Наша беседа с Радием Ивановичем Илькаевым началась в музее-квартире Ю.Б. Харитона в Сарове, а продолжилась в Москве в музее Е.П. Славского – в здании «Росатома» на Большой Ордынке. И это символично: речь шла о нынешнем состоянии ядерного оружия, той роли, которую оно играет в жизни России сегодня, а без кратких возвращений в прошлое, к людям, чьи имена отражены в названиях музеев, говорить о нем невозможно.
САРОВ
- Мы сейчас находимся в кабинете Ю.Б. Харитона, в котором вы когда-то произнесли фразу, которая мне запомнилась: «Школа Харитона – это надежность». Сегодня вы занимаете пост, который много десятилетий принадлежал академику Харитону, а потому я хочу спросить: для вас и для коллектива та фраза по-прежнему актуальна?
- Люблю повторять несколько мыслей Юлия Борисовича Харитона. Первая: «Мы должны знать в десять раз больше, чем нам нужно сейчас». И вторая: «Думая о хорошем и строя планы о хорошем, надо всегда помнить и о том, чтобы мы ничего плохого не натворили». Я всегда это помню и стараюсь учитывать в своей работе.
Наш институт создавался замечательными учеными. Научные исследования были в основе той работы, которые здесь велись по атомному проекту. Культ знания, уважение к ученому, к специалисту любого ранга и возраста – все это Юлий Борисович привил всем сотрудникам ядерного центра. Эти качества «школы Харитона» у нас сохранились, и благодаря этому у нас очень хорошо идут как фундаментальные, так и прикладные исследования. Наш институт всегда выполнял – и продолжает это делать – все задачи, которые ставит перед нами руководство страны. И сейчас, когда возникает что-то новое и серьезное, в первую очередь обращаются к нам. Мне кажется, это лучшее доказательство того, что научная школа Харитона продолжает работать, причем весьма успешно. Что касается надежности, то для Юлия Борисовича это было самым высшим приоритетом. Его никогда нельзя было уговорить подписать отчет, если в нем была какая-то неясность. Он отдавал распоряжения только тогда, когда был уверен в их надежности и верности. Для атомной отрасли, для создания ядерного оружия это было необычайно важно. Надежность и безопасность – основа тех технологий, которые у нас есть.
- У обывателя существует представление: мол, сделали бомбу, заряд, и этого вполне достаточно. Зачем постоянно возиться с ними?
- Не только обыватели, но даже специалисты, которые напрямую не занимаются ядерным оружием, тоже могут задавать такие вопросы. Вернемся к тем временам, когда между двумя сверхдержавами было противостояние. Практически все роды вооруженных сил были оснащены ядерным оружием. Это десятки типов зарядов и десятки типов боеприпасов. Более того, когда идет соревнование по весу, по габаритам, другим показателям – живучести, мощности и т.д., каждая сторона старается не отстать, а по возможности быть впереди. Мы ведь знали, каким арсеналом располагали наши потенциальные противники.
- Мы их догоняли?
- Могу твердо сказать: Советский Союз и ученые нашей страны соревнование не проиграли. По существу, боеприпасы мы всегда делали «в ответ», т.е. не были инициаторами гонки вооружений. Но отвечали очень достойно, ни в чем не уступали продукции, которая была в Соединенных Штатах.
Когда мы создавали ядерное и термоядерное оружие, договорились, что будем конструировать наши изделия на умеренных параметрах, т.е. не выбирая самые последние запасы. И поэтому наши изделия современны. И сейчас у нас есть полная уверенность, что наш боезапас надежен и по-прежнему может сокрушить любого неприятеля.
Знаменитый «Красный дом» в Сарове — бывшие «Новые гостиницы» Саровского монастыря, в которых до настоящего времени располагается Управление РФЯЦ-ВНИИЭФ. В этом доме в 1947 г. жил и работал Ю.Б. Харитон.
- И как долго эта «современность» может сохраняться?
- Простого ответа быть не может, т.к. речь идет об очень сложных конструкциях. Да, применяются испытанные заряды, но всю неядерную часть никто не мешает совершенствовать – делать боеголовки более «умными», «интеллектуальными», безопасными и т. д.
- «Умные боеголовки», что это такое?
- Ситуация следующая: вы прекрасно понимаете, что радиус поражения – это кубический корень из мощности. И поэтому для того, чтобы серьезно увеличить эффективность, нужно сильно увеличивать мощность. А лучше не ее увеличивать, а повышать точность, что гораздо эффективнее. И все это можно сделать за счет неядерных частей, путем увеличения точности всех систем.
