон в нашей жизни играет огромную роль. Но многие все-таки недооценивают этот фактор: ну, что страшного, если я не буду высыпаться, куда важнее успеть сделать всё намеченное. Насколько действительно важен полноценный сон для здоровья человека?

– Сон – это генетически обусловленное состояние, без которого любое млекопитающее умирает. Это так же, как есть, пить воду, дышать. У нас рекорд без еды – около тридцати суток, без воды – семь суток, документированный рекорд без сна – одиннадцать суток. Когда люди говорят, что, дескать, мы не спим неделями, месяцами, – это все сказки. Это люди так говорят или они так думают, что не спят. На самом деле все спят. Другое дело, что человек – это единственное живое существо, которое сознательно лишает себя сна в угоду чему-нибудь другому: активности, работе и так далее. Порой это осознанное решение и есть огромная проблема, которая приводит к массе медицинских и других проблем.

– Например?

– У нас в крупных городах 20 процентов населения работает в сменном графике. Понятно, что они ночь работают, потом днем не спят: недосыпают. Есть много исследований, которые показывают, что лишение сна плохо влияет на иммунитет. Это может вызывать, соответственно, определенные виды рака. В частности, увеличивается риск возникновения рака груди у женщин. Это может влиять на гормональную функцию, и у женщин, в частности, у стюардесс, которые часто меняют часовые пояса, описаны проблемы с менструальной функцией, проблемы с деторождением. Это болезни стресса, потому что человек ночью не спит, не восстанавливается. Отсюда тревога, депрессия, сниженный фон настроения, головные боли, мигрени, гипертония, проблемы с щитовидной железой, с кишечником. В общем, масса заболеваний, которые существенно ухудшают качество жизни человека.

– Вы сказали важную фразу: не спит – не восстанавливается. Я читала исследование о том, что человек – это некий биокомпьютер, и сон помогает ему перенастроиться, перезагрузиться в ночное время. Это так?

– Это абсолютно так. К сожалению, даже медицина и физиология до некоторого времени недооценивали важность сна. Древние греки думали, что бог сна и бог смерти – это близнецы-братья, Танатос и Гипнос: заснул человек – и как бы нет человека. Что он делает, непонятно. На самом деле современные исследования еще середины прошлого века показали, что сон – чрезвычайно важный и активный процесс. Это не отсутствие человека: это просто другая жизнь.

Глобально сон несет две функции. Первая – восстановление физической энергии: накопление гормонов, обменные процессы, иммунитет, очистка от токсинов, продукция гормонов роста. Например, соматотропный гормон продуцируется ночью в глубоких стадиях сна. Вторая – информационная: запоминание, приобретение навыков…

– Говорят, что дети во сне растут. Это правда?

– Растут они круглосуточно, но пики продукции гормона, действительно, наблюдаются ночью в глубоких стадиях сна. Тестостерон, мужской половой гормон, тоже демонстрирует пики ночью. Проблемы со сном – пожалуйста, нет потенции, нет продолжения рода.

Вторая важнейшая функция, как уже говорилось – это обработка информации. Только что родившийся ребенок спит 16 часов. Из них 40 процентов времени (это приблизительно шесть часов) он видит сны. Потом, когда человек становится взрослее, количество REM-сна уменьшается. А почему у ребенка его так много?

Известно, что за первые шесть-семь лет жизни ребенок усваивает 80 процентов всей информации, которую он потом узнает за всю жизнь. Ему нужно это переварить, сформировать долговременную память: что-то забыть, что-то запомнить, что-то отложить в запас и адаптироваться к внешней среде. Чрезвычайно важна вот эта REM-фаза сна, фаза сновидений, когда еще раз происходит анализ информации: что-то человек забывает, что-то откладывает в запас. Такая своеобразная очистка винчестера. То есть оперативная память очищается, и она готова к восприятию новой информации, а долговременная память сохраняется.

– А если сон у детей нарушен?

