Для любого оратора двусмысленные оговорки чуть ли не самое страшное, что может произойти. И по иронии судьбы именно то, чего мы больше всего боимся, чаще всего и происходит. Что же служит причиной таких оговорок и есть ли у них скрытый смысл? Основоположник теории психоанализа Зигмунд Фрейд считал, что спрашивать пациентов, о чем они думают, недостаточно. Истинные желания раскрываются в случайных оговорках — их называют парапраксисы — и другие ключах «из подсознания», утверждал он. Но есть одна сложность — отсутствие доказательств: парапраксисы, как и другие идеи Фрейда, невероятно трудно проверить на практике.
Считается, что они могут маскировать собой запретные желания и потребности, например сексуальные, которые обычно спрятаны глубоко в подсознании. Вербальные ошибки вовсе не случайны, а представляют собой загадки, которые можно расшифровать. Это красивая концепция, но хотя Фрейд знаменит так же, как Дарвин, многие современные психологи, лингвисты и неврологи считают, что он был неправ почти во всем. Вопрос, ошибался ли он в своем мнении о природе оговорок.
В конце 1970-х гг. в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук провели серию экспериментов с целью проверить эту гипотезу. Для этого ученые применили секс и электрошок. Исследователи разделили гетеросексуальных мужчин на три группы. С двумя группами работал профессор среднего возраста, а с третьей — лаборантка в откровенной одежде.
«Красивая девушка была одета в супермини-юбку и прозрачную блузку. Мы фактически были на грани того, что можно себе позволить в университете», — рассказал соавтор исследования, психолог Майкл Мотли, ныне сотрудник Университета Калифорнии в Дейвисе.
Участников попросили зачитать про себя пары слов (‘back mud’, ‘bat much’, ‘mad bug’) со скоростью одна пара слов в секунду. Пары были составлены таким образом, чтобы провоцировать т.н. спунеризмы — вид оговорок, в котором переставляются первые буквы соседних слов. Через определенные промежутки времени участники должны были по сигналу зачитывать фразы вслух. И, как и предсказал бы Фрейд, мужчины в присутствии сексапильной лаборантки сделали гораздо больше оговорок, связанных с темой секса (‘fast passion’ вместо ‘past fashion’ и ‘happy sex’ вместо ‘sappy hex’), чем контрольная группа. Общее число оговорок в группах было примерно одинаковым.
Участникам третьей группы прикрепили к пальцам электроды, которые могли давать небольшие разряды тока. «Мы сказали им, что вероятность удара током — 70%, что, конечно, было неправдой», — объяснил Мотли. И снова студенты оговаривались, выдавая то, что было у них на уме (‘cursed wattage’ вместо ‘worst cottage’ и ‘bad shock’ вместо ‘shad bock’).
Экспериментаторы построили шкалу сексуальной тревожности участников и обнаружили, что, как это ни парадоксально, те, кто обладал высшей степенью неуверенности, делали больше всего сексуально окрашенных ошибок. Почему?
Возможно, в попытке подавить свои желания мужчины стали жертвами «проблемы белого медведя» (он же «краснозадая обезьяна»). Старайтесь изо всех сил не думать о чем-либо, например о полярном медведе, и он будет единственным, о чем вы будете думать, а вышеупомянутая обезьяна будет даже выделывать в вашем воображении всякие непристойности.
Еще в 1980-х психолог Дэниэл Вегнер предположил, что к появлению подобных оговорок может быть причастна система, предназначенная для их предупреждения. Согласно его теории, подсознательные процессы постоянно сканируют наши мысли, чтобы держать под контролем самые тайные желания. Когда такая запретная мысль возникает в подсознании, она может проникнуть в сознательную часть мозга, вынуждая нас ее подумать. И тогда появление оговорки только вопрос времени.
«Когда мы думаем о чем-то, мы выбираем подходящие слова, и они готовятся к тому, чтобы мы их произнесли, если это понадобится», — объяснил Мотли. В таком случае слово, которое мы в конце концов выбираем, может открывать наши истинные желания.
Сказать «порнография» вместо «фотография» на производственном совещании или произнести имя бывшего партнера во время секса — все это саботаж подсознания. И вероятность таких оговорок увеличивается, когда вы находитесь в стрессовом состоянии.