Одна из самых "знаменитых" фотографий ядерной отрасли: Академик Ю.Б. Харитон в музее РФЯЦ-ВНИИЭФ у корпуса бомбы РДС-1
МОСКВА
- То будущее, что уже наступило, рождалось именно в этом кабинете, где хозяином на протяжении трех десятилетий был легендарный Ефим Павлович Славский – руководитель советской атомной отрасли. Однажды он мне сказал, что мы тратили средств намного меньше, чем американцы. Причем не только на атомный проект, но и на космос, ракетную технику. Денег намного меньше, а уровень приблизительно одинаков. Как это удалось сделать?
- Да, это правда, средств мы тратили существенно меньше. Столько, сколько позволяла нам экономика. Но было еще требование жизни: стране нужно было ядерное оружие. И мы это прекрасно понимали. Тут включились и энтузиазм, и мозги. И, конечно же, все делалось исключительно рационально, т.е. то, что необходимо. Например, та же вычислительная техника у нас была примерно раз в десять менее мощной, чем у них. Мы говорили: «Нормально, компенсируем это лучшим программным продуктом, более тщательным созданием физических моделей» и т.д. Мы не копировали то, что они делали, а добивались реализации своих собственных идей. А это всегда бывает и дешевле, и качественнее, и надежнее.
- Федеральный ядерный центр России – крупный научный центр, соизмеримый по своим масштабам с отделением академии наук. Надежность и эффективность оружия - бесспорно, ваша главная задача. Но я знаю и видел, что вы занимаетесь не только ядерными «изделиями», но и большой наукой. Нельзя ли рассказать об этом подробнее?
- В нынешних условиях все перенесено в научные лаборатории, т.к. ядерные полигоны «молчат». Я бы сказал, что впервые в мире делается очень своеобразный эксперимент. Физику говорят: «Послушай, ты свою продукцию теперь проверять не должен, но обязан гарантировать ее стопроцентную надежность». Как это можно сделать? Единственным способом: получать с каждым годом все больше и больше знаний, выяснять физические тонкости, проверять их в различных экспериментах – газодинамических, электрофизических, лазерных, облучательных на ускорителях и т.д. Таким образом, центр тяжести по подтверждению надежности перемещается в научные лаборатории. И поэтому нам нужно строить модели очень сложных физических явлений. Причем гораздо более точные, чем для ядерных испытаний. Надо иметь математические программы более мощные и прецизионные, чем те, которые мы использовали при подготовке ядерных испытаний. Прежних знаний для этих программ не хватает. Поэтому мы должны строить новые установки – физические, лазерные, электрофизические, газодинамические и т.д. - и на них проводить эксперименты. Если мы говорим серьезно о поддержании надежности оружия в течение многих десятилетий, в первую очередь необходимо развивать науку.
- И вы это делаете?
- Конечно, но не так быстро, как хотелось бы. Желательно, чтобы наша научная программа была гораздо мощнее. Когда президент страны В.В. Путин был у нас, мы обсудили с ним этот вопрос. Он обещал нам полную поддержку. Сейчас самое главное, чтобы нижестоящий чиновничий отряд не «замотал» это очень важное решение президента.
Грани личности
Радий Иванович Илькаев
Академик РАН, научный руководитель Российского федерального ядерного центра «Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной и ядерной физики» (Саров).
Окончил физический факультет Ленинградского государственного университета.
В 1961 г. поступил на работу во ВНИИ экспериментальной физики (ВНИИЭФ) в Арзамасе-16 (ныне Саров).
С 1996 г. – директор Российского федерального ядерного центра ВНИИЭФ.
В настоящее время – научный руководитель РФЯЦ-ВНИИЭФ.
Ведущий специалист в областях теоретической и экспериментальной ядерной физики, связанных с созданием ядерного и термоядерного оружия.
Автор более 550 научных трудов и изобретений.
Заслуженный деятель науки РФ, лауреат государственных премий СССР и РФ. Лауреат премии Правительства РФ.
Награжден орденами Почета и «За заслуги перед Отечеством» II и III степени, золотой медалью РАН им. А.Д. Сахарова. Получил благодарность Президента РФ. Удостоен награды РПЦ — ордена Серафима Саровского I степени.
- Чем вы гордитесь как научный руководитель ядерного центра?
- У нас есть очень хорошие научные программы. На общем собрании Российской академии наук ее президент В.Е. Фортов рассказал о двух направлениях, по которым получены интересные данные по сжимаемости газов, причем при сверхвысоких давлениях. Такие эксперименты проводятся только у нас в Сарове. Или, например, получены очень важные результаты по новым типам лазеров, которые тоже представляют собой мировое достижение.