– Такие нарушения известны. Например, детский храп и детское апноэ сна, когда у ребенка сотни остановок дыхания нарушают структуру сна и, в частности, уменьшается длительность REM-фазы сна. Ребенок вырастает умственно ограниченным. Он не может адаптироваться. Взрослому человеку это не так страшно. А ребенку нужно постоянно воспринимать новую информацию, постоянно думать, что с этим делать, как общаться со сверстниками, с родителями, как развиваться, как к чему-то стремиться. А ребенок, во-первых, не может усвоить эту информацию, потому что у него дефицит внимания и гиперактивность, а во-вторых, не может отложить в запас. То есть он просто не запоминает, и каждый день у него как новый: фактически день сурка. Воспринял, но не запомнил. Вот такая проблема.

– Я поняла, для чего нужны ребенку сновидения. А нам они зачем?

– А мы разве не продолжаем развиваться? Пока в нас жив ребенок, условно говоря, то есть пока мы прогрессируем, стараемся адаптироваться к внешней среде и развиваться – сон необходим. Умер в нас ребенок – начинается регресс. Обычно в нас идёт дополнительная обработка информации: мы принимаем какие-то решения, недаром говорится – утро вечера мудренее. То есть мы думаем, как принять правильное решение, как адаптироваться к какой-то ситуации. Такое мультимедийное проигрывание ситуаций. И, кстати, есть даже исследования, которые показывают, что, если людям периодически снятся кошмары, то они лучше адаптированы к внешней среде, чем те люди, которым эти кошмары не снятся.

– Они подготовлены к жизни?

– Да. Другое дело, если мозг не справился с какой-то негативной информацией. Допустим, постстрессовые сновидения, когда мозг обращается к той или иной ситуации каждый раз, и человек в ужасе просыпается. Мозг не может ни смириться, ни забыть, ни адаптироваться. Он как заезженная пластинка каждый раз упирается в это сновидение. Вот там уже проблема психиатров, психотерапевтов, психологов – убирать эту стрессовую реакцию, значимость этого патологического сна.

Кстати, там тоже есть интересные техники. Допустим, человек падал с высоты, разбился, но выжил. И он во сне каждый раз падает, падает – и просыпается в ужасе. Человеку в гипнозе внушают: в следующий раз, когда тебе приснится этот сон, у тебя должны вырасти крылья. И у него в следующем сне вырастают крылья, и он летит: и сон исчезает. Это известный метод устранения повторяющихся плохих снов изменением фабулы сна.

– То есть сны помогают нам адаптироваться. А ведь бывают даже такие сновидения, которые меняют жизнь человека. Он что-то важное осознает в процессе сновидения и, проснувшись, понимает, что нужно изменить в жизни.

– Думаю, мы порой придаем чрезвычайное значение решениям во сне. Все-таки гораздо больше значимых решений человек принимает в состоянии бодрствования. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы это почаще происходило во сне. Мы спим, а мозг что-то за нас решил, и мы проснулись с решением и прекрасным настроением. Конечно, во сне тоже иногда приходят какие-то мысли. Вопрос в том, что это немножко алогичные решения – не такие, как в реальности.

– А как быть с открытиями, совершенными во сне? Не только периодическая таблица Менделеева, но и целый ряд других открытий, если верить биографиям ученых, родились благодаря сновидениям.

– Да, это так. Дело всё в том, что, когда человек мыслит в структуре какой-то банальной логики, решение может не прийти. А когда это свободные ассоциации, возникающие во сне, то может родиться неожиданное решение. Эти решения могут быть алогичными, но верными, и в этом смысле сновидения действительно могут помочь. Вполне возможно, что люди во сне и музыку пишут, и задачи нетривиальные решают. Но сказать, что во сне принимается больше адекватных решений, чем в сознательном состоянии, в бодрствовании – нет, все-таки нельзя.

– А что именно происходит во сне в нашем мозгу такого, что способно помочь принять правильное решение?

– Мы 80 процентов информации воспринимаем невербально. Что это значит? Представьте себе, девушка говорит молодому человеку: «Ты негодяй». Если это буквально воспринять, то можно сильно огорчиться. Но она это, допустим, с такой интонацией говорит, что ты понимаешь: в общем-то, это не совсем так. И ее жесты, мимика, улыбка где-то на уровне подкорки указывают, что она в действительности хочет сказать.

