«Никто из наших врачей не отказался работать в красной зоне»

08.05.2020 20:21

8018

Центральная клиническая больница Российской академии наук была одной из первых перепрофилированных больниц для лечения пациентов с COVID-19. Более 200 врачей ЦКБ РАН в самых разных областях медицины начали прием пациентов. Врачи-герои делают все возможное, чтобы помочь заболевшим победить страшный вирус. О том, как идет работа клиники в условиях пандемии новой коронавирусной инфекции рассказал Алексей Эдуардович Никитин – главный врач ЦКБ РАН, доктор медицинских наук, профессор.

— Алексей Эдуардович, расскажите о том, как происходил процесс перепрофилирования вашей больницы и переподготовки всего медицинского персонала больницы?

— Среди медицинских учреждений Минобрнауки мы открылись первыми – 16 апреля. Этому предшествовала очень большая подготовительная работа. Нам очень серьезно помог Департамент здравоохранения Москвы. Они провели в больнице строительно-монтажные работы для того, чтобы создать санпропускник для медицинского персонала там, где наши медики переходят из зеленой зоны в красную. Эта работа заняла порядка двух недель. За это время наши медицинские работники прошли курсы повышения квалификации, связанные с особенностями лечения пациентов с новой коронавирусной инфекцией. Причем, курсы прошли как врачи, так и медсестры. Мы обучались в онлайн-режиме на портале Минздрава. Все получили необходимые сертификаты. Такая необходимость связана с тем, что инфекционную патологию в нашем стационаре лечат врачи всех специальностей. Это не только терапевты, кардиологи, пульмонологи, но в «грязной зоне» с больными COVID-19 работают и травматологи, хирурги, гинекологи, офтальмологи, физиотерапевты. Для этого они прошли специальные курсы с целью понять, что и как делать с пациентами. Наши реаниматологи в подготовительном периоде посещали стационары Москвы и перенимали опыт врачей, которые уже работали с этой категорией больных.

Особенность этих пациентов колоссальная. В нашей больнице в той мирной жизни, как я ее называю, никогда не сталкивались с подобного рода пациентами. Мы не работали в режиме скоропомощной больницы. Было очень важно настроить наш медицинский персонал на работу в условиях ограниченного бюджета времени, в условиях скорой помощи и постоянного поступления тяжелых и возрастных пациентов. Этот подготовительный этап прошел. 16 апреля мы открылись: скоро будет месяц, как работаем. Надо сказать, что наши врачи справляются с этой труднейшей задачей. Изначально у меня были некие опасения и сомнения, смогут ли наши травматологи, ортопеды, гинекологи лечить терапевтическую патологию. Как оказалось, врачи всех специальностей могут и делают это очень хорошо.

Там, в красной зоне – сложно. Необходимы не только высокий уровень интеллекта и профессиональных знаний, но и физическая сила, целеустремленность и терпение. Наши медицинские работники находятся в красной зоне 12 часов. Это очень тяжелые условия. Они облачены в средства индивидуальной защиты: это тройной костюм, респиратор и очки. За это время они могут выйти только один раз на часовой перерыв. И все то время, когда они находятся в красной зоне, медперсонал не имеет возможность попить воды, перекусить, сходить в туалет. В среднем за 12 часовую смену крепкий здоровый мужчина врач-хирург теряет 1,5 килограмма. Это очень тяжелая физическая работа, кроме которой требуется напряжение интеллекта. Больные очень тяжелые, сложные, требующие постоянного внимания. Возрастные пациенты с вирусными пневмониями требуют того, чтобы врач с ними был практически постоянно. Раз в полчаса врач и медсестра подходят к этим пациентам, корректируют лечение, просят больных сменить положение тела. Последнее очень важно. Часто пациенты лежат на животе – это прон-позиция для того, чтобы улучшить сатурацию. Около 50% поступивших к нам пациентов вынуждены получать инсуфляцию кислорода, поскольку дыхание на атмосферном воздухе приводит к гипоксии.

Несмотря на этот сложный физический и интеллектуальный труд, медицинские работники справляются. На этапе подготовки никто из медиков без противопоказаний по здоровью не отказался работать в красной зоне. Честь и хвала нашему медицинскому сообществу! Все поняли важность и необходимость этой задачи. И для меня, как для руководителя, очень показательно, что на этапе, когда мы входили в систему инфекционного госпиталя, никто из медиков не акцентировался на вопросах о вознаграждении. Люди были готовы работать, их мотивировал тот факт, что произошла общая беда, и только медики могут помочь больным в этой ситуации.