Кстати, в другом эксперименте, проведенном в середине 1980-х, Мотли предлагал участникам закончить фразу «The old hillbilly kept his moonshine in a big [……]». Для нашего рассказа неважно, что конкретно значит эта фраза, — по сути, это аналог «глокой куздры», которую придумал академик Щерба, — важно, что последним должно быть слово, означающее какую-нибудь емкость. Так вот, подходит множество слов, но некоторые участники неоправданно часто (с точки зрения теории вероятности) выбирали слово «jugs». Цимес в том, что в эксперименте тоже была задействована привлекательная лаборантка, а слово это хотя и значит, помимо прочего, «кувшин», «кружка» и т.п., зато одно из его сленговых значений — «сиськи».
Но не всех убеждают эти примеры. Например, австрийский лингвист Рудольф Мерингер, современник Фрейда, был и его жесточайшим критиком. Во время работы в Венском университете Мерингер собрал, каталогизировал и изучил тысячи вербальных ошибок, в основном записанных во время совместных обедов с коллегами.
Мерингер заключил, что такие оговорки являются вторжением букв, а не мыслей. И действительно, считает Роб Хартсейкер из Университета Гента, большинство оговорок совершенно невинны.
Как показывает огромное количество экспериментальных данных, велик риск замены начальных согласных — если в двух соседних словах в одном контексте используется одна и та же гласная. Это происходит в результате процесса обработки слов мозгом. Сначала из сети слов, объединенных схожестью и значением, мозг выбирает одно. Когда у него уже есть слово, мозг подбирает его звучание, и именно в этот момент переставляются звуки. «Это очень типично, и Фрейд на это не обратил внимания», — сказал Хартсейкер.
Порой такие ошибки звучат трагикомически — в 2010 году журналист Би-Би-Си в прямом эфире перепутал первую букву фамилии свеженазначенного министра культуры, Джереми Ханта. Имя и должность по-английски выглядят как Jeremy Hunt и Culture Secretary, соответственно. Так вот, когда первой буквой в фамилии Hunt стала «C», вместо фамилии получилось очень, очень неприличное ругательство.
Его значение желающие могут поискать в словаре, а нас здесь интересует то, что эту историю соблазнительно толковать как раз во фрейдистском духе — мол, журналисту не нравился министр и вот вам классическая «оговорка по Фрейду». Но, как объяснил Хартсейкер, в данном случае дело не в неприязни, а во вторжении первой буквы слова «culture» из названия должности.
Карикатура на Спунера в журнале Vanity Fair, 1898 г.
Кстати, оговорки, основанные на путанице первых букв, — спунеризмы (spoonerisms), — получили от Уильяма Спунера (William Archibald Spooner, 1844—1930), англиканского священника и университетского преподавателя, который был известен систематическими ошибками как раз такого свойства.
Возвращаясь к основной теме, отметим, что, — несмотря на словесные ловушки, — в среднем человек делает оговорки менее чем в 22 словах из примерно 15 000 слов, которые он произносит за день. Сканы мозговых волн показали, что мы часто делаем ошибки, говоря фразы про себя, но при произнесении вслух большинство из них корректируются.
Возможно, мы больше подвержены риску оговорок, то есть наша встроенная в подсознание программа проверки правописания дает сбой, если мы отвлечены, нервничаем, устали, находимся под воздействием алкоголя или стареем. Также риск сделать оговорку повышается, если говорить слишком быстро.
Другими словами, словесные ошибки помогают расшифровать, как мозг обрабатывает язык, и даже предположить, чем мы сейчас озабочены и о чем предпочли бы не говорить. Но открывают ли они наши главные тайны — вопрос весьма спорный. Психоаналитик Розин Педелберг из Университетского колледжа Лондона считает, что им нужно уделять внимание, так как они могут выдать нечто, о чем человек сознательно предпочитает не думать. Но Хартсейкер настроен скептически: «Доказательств настоящих оговорок по Фрейду на самом деле очень, очень мало».
Другие думают, что все зависит от оговорки. «Согласен ли я с Фрейдом в том, что все оговорки — по Фрейду? Нет. Но думаю ли я, что они существуют? Да», — сказал Мотли.