Или известная ситуация: человек пришел к себе в кабинет, а у него книжка лежит не совсем так, как было, когда он вышел. Он мог сознанием это не воспринять, но боковым зрением увидел, что что-то не так. Затем, допустим, человеку снится сон, что произошло ограбление, его подчиненные его обыскивают, за ним следят. И потом, если это вдруг подтверждается, то мы считаем, что был вещий сон. А на самом деле мозг нам сигнализирует, что в столе кто-то порылся. И в сознании этого нет, но чувство опасности уже есть.

– В подсознании?

– Да, в подсознании. И в этом смысле прислушиваться, анализировать можно, и даже какие-то решения принимать. Но это не прямая зависимость. Нельзя считать, что увиденная во сне рыба – это к беременности, а птица – к несчастью.

– Сонники всё врут?

– Не совсем. Персонифицированные сонники как раз бывают. Допустим, мальчик гулял по ромашковому полю, и его укусила собака. Он это запомнил. Потом каждый раз, когда он испытывал какую-то опасность, ему снилось ромашковое поле. То есть у него в мозгу опасность связана с ромашковым полем. Но универсальные сонники – это ерунда. Недавно увидел на книжных развалах «Сонник для рублевских жен». Конечно, там снятся «Порше», Мальдивы и Канары… Или сонник начала века прошлого. Любопытное чтение, между прочим. Там крестьяне, сено, царь-батюшка.

– Выходит, вещих снов не бывает? Допустим, человеку приснилось, что его на улице собьет машина. Он вышел – и она его сбила. Таких рассказов множество.

– Может быть, он до этого долгое время перебегал дорогу в неположенном месте, хотя до перехода было сто метров. И мозг ему говорил: ты идиот, вот переход-то, рядом! Мозг сигналил ему об этом во сне. Ничего удивительного, что в конце концов его сбила машина.

– То есть рациональное объяснение обязательно есть, просто мы не всегда его видим?

– Именно так. Даже Фрейд говорил, что иногда сон – это просто сон. Представьте: у нас назначено интервью, а мне накануне приснился сон, что меня собьет машина. И я не пришел. Что вы обо мне подумаете?

– Я подумаю: сомнолог – он и есть сомнолог.

– Ничего хорошего не подумаете! Поэтому сон – это всегда то, над чем можно подумать. Это всегда вероятностный прогноз. Он может сбыться, может и нет. Вот мне приснилось, что я завтра пошел на работу. Это вещий сон?

– Наверное, можно так сказать.

– Это высоковероятностный прогноз, и люди не воспринимают это как предсказание. А если что-то произошло такое, что маловероятно могло случиться… Например, сон про сосульку, которая упала на голову. При этом человек увидел, что на улице гололед, читал, что сосульки – это опасно. У нас в Москве нескольким людям в день зимой падает на голову сосулька. Вещий сон? Можно и так воспринимать. Но вы посмотрите вверх. Не ходите под сосульками. Предпримите какие-то действия, до абсурда не доводите... Больше скажу: опасно, когда человек с такими снами идет к различным прорицателям, гадателям.

– Обманут?

– Они, как правило, хорошие психологи: авария снится – это у тебя нарушена энергетика, чакра закрыта, поле биологическое деформировано. «Я  – маг в седьмом поколении. Сейчас порчу снимать будем…» И человек входит в состояние ожидания неприятностей, которое подкрепляется этим псевдоцелителем. Потом приходится этого человека лечить уже от депрессии, тревоги и множества других невротических расстройств.

– Роман Вячеславович, положа руку на сердце: был в вашей жизни хоть один удивительный сон, который совершенно не имеет никакого, казалось бы, рационального объяснения?

– Таких снов не было. Конечно, мне снилось будущее. Но в этом нет никакой мистики. Я как-то с одной девушкой дискутировал на ток-шоу. Она говорит: мне в семь лет приснилось, что я буду выступать в Большом театре. А сейчас мне двадцать с чем-то, и я выступаю в Большом театре. Я отвечаю: а вы, извините, с семи до двадцати чем занимались? Наверное, по десять часов в день балетом? Да, так и есть! Она просто шла к этой цели и видела ее заранее во сне.

– Есть ли сны, которые вам нравятся?

– Когда я летаю. Разбегаюсь и лечу. Это прекрасно.

– Вы до сих пор растете?

– Наверное, это внутреннее раскрытие, духовный рост или что-то в этом роде. Второй – это так называемые люцидные сны. Осознанные сновидения. Вообще, есть специальные техники, которыми человек может овладеть. Людей обучают входить в осознанное сновидение, когда ты можешь управлять своим сном. Мы как зрители, только обычно сон – это когда за тебя уже написали сценарий, и ты ничего сделать не можешь. А тут ты вдруг ощущаешь, что можешь изменять этот сценарий.

– Как же это возможно сделать?

– Есть достаточно простой прием. Нужно отдать себе команду, допустим, посмотреть на руки. Делаешь это и понимаешь: так это же я во сне, и здесь можно делать все, что угодно. Это прекрасное ощущение: ты можешь летать, встречаться с красивыми девушками, быть волшебником, путешествовать на другие планеты и так далее.

Тут, правда, есть вторая сторона медали. У меня было несколько пациентов, которые обучались технике входа в осознанное сновидение, и их реальная жизнь уже не интересовала. Днем он работает каким-то клерком – сидит в офисе, бумажки перебирает. А во сне он становится Джеймсом Бондом, и, пожалуйста, вот тебе классный фильм с продолжением, ты в главной роли и сам режиссер. И вся жизнь человека днем заключается в том, чтоб побыстрей все закончить и побежать домой, чтобы в это сновидение погрузиться.

– Оказывается, сон тоже может быть вреден и даже опасен в некоторых ситуациях.

– В некоторых ситуациях любое лекарство неумеренным дозированием можно превратить в яд.

– Роман Вячеславович, вы недавно издали книгу «Как победить бессонницу». Без лекарств, без снотворных. Как же ее победить?

– Первое и главное – бессонницу победить можно. Несколько слов скажу о том, как развивается бессонница, и тогда вы поймете, как можно ее лечить. Я лет двадцать не совсем правильно лечил людей. Я думал, как, впрочем, большинство врачей, что, если мы исключили органические причины (допустим, повышение гормонов щитовидной железы, какие-то заболевания), то бессонница – это психопатология. Депрессии, стрессы, тревоги, психические или психологические расстройства. А если так, то, значит, мы должны лечить транквилизаторами, снотворными, антидепрессантами, психотерапией. И тогда бессонница как симптом уйдет. Но что оказалось? Вылечиваем тревогу, вылечиваем депрессию, убираем хронический стресс: работу человек поменял, мужа/жену поменял, детей вырастил – все прекрасно, все хорошо. А бессонница есть и прогрессирует.

Более того, я назначал таблетки и понимал внутренне, что я практически никогда их не отменю. Если отменял – получал рецидив, назначал следующие препараты, добавлял, менял, пытался отменить, но почти пожизненно человек с бессонницей принимал таблетки. Это не доставляло мне большого удовольствия. Поэтому я много читал и много думал.

– До чего же додумались?

– Еще в 80-х годах прошлого столетия Спилмен показал, по сути, так называемую Павловскую модель развития бессонницы. Стресс, допустим, мешает заснуть, и достаточно 15-20 раз попытаться заснуть и не получится – вырабатывается условный рефлекс боязни не заснуть. А человек ведь лежит в постели и пытается, и сама постель начинает превращаться в условный отрицательный рефлекс, ассоциироваться с бодрствованием.

Почему Павловский рефлекс? Вспомним собак Павлова. Там собаке давали кусочек мяса – загоралась лампочка. И у собаки лампочка ассоциировалась с куском мяса. Перестали давать кусок мяса – загоралась лампочка, а слюна у животного рефлекторно все равно текла. Здесь же, если человек ложится в постель – и не засыпает, то он в следующий раз мучительно хочет спать, но только приближается к постели, как сон исчезает. «Как рукой сняло…» Известное описание пациентов. Человек хочет, но не может заснуть. И что он начинает делать? Он начинает пытаться заснуть – это первая серьезная ошибка.