На сегодняшний день у нас нет потерь среди медработников. При этом, по опыту других стран мы знаем, что именно первые три недели работы зачастую приводят к резкому росту заболеваемости среди медработников. Они получают очень большую вирусную нагрузку. За этот месяц работы никто из медперсонала не заболел. Я надеюсь, что дальше будет так же.

— Вы помните, как в больницу привезли первых заболевших? Как готовились к встрече с ними?

—Мы открылись в 10 часов утра в системе скорой помощи Москвы. В 9 часов утра вывели наших медиков в красную зону, все были в полной готовности .До этого мы их тренировали, как нужно делать это правильно, как надевать респиратор, маску и в целом, как себя защитить. Мы инструктировали: «Помните, что руки живут отдельно от вас, лицо нельзя трогать ни в коем случае, нельзя пить, ходить в туалет. Самое главное – это ваша безопасность, и если вы заболеете, некому будет лечить пациентов». Затем пошли скорые помощи. Я смотрел на поступающих пациентов, и только тогда понял серьезность проблемы, как много заболевших, и насколько они тяжелы в плане состояния здоровья. Это был волнительный и тяжелый для нас момент. А когда выходила первая смена, отработавшая 12 часов, я смотрел на лица наших медработников, и меня переполняли эмоции. Мне их было сильно жаль, но они - молодцы, держались.

— Как вы лечите пациентов, ведь лекарства от коронавируса не существует?

— Действительно, лекарства с доказанной эффективностью от коронавируса не существует, но мы, прежде всего, ориентируемся на те стандарты и методические рекомендации, которые издал Минздрав РФ. Кроме того, Московское сообщество врачей находится в постоянном информационном обмене. Если у кого-то что-то получается, он тут же информирует другие лечебные учреждения. И мы регулярно контактируем с ведущими лечебными организациями Москвы, обмениваемся опытом, пробуем новые методики.

Сейчас мы использовать терапию гормонами у определенной категории больных с пневмонией. Активно работаем с гелиокислородной смесью и видим неплохие результаты. Мы модифицируем противовирусную терапию и работаем с антикоагулянтами, антиагрегантами. То есть, это попытка нащупать сочетание наиболее эффективных лекарственных препаратов. Причем, это не противовирусные препараты, поскольку специфических противовирусных препаратов, которые воздействовали бы на коронавирус, не существует. Мы стараемся комплексно подходить к лечению. Это необычная вирусная инфекция, которая протекает по типу генерализованного васкулита – системного заболевания, при котором поражаются не только легкие, но и почки, сердце, головной мозг.

— Какова на сегодня актуальная информация о пациентах на лечении в вашей больнице с диагнозом COVID-19? Растет ли число выписавшихся пациентов? Какова статистика пациентов, находящихся в реанимации и на аппаратах ИВЛ? И есть ли смертельные случаи?

— За три недели к нам поступило 410 пациентов, 166 мы уже выписали. Это те люди, которые прошли этап стационарного лечения, и дальше они ушли либо на амбулаторное долечивание, либо в обсервационные госпитали под врачебное наблюдение. Острую фазу заболевания они прошли, и их здоровью ничего не угрожает.

К нам сейчас поступают пациенты только среднетяжелые и тяжелые. Легкие пациенты с поражением легких до 25% практически к нам не поступают. Что характерно, контингент в основном возрастной. Много лиц преклонного возраста – 89-92 года. Вчера поступил пациент из пансионата ветеранов в возрасте 95-ти лет. Молодежи немного. Из 210 пациентов лиц моложе 45-ти лет у нас было всего 29 человек, остальные – старше.

Сложности возникают с пациентами, у которых помимо вирусной пневмонии сопутствующие заболевания. Уже очевидно, что, если у пациента сахарный диабет, тяжелые сердечнососудистые заболевания, ожирение, болезнь у него протекает по наиболее тяжелому сценарию.

У нас мощное реанимационное отделение – 20 коек. В больнице установлено 16 аппаратов искусственной вентиляции легких. В реанимации не сегодняшний день находятся 15 пациентов, из них 7 пациентов на ИВЛ, остальные – либо на неинвазивной вентиляции легких, либо под активным наблюдением в условиях кардиореанимации. Летальность есть. Как правильно, это пожилые, коморбидные с сопутствующими заболеваниями пациенты. Люди, к сожалению, умирают. И зачастую мы бессильны, чтобы им помочь.