- Хотелось бы что-нибудь обыденное – для всех нас, простых людей. Есть такие примеры?
- Нынешняя промышленность без моделирования и расчетов жить не может. Если фирма разрабатывает сложную технику, она ничего не сможет сделать без расчетов на самых мощных ЭВМ. Наши математики создали несколько программных продуктов мирового уровня. И теперь говорят всем пользователям промышленности, в том числе оборонной, поскольку оборонной промышленности такой программный продукт из-за границы не продают: «Пожалуйста, берите, в несколько раз дешевле будет… Если нужно, окажем помощь и обучим специалистов». Это все мы сделали в Сарове. Я считаю, что эта работа – хороший вклад в нашу промышленность. Думаю, через некоторое время будет поголовное использование наших программ… Пока ими пользуется около 50 предприятий. А скоро будут использовать тысячи, потому что без этого программного продукта мы нашу промышленность до мирового уровня не доведем.
- Было время, когда мы инструменты для хирургов выпускали…
- Мы сейчас создали технопарк, в котором хотим реализовывать конкретные производства. Не эксперименты проводить, а производить востребованную продукцию, которую немедленно покупают. Почему это нужно? Да потому, что в нашем городе уже проживают 93 тыс. жителей. Мы должны создавать рабочие места хорошего уровня с нормальной зарплатой, чтобы не только ВНИИЭФ жил и расцветал, но и Саров жил полнокровной жизнью. Например, недавно начали выпускать новые материалы для строительства. Меня поразило, что представители нескольких фирм сразу приехали и заключили контракты на годы вперед. Или запорную аппаратуру стали делать мирового уровня – для атомных и неатомных электростанций. То есть помимо научных исследований мирового уровня есть и вполне практические промышленные достижения. Мы хотим, чтобы наш технопарк приносил пользу не только Сарову, но и всей промышленности Российской Федерации.
- Вспоминаю, как 25 лет назад шел разговор в Сарове о том, как жить в будущем. И решили, что примерно 30% – создание военной техники, а остальное – гражданская продукция… Изменились ли эти цифры?
- Суть не в цифрах! У нас же есть военная программа, и она частично финансируется через «Росатом» и Министерство обороны. Безусловно, в основном эти средства мы тратим на оборону. А вот всю гражданскую продукцию мы решили проводить через технопарк. Мы ничего не придумывали сами, просто позаимствовали кое-что из того, что делается за границей. Крупные университеты там обычно так поступают. Государство тратит деньги на то, чтобы создать инфраструктуру, после чего технологии, которые изобретаются в этом университете, переносятся в технопарк и он уже занимается их доведением до ума и коммерциализацией. Мы решили пойти именно таким путем. Думаю, это более разумно…
- Из нашего разговора можно сделать два неожиданных вывода. Во-первых, выяснилось, что запрет на испытания ядерного оружия приносит пользу Сарову. Во-вторых, хорошо, что вы ездили за рубеж, обменивались с американцами информацией: вы изучали положительный опыт, чтобы потом его использовать у себя.
- Я очень жалею, что международное сотрудничество свернулось. Ученых и специалистов-оружейников по ядерным технологиям в мире очень мало. Общение необходимо для того, чтобы обмениваться именно научными исследованиями, результатами. Я считаю, что система защиты и охраны знаний, технологий и результатов у нас организована превосходно. И тут никакой опасности нет. Но возврат к прошлому…
- К холодной войне?
- Да. Я не буду давать оценок, пусть это делают политики. Конечно, это печально...
- Помню, американцы приезжали в Саров…
- ...и ничего страшного не происходило. Причем обсуждали и серьезные дела, скажем, создание системы учета и контроля делящихся материалов. В советское время была прекрасная выучка персонала, все исполнялось абсолютно четко, качественно и в срок. И поэтому каких-то серьезных инцидентов с ядерными материалами у нас не было. Но когда мы перешли на другой экономический формат, потребовались технические меры учета и контроля. И в этой части общение с американцами было очень полезно, поскольку они стали гораздо раньше задумываться об этой проблеме. Были очень хорошая совместная работа и большая обоюдная польза. Или, например, хранение делящихся материалов. Надо было внедрять технические средства, в том числе создание разумно обоснованных хранилищ. Вместе работали, создавали их, что принесло огромную пользу нашей стране. И никто не беспокоится, что кто-то может изъять или похитить какую-то часть делящихся материалов у Российской Федерации. Задача была решена великолепно.
- А сегодня в этом плане мы может быть спокойны?
- Да. Абсолютно!
Беседовал Владимир Губарев