– Не надо пытаться?

– Не надо. Наоборот, нужно немедленно вставать, если не спится.

– Да вы что? Ночью?

– Именно. Есть такой эксперимент 60-х годов прошлого столетия, когда взяли 100 испытуемых студентов американских колледжей и посмотрели объективно, сколько у них уходит времени, чтобы заснуть. А на следующую ночь перед сном сказали, что, если вы сейчас заснете быстрее, чем в предыдущую ночь, вы получите 100 долларов. Как вы думаете, что произошло?

– Не смогли заснуть?

– Время засыпания увеличилось в три раза! Потому что человек пытался. Но, как только он начинает пытаться, вообще ничего не получается.

Вторая проблема: у нас сон длится девяностоминутными циклами. Первая, вторая, третья стадии, REM-сон, потом физиологическое подбуживание. Каждый человек спит 4-5 циклов за ночь и 4-5 раз за ночь подбуживается. Здоровый человек проснулся, тут же перевернулся на другой бок, заснул и забыл, что он просыпался. С утра скажет – вообще не просыпался, хотя мы видим по исследованию, что он просыпался. Больной человек каждое такое просыпание помнит. Вот вы в три часа ночи проснулись: я же не засну. И это стресс, и человек подкрепляет свой стресс и не может заснуть. Присоединяются пробуждения среди ночи, а не только проблемы с засыпанием. И человек совершает следующую логическую ошибку: если я плохо сплю, нужно лечь пораньше и встать попозже. Особенно это те люди, которые могут подольше полежать.

– Так не надо делать?

– Ни в коем случае. Человек семь часов спал, а начинает лежать в постели десять (особенно пенсионеры). А что со сном происходит? Он расплывается на десять часов. Становится еще больше проблем с засыпанием, еще больше проблем с ночным пробуждением. А на следующем этапе человек помнит, когда он не спит. Вот эти пробуждения отложились в памяти – темнело, как светало, как птички петь начали, как кто-то шуметь начал… А куски сна выпали. Но если куски сна сложить, это ровно то же время будет, которое он спал до бессонницы. А человек говорит: я ночью не сплю вообще и днем не могу заснуть. А почему? Потому что он ночью выспался. До бессонницы и на фоне бессонницы человек спит абсолютно одно и то же время, если мы посмотрим объективно за месяц. Но человек думает, что не спит.

Следующая стадия – гипервозбудимый мозг: нейронные связи закрепились, кортизол, адреналин продуцируется – и у человека уменьшается или вообще исчезает ощущение сна. Эти люди приходят и говорят: доктор, я две недели вообще ни минуты не спал. При этом он ухоженный, выглядит хорошо, внятно разговаривает. Если реально лишать его сна, через трое суток человек становится недееспособен: он не может выполнять никакой последовательной работы. Он во время разговора будет засыпать. Через пять суток начинаются галлюцинации. Потом он умрет.

– Это известная пытка, когда людям не дают спать.

– Да, если не давать спать, полностью теряется воля: человек все расскажет, все подпишет, лишь бы дали поспать.

Так вот, человек думает, что не спит, идет к доктору и об этом рассказывает. А доктор, не понимая, что происходит (и я не понимал), назначает таблетки. Но они не улучшают ситуацию. Или нужны чересчур большие дозы, но тогда он фактически в овощ превращается. Или они всё равно не действуют. Более того, месяц приема таблеток – это формирование следующего условного рефлекса: боязни заснуть без таблетки. Человек думает: я сейчас отменю таблетку, и у меня вернется все то, что было – и это возвращается. Последний этап – это так называемая катастрофизация бессонницы. Соматически, физически он здоров: у него нет никаких проблем. Но человек думает, что он тяжело болен. Он скоро умрет. И эти мысли загоняют его в тупик.

– Но что же делать?

– Мы всегда начинаем с образа жизни. Смотрим, когда человек ложится и когда встает. Иногда в выходные человек встает на 4-5 часов позже, чем в рабочие дни. А это так называемый социальный джетлаг, или социальный синдром смены часовых поясов. Четыре часа разницы – это перелет «Москва-Красноярск». В понедельник он не может проснуться. Адаптация занимает час в сутки. Он только к концу следующей недели придет в норму, а там опять то же самое. То есть важен это график сна.

Второе – стрессы. Необходима регулярная аэробная физическая нагрузка. Это бег, плавание, велотренажер и так далее. Как минимум, 3-4 раза в неделю нужно получать физические нагрузки. Это лучшее антистрессовое средство, сравнимое по своему действию со снотворными, транквилизаторами и антидепрессантами.

Следующее: мы потребляем огромные дозы кофеина. Кофеин действует до шести часов, а у пожилых – до восьми. Можно в шесть часов вечера выпить чашку кофе и до двух часов ночи иметь проблемы с засыпанием. Или человек вечером выпивает кофе, а кофеин еще действует. Человек просыпается и не может повторно заснуть. Поэтому главное – наладить гигиену сна.

Но если у нас действительно хроническая закрепившаяся бессонница, то есть другие варианты лечения. Я создал шестинедельную программу избавления от бессонницы на основе метода когнитивно-поведенческой терапии. Первое, что мы в ней делаем – мы меняем поведение. Здесь две основных методики. Первое: ни в коем случае нельзя лежать без сна. Если вы легли и в течение пятнадцати минут по ощущениям не заснули – вставайте. Уйдите в другую комнату, займитесь чем-нибудь (только есть ночью не надо). Главное – не ложиться в постель. Постель исключительно для сна и секса. Если вы в постели начинаете принимать пищу, смотреть телевизор, играть в компьютер, погружаться соцсети, ругаться с партнером, то она перестает быть для вас местом для сна. Вырабатывается условный рефлекс – в постели можно делать что угодно, но не спать.

Второе правило. Если у вас возникла проблема с засыпанием и пробуждением, нужно не увеличивать время пребывания в постели, а сокращать. Да, в конкретную ночь вы вызовете некоторый дефицит сна. Но накопившийся дефицит сна в итоге приведет к тому, что это перебьет условный рефлекс боязни не заснуть. Достаточно 20-30 раз заснуть не боясь, как рефлекс начинает уходить и постель начинает ассоциироваться со сном. За шесть недель бессонница уходит.

Мы контролируем эту ситуацию плюс проводим шесть обучающих сессий по техникам ограничения сна, по позитивному-негативному мышлению – в частности, по катастрофизации бессонницы: мы объясняем, что это не катастрофа. По релаксационным, дыхательным, техникам осознанного созерцания, мышечной релаксации, по гигиене сна и спальни, по физической нагрузке, по питанию. Это серьезная тренировка: мы выступаем как тренер по сну.

– И все выздоравливают?

– В подавляющем большинстве случаев, если человек выполняет наши рекомендации, за шесть недель мы можем вылечить его от хронической бессонницы. Другое дело, что, к сожалению, процентов 20-30 людей по каким-то причинам не хотят или не могут. Да, мы задаем жесткие условия. Более того, мы вешаем фитнес-трекер на руку и по облачной технологии видим, когда человек лег и когда встал. Он нас не обманет. Если он раз нарушил, мы спросим, почему, два нарушил – мы отругаем, три нарушил – мы уволим.

– Сурово.

– Да, это серьезная вещь. Такой курс молодого бойца. Но те люди, которые выдерживают, обычно вообще избавляются от снотворных или бессонницы или, по крайней мере, значительно улучшают качество своего сна. Поэтому, конечно, лучше постигать азы искусства сна с тренером. Если нет такой возможности – можно изучить нашу книгу. Там всё подробно и честно написано.

– Роман Вячеславович, мы рассказали о проблеме бессонницы и о том, как её можно решить. Но ведь сомнология занимается не только этой проблемой?

