"Земля амурского тигра". "В мире науки" №3, 2020

Сложные программы реинтродукции, позволяющие вновь заселить животных на территорию их обитания, проводятся для тех видов, которые находятся на грани вымирания или исчезли в дикой природе. Амурский тигр пока не дошел до опасного рубежа, но уже сейчас есть участки ареала, где он исчез из-за деятельности человека. О возрождении популяции амурского тигра, об охране тигра и среды его обитания, а также о необходимости академического подхода для сохранения популяции — наша беседа с доктором биологических наук, заведующим лабораторией вирусологии ФНЦ биологического разнообразия наземной биоты Восточной Азии ДВО РАН, заведующим лабораторией экологии микроорганизмов Дальневосточного федерального университета, руководителем Международного научно-образовательного Центра биологической безопасности Школы биомедицины ДВФУ Михаилом Юрьевичем Щелкановым.

— Михаил Юрьевич, почему вы стали заниматься сохранением амурских тигров?

— По роду своей академической деятельности я вирусолог, специализирующийся на природно-очаговых инфекциях, возбудители которых — сочлены природных экосистем и могут существовать без участия человека, сельскохозяйственных животных или растений. Но когда человек появляется на территории таких экосистем, возникают эпидемии, эпизоотии или эпифитотии.

Кстати, здесь есть интересный момент. Большинство людей считают, что экономический ущерб причиняют вирусы, поражающие людей, — грипп, лихорадка Эбола и другие. Но на самом деле максимальный экономический ущерб наносят вирусы растений, поскольку они оказывают влияние на продовольственную безопасность и даже на региональную политику.

В период обучения в докторантуре в НИИ вирусологии им. Д.И. Ивановского мне приходилось много работать в полевых условиях, ездить на Дальний Восток в экспедиции. И когда институт прекратил свое самостоятельное существование, у меня даже не возникало вопросов, куда отправиться. Во Владивостоке у меня уже были хорошие научные и чисто человеческие контакты.

Надо сказать, вирусологи вынуждены обладать достаточно широкими общебиологическими знаниями. Это связано с тем, что вирусы — облигатные внутриклеточные паразиты, соответственно, понять экологию вируса можно, только поняв экологию его хозяев. Поэтому когда однажды мне задали вопрос, хотел бы я выступить экспертом по проблеме инфекционной заболеваемости особо охраняемых крупных хищников Дальнего Востока — амурского тигра и дальневосточного леопарда, — я согласился. Со временем я стал изучать проблему в более широком смысле: полностью погрузился в эту тему и стал заниматься зоологией и генетикой тигров.

Сейчас мы отсеквенировали несколько полноразмерных митохондрий — все 17 тыс. пар нуклеотидов — амурских тигров. В принципе, в генном банке можно найти около десятка полноразмерных митохондриальных геномов, но они принадлежат либо животным из зоопарков, либо убитым браконьерами. А в нашем центре реинтродукции сотрудники пошли другим путем. Мы нашли нескольких тигрят, матери которых исчезли по неизвестным причинам, и воспитывали их в центре реинтродукции в специальных условиях, при которых они не привыкали к человеку. Это сложная задача, но наши зоологи и этологи — профессионалы, они на этом специализируются. Неоценимую помощь в такой работе оказывают АНО «Центр "Амурский тигр"» и Амурский филиал Всемирного фонда дикой природы (WWF) (Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Всемирным фондом дикой природы (WWF) либо касается деятельности иностранного агента Всемирного фонда дикой природы (WWF)). Главное условие состоит в том, чтобы тигры, выращенные в полузакрытых вольерах, сохраняли боязнь по отношению к человеку и умели добывать себе пищу. В рамках этой программы я осуществлял микробиологическое сопровождение и следил за состоянием крови животных. Из образцов мы отсеквенировали тот самый митохондриальный геном диких амурских тигров, которые сейчас бороздят просторы Дальнего Востока.

Более того, сегодня мы заканчиваем сборку полноразмерного ядерного генома амурского тигра. При поддержке государства и общественных организаций, в первую очередь Центра «Амурский тигр», мы постепенно выходим на тот уровень, когда можем замахнуться на генетическую паспортизацию значительной части популяции амурских тигров. Каждый следующий геном будет секвенироваться все дешевле и дешевле, и, возможно, лет через 20 у нас будет около сотни полноразмерных геномов, которые дадут ценнейшую информацию об истинном состоянии популяции. Может оказаться, что уровень популяции ниже критического, и у нас будут основания с уверенностью сказать, что она не будет самостоятельно развиваться в среднесрочной перспективе. Тогда нужно будет добавлять свежую кровь. Без генетических исследований мы не сможем ответить на вопрос, действительно ли популяция в исторической перспективе останется устойчивой. Наша цель состоит в том, чтобы каждый охотовед, каждый сотрудник охотнадзора получил доступ к единой базе знаний.