Но у нас уже есть успехи и победы. Из тех пациентов, которые были на ИВЛ, четырех нам удалось отлучить от . Они сейчас готовятся к переводу в обычные линейные отделения.

— Сколько в среднем составляет прирост пациентов каждый день?

— Каждый день мы принимаем от 15 до 25 пациентов. Это связано с нашей коечной емкостью и возможность оказать высококачественную и профессиональную помощь пациентам. Мы стараемся размещать пациентов по одному, максимально задействовав площадь клиники, чтобы ковид плюс и ковид минус не пересекались. Сегодня мы примем 25 пациентов по скорой помощи. С 10 утра начали, сейчас 13:30: уже из 25-ти поступило 12.

— Есть ли опасения, что в больнице закончатся места?

— Безусловно, места в любой больнице конечны. Но Москва предприняла, по сути, беспрецедентные шаги по увеличению госпитальных коек. Изменилась и логистика, маршрутизация пациентов. В начале эпидемии в Москве в стационары везли всех пациентов с коронавирусом, в том числе тех, кто болел в легкой форме. Сейчас же везут только тех, кто действительно нуждается в стационарном лечении: это среднетяжелые и тяжелые пациенты. Поэтому, я думаю, что количество коек будет достаточно. Даже у нас в стационаре при дооснащении кислородом мы можем увеличить число коек. Есть определенные резервы. Мы об этом думаем.

— Находятся ли врачи отдельно от своих семей, чтобы избежать распространения коронавируса?

— Наше медицинское сообщество – это большая семья, и я – член этой семьи. Перед тем, как работать в инфекционном госпитале, мы провели голосование: пойдем мы домой или будем пытаться уберечь наших родных и близких, родителей, дедушек, бабушек от возможного заражения. И большинство в коллективе приняло решение, что будет жить отдельно от семьи.

Нам помогли наши соседи и предоставили прекрасную гостиницу «Принц Плаза». Это четырехзвездочная гостиница с проживанием по минимальной цене. 300 наших медиков живут в гостинице, в шаговой доступности от больницы. Там их кормят, они размещены по двое в комфортных условиях. Плюс мы обеспечиваем питание в больнице после того, как медики выходят из красной зоны. Три крупные сети кафе привозят булочки, кофе, круассаны, пирожки, пирожное врачам бесплатно.

Я, признаться, такого не ожидал. Для меня это стало эмоциональным потрясением, насколько много добрых и тонко чувствующих людей среди бизнеса. Первые три недели, кто только нам не помогал, и какую только помощь не предлагали. Мне не перечислить тех людей, которые приходят к нам на помощь. Звонят и спрашивают: «что нужно, вы только скажите, мы все предоставим». Мы безмерно благодарны за эту неоценимую помощь и поддержку..

— А чего не хватает врачам?

— Самое главное – врачам и медицинским работникам не хватает слов о том, что они важны, нужны, что они, я не постесняюсь этого слова, герои. Об этом надо чаще говорить. Врачи работают по профессиональному призванию и потому что они искренне сострадают тяжело больным пациентам. Медработники пытаются сделать всё, чтобы спасти их жизни. И вот об этом надо чаще говорить.

В нашей стране профессия медика в последние годы не являлась той профессией, о которой все время говорили в том русле, что это нужные стране люди. В основном же, СМИ и часть сограждан акцентировались на недостатках в медицинском процессе, ворчали на врачей. А вот когда беда пришла, надежда на кого? На ученых и на врачей. Ученые должны разработать новые методы лечения, а врачи должны воплотить их в жизнь. Медицинское сообщество – нужное, важное и без него никуда. Об этом необходимо говорить с самых высоких трибун, чтобы медики понимали, насколько общество ценит их труд. Это даже не про деньги, это про уважение.

— Да, пандемия в этом плане, конечно же, преподала большой урок.

— Ведь человечество сталкивается с новыми угрозами. Инфекции, бактерии, вирусы не дремлют. Они всегда придумывают что-нибудь новое. Я думаю, что это не последняя пандемия. И мне представляется, что отношение в обществе к медицинскому сообществу должно измениться коренным образом. Как в добрые советские времена, где считалось, что почитаемые люди – это врачи, учителя, инженеры, ученые. Мы возвращаемся к нормальным моральным истокам.

— В Центральной клинической больнице академии наук совместно с другими учреждениями РАН ведутся как фундаментальные, так и прикладные исследования. Какие исследования идут в области борьбы с коронавирусом сегодня?

— ЦКБ РАН – клиническая площадка для ряда фундаментальных институтов РАН. Несколько институтов на нашей площадке забирают материал и проводят без участия человека различные исследования по вопросам формирования иммунитета, диагностике вирусного поражения. Это Институт полиомиелита, Институт эпидемиологии им. Г.Н. Габричевского, Институт биоорганической химии. Мы вошли в ассоциацию организаций, которые активно работают с гелиокислородной смесью. И помощь наших ученых-фундаментальщиков – неоценима. Мы связываемся с ведущими биохимиками и вирусологами, чтобы понять, куда следует дальше двигаться и понять тонкий механизм этого заболевания, который очень сложный, многогранный и нестандартный. Именно на нашей площадке эти крупные фундаментальные институты работают. Пытаются наработать материалы по антигенам, по антителам, по возможной сыворотке в будущем, по тест-системам, по реагентике.

— Расскажите о применении в лечении больных коронавирусом в медицинском центре аппарата «Гелиокс Экстрим».

—Мы ранее не использовали гелий и гелиокислородную смесь в нашей практической деятельности. Она нам была не нужна, либо мы плохо знали о лечебных свойствах этой смеси. Так вот, в условиях поступления пациентов с гипоксией мы нашли два специальных дыхательных аппарата и гелий, заключили договор, а затем начали, ориентируясь на рекомендации академика Чучалина, проводить сеансы гелийкислородной терапии.

Пока рано оценивать результаты. Однако наши реаниматологи, которые работают с крайне тяжелыми пациентами, уже констатируют, что это интересная лечебная процедура. Она позволяет не переводить часть пациентов на искусственную вентиляцию легких, избежать этой крайней меры в их лечении. Эта манипуляция позволяет существенным образом улучшить состояние крайне тяжелых больных.

Сейчас мы начали активно работать с академиком Александром Чучалиным. Буквально вчера встречались с его представителями. В дальнейшем мы будем работать под его методическим руководством, поскольку именно в руках автора кроется путь к успеху этой методики, в которой множество особенностей. Там много тонких вопросов, которым надо врачей учить. И нас уже начинают учить. Мы сегодня заключаем договор на два современных аппарата «Гелиокс Экстрим». Они в ближайшее время у нас появятся. Я думаю, что мы будем развивать эту методику под руководством академика Чучалина, его учеников и дальше.

— Вы уже сказали, что необходимо пересмотреть отношение к врачам. Но на ваш взгляд, станет ли общество больше доверять ученым и медицинским работникам?

— У общества просто нет иных вариантов. Если люди доверяют только экстрасенсам, шаманам, и при этом сталкивается с реальными медицинскими проблемами, то пусть обращаются к ним за лечением, но не получается. Либо же общество верит врачам, ученым, людям науки. В этом случае оно ощущает прогресс, увеличивается продолжительность жизни и улучшается ее качество, идет борьба с заболеваемостью, все остальное – это фейк. Общество уже созрело и понимает, что главное это наука о человеке и человек является основой всего. А тот, кто занимается человеком, должен быть почитаем, уважаем и ценим нашим обществом.

— Какой будет медицина после коронавируса?

— Мир будет другим после коронавируса. Он станет цифровым: дистанционное обучение, дистанционные консультации, люди будут друга-друга сторониться. По мнению министра здравоохранения РФ не исключена и вторая, а, может быть, и третья волна. Пока еще ученые окончательно не решили.

И медицина, безусловно, изменится. Она изменится хотя бы потому, что мы вернемся к понимаю о том, что инфекционные стационары и койки – это не излишество, а необходимость. И, возможно, это приведет к тому, что они появятся у нас в достаточном количестве. В последние годы инфекционные стационары были во многом ликвидированы в связи с отсутствием необходимости. А инфекционный стационар - это особые условия, это системы боксирования, система раздельной вентиляции, система самопропускников.

Сегодня в Москве перепрофилированы 27 федеральных учреждений в инфекционные госпитали. А эти учреждения и ЦКБ РАН не создавались как инфекционные госпитали. Но мы понимаем, что это важно, и другого варианта не существует. Но в будущем необходимо создавать иную систему, в том числе обеспечивающую адекватную борьбу с инфекционной патологией.