– Далеко не только. Известно больше пятидесяти болезней сна. При этом мало кто знает, кто такой сомнолог. У нас нет такой специальности. Это фактически ночной терапевт. Получается, что на день у нас порядка восьмидесяти врачебных специальностей, а на ночь ни одной. А ночь – это фактор риска смерти. У нас ночью умирают чаще, чем днем. Значит,  какие-то патологические процессы, болезни ночью текут хуже, чем днем. И на самом деле первое, что мы делаем, – обследуем человека, уточняем причину. Причин той же бессонницы сотня, а может, и больше. Есть синдром беспокойных ног, или  периодических движений конечностей во сне – это неврологическое заболевание. Есть храп и синдром обструктивного апноэ сна. У него сотни остановок дыхания во сне. Представьте: такой человек приходит и говорит, что у него плохой сон. А если врач не подумал и назначил в этот момент снотворное, то они подавят активность мозга, и человек вообще забудет, что дышать надо, и может умереть во сне. Тут есть проблема, и очень важно разобраться, от чего он плохо спит. Мы обследования проводим, анализы делаем, выясняем причину. Мы делаем ночное исследование – полисомнографию. На человека надеваем порядка восемнадцати датчиков, смотрим энцефалограмму, движение глаз, тонус мышц. Исследуем структуру сна, стадии, циклы, выясняем, чем нарушен сон: дыхание ли страдает, работа сердца, двигательные проблемы. Мы смотрим насыщение крови кислородом, кардиограмму, дыхательные усилия, позицию тела, движения конечностей. То есть мы можем увидеть, что непосредственно нарушает сон.

Ну, и третье: мы оцениваем психологические проблемы. Потому что, как я сказал, действительно бессонница может быть от депрессии, тревоги, от нарушения режима сна. Человек заполняет дневник сна в течение недели. Мы смотрим, как он спит, нарушает ли режим, когда ложится, сколько у него пробуждений за ночь. Всё это оценив, мы ставим диагноз.

Дальше мы решаем, как ему помочь. Какие-то проблемы мы можем решить сами. Мы занимаемся лечением синдрома обструктивного апноэ сна и храпа, периодических движений конечностей во сне, ряда других расстройств сна. Но если, допустим, мы выявляем, что храп обусловлен большими миндалинами, мы отсылаем человека к ЛОР-врачу, оперируем миндалины – храп устраняем. Если мы видим тяжелую гипоксию, недостаток кислорода, и понимаем, что это легкие страдают, мы отправляем к пульмонологу – пульмонолог лечит. Если мы видим нарушения ритма сердца, контактируем с кардиологом. Если мы видим ночную эпилепсию, отправляем к неврологу и эпилептологу.

– А ещё может быть гиперактивный мочевой пузырь: человек встает много раз за ночь и тоже не высыпается. К урологу?

– Тут тоже не всё просто. Бывает три типа учащенного ночного мочеиспускания. Это может быть как гиперактивный мочевой пузырь, так и аденома предстательной железы. Здесь, действительно, нужен уролог. А есть истинная ночная полиурия, то есть избыточная продукция мочи в ответ на гипоксию, недостаток кислорода, и синдром обструктивного апноэ сна. В состоянии стресса (а каждая остановка дыхания – это стресс) почки продуцируют больше мочи, и человек четыре-пять раз за ночь с полным мочевым пузырем ходит в туалет. И это не проблема уролога или нефролога. Здесь нужно лечить синдром обструктивного апноэ сна.

– Как все сложно!

– А как интересно!

– Как вы сами спите – всегда хорошо?

– Нет, я обычный человек, и у меня тоже бывают стрессы, а значит и проблемы со сном. Я стараюсь следовать своим же рекомендациям. Не употребляю кофеин на ночь, занимаюсь физической активностью, не переедаю, стараюсь блюсти режим. Но если какая-то конкретная плохая ночь, не сплю. Читаю, смотрю, телевизор, занимаюсь чем-нибудь нудным. Потому что, если я буду лежать и пытаться, ничего хорошего из этого не выйдет. Вообще, в чем разница между здоровым человеком, который сегодня не поспал, и больным? Человек с бессонницей, который сегодня не поспал, думает: ну вот, опять будет бессонная ночь! И точно – он не спит. А здоровый думает: только б на следующую ночь добраться до постели, упасть.