«Александр Сергеевич помнит про всех»

Сегодня в России отмечают Пушкинский день.

«Смуглый отрок бродил по аллеям, у озерных грустил берегов, и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов», — писала в одном из ранних стихотворений Анна Андреевна Ахматова. С тех пор прошло больше века, но «еле слышный шелест шагов» дорог нам по-прежнему.

Сегодня, 6 июня 2022 г., исполняется 223 года со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. В 1999 г. вышел указ об учреждении 6 июня Пушкинского дня в России. В 2010 г. ООН приурочила к этой дате Международный день русского языка. Наравне с английским, испанским, французским, китайским и арабским русский язык — официальный язык ООН. Он занимает десятое место в мире по числу владеющих им как родным и входит в четверку самых переводимых языков. По прогнозам «Социоцентра», к 2025 г. доля владеющих русским языком составит 2,7% (или 215 млн человек) от всего населения планеты.

Календарное совпадение Пушкинского дня и Дня русского языка, конечно же, неслучайно. Все мы со школьных лет знаем, что А.С. Пушкин считается основоположником современного русского языка. Именно благодаря ему народно-разговорный язык закрепился в литературе. Попытки оживить литературный слог предпринимались и до этого. Стоит вспомнить, например, Н.М. Карамзина, И.А. Крылова, А.С. Грибоедова, благодаря которым живой язык стал пробираться в литературу. Однако долгое время народная речь оставалась прерогативой басен и комедий — в произведениях «высокого штиля» преобладали церковнославянизмы, создающие патетическую стилевую окраску. А.С. Пушкин не отказался полностью от традиционных речевых форм — он приспособил их к обычному словоупотреблению. Подобная ассимиляция многим была не по вкусу, однако именно благодаря этому русский литературный язык стал ближе и понятней огромному количеству людей, не попадавших под определение интеллектуальной элиты.

После выхода поэмы «Руслан и Людмила» многие критики карамзинского направления обвиняли Пушкина в «нелитературности» языка и чрезмерной демократичности. Так, один из них писал в «Вестнике Европы»: «Шутка грубая, не одобряемая вкусом просвещения, отвратительна... Если бы в Московское благородное собрание как-нибудь втерся (предполагаю невозможное возможным) гость с бородою, в армяке, в лаптях и закричал бы зычным голосом: “Здорово, ребята!” — неужели бы стали таким проказником любоваться?» Молодого Пушкина подобные отзывы не смущали, и он продолжал путь смелого новатора, орудующего в одном произведении словами и выражениями из разных лексических пластов. В 1830 г. он писал:  «Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, слава Богу, не выражающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований. Альфиери изучал итальянский язык на флорентийском базаре: не худо нам иногда прислушаться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком». Сам он прислушивался постоянно: к сказкам Арины Родионовны, к говору толпы на ярмарках и базарах, к беседам крепостных крестьян. Несмотря на стремление к демократизации литературного языка, А.С. Пушкин подвергал народную речь стилистической обработке, избегал бесцельного использования диалектизмов, искал лишь то, что считалось «подлинно общенародным». 

Исчерпывающе о великом писателе сказал А.А. Григорьев в статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина»: «Пушкин – наше все. <…> Пушкин — пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, — все то, что принять следует, отстранивший все, что отстранить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, — образ, который мы долго еще будем оттенять красками. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после него было и будет правильного и органически — нашего». 

Ровно 142 года назад на Страстной (ныне Пушкинской) площади был открыт первый в России памятник А.С. Пушкину работы скульптора А.М. Опекушина. А спустя почти столетие появились замечательные строки Булата Окуджавы, любившего Пушкина «до самозабвения»**: «По Пушкинской площади плещут страсти, трамвайные жаворонки, грех и смех... Да не суетитесь вы! Не в этом счастье... Александр Сергеич помнит про всех», — и это едва ли не самая всеобъемлющая характеристика человека, которого вот уже несколько столетий именуют «солнцем русской поэзии»***.