Вопрос о популяционной генетике тигров имеет и чисто практическое значение, поскольку ареал тигров постоянно расширяется благодаря программам реинтродукции на территории, где этот зверь обитал исторически. но потом был истреблен. По сути, это территория вдоль всего Амура. Есть даже свидетельства того, что еще в начале XIX в. отдельные особи доходили до Якутии. Но, скорее всего, это так называемые подвижные самцы, которые могут перемещаться на сотни километров.

И сейчас мы пытаемся этот ареал, пусть искусственно, но расширить. Главный вопрос — как это сделать грамотно, чтобы не сузить генетическое разнообразие и чтобы небольшие отдаленные популяции не оказались на грани вырождения. Нужно правильно выбрать политику реинтродукции. И здесь без генетических исследований обойтись нельзя.

Вот так, отчасти волею судьбы, отчасти из-за моего интереса к биологии, я оказался в центре этих событий. И нисколько не жалею.

— Тигр может быть счастливым?

— Я как биолог считаю: «счастливый» тигр может поддерживать свою видовую идентичность и разнообразие внутри вида и успешно размножаться. Счастливый, успешный вид — счастливая особь.

Но чтобы вид был счастлив, он должен находиться в гармонии со средой своего обитания. Без научного академического подхода нельзя обеспечить сохранение такого вида.

Федеральный научный центр биоразнообразия наземной биоты Восточной Азии ДВО РАН, который ранее назывался Биолого-почвенным институтом, как раз занимается сохранением среды обитания тигра и всей уссурийской тайги в целом.

— А какова сейчас ситуация с популяцией амурских тигров? Дальний Восток экономически развивается, соответственно, разрастается весь регион. Как в этих условиях будут существовать амурские тигры?

— Я не хотел бы акцентировать внимание на том. что это проблема, скорее — интересная задача. Условия задачи вы уже сформулировали: как в условиях опережающего развития региона сохранить тренд на рост популяции опасного крупного хищника, у которого иногда бывает девиантное поведение, выражающееся в различных формах агрессии по отношению к человеку? Как в этих условиях сохранить гармонию между рациональным использованием ресурсов уссурийской тайги и сохранением национального символа России?

Задача непростая, но пока нам удается ее решать. Во многом эта возможность существует благодаря слаженной работе нашей большой команды, куда входят и охотоведы, и представители уже названных мною общественных организаций, и ветеринары, и академическая наука, которая имеет серьезные многолетние наработки. Конфликтные животные, конечно, встречаются. Это неизбежно, поскольку каждый тигр рано или поздно дряхлеет, стареет. Кто-то умирает в тайге, кого-то съедают соплеменники. К сожалению, каннибализм у кошачьих развит, в том числе по отношению к тигрятам. В дикой природе нет места гуманизму, особенно среди хищников.

Животные, которые оказываются вблизи населенных пунктов, будучи ослабленными, часто начинают конфликтовать, пусть не с человеком, но с домашними собаками. Воровать собак — их излюбленный прием. Все-таки это тоже кошка, хоть и большая, и к собакам она относится так же, как и домашняя. Собака для тигра — настоящее лакомство. Что, кстати говоря, отчасти тормозит развитие охотничьего собаководства на Дальнем Востоке. Ведь хорошая собака— это штучный товар, в который надо серьезно вкладываться. Впрочем, тигр — далеко не главная проблема охотничьего собаководства...

Итак, ослабленный тигр начинает воровать собак, а порой и домашний скот. А что еще остается делать немощному хищнику — есть-то хочется. И у нас есть целая методика купирования этих конфликтных ситуаций. Например, местное население получает материальные компенсации. Конфликтного тигра отлавливают и перевозят в пункты передержки. Специалисты выявляют причину его поведения. Иногда причина может быть банальной, скажем, больной зуб. На этот случай, каким бы экзотичным он ни казался, имеются профессиональные ветеринарные стоматологи, которые умеют лечить зубы даже тиграм (белоснежную улыбку не обещают, но дело свое знают). Бывают причины серьезнее — инфекционные заболевания. Есть вирусы, которые хорошо известны тем, что влияют на поведение кошачьих, даже у домашних питомцев. Вирус бешенства обсуждать не будем, хотя тигров в отличие от домашних кошек никто не прививает от бешенства — за исключением тех немногих особей, которые попадают в пункты передержки. Но и помимо бешенства есть весьма серьезные возбудители инфекционных заболеваний, заставляющие кошек вести себя неадекватно: вирус панлейкопении (которую часто называют кошачьей чумкой), ринотрахеита, калицивирус кошек.

Еще раз подчеркну: важно, что у нас есть взаимопонимание между всеми звеньями цепочки профессиональных взаимодействий — начиная от Департамента по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира Приморского края, который возглавляет Д.В. Панкратов, до руководителя АНО «Центр "Амурский тигр"» С.В. Арамилева. Нам активно помогают общественные организации— Амурское отделение Фонда дикой природы. Особое место по понятным причинам занимает Центр реабилитации и реинтродукции тигра и других диких животных, возглавляемый В.Б. Кузьменко. Российская академия наук выступает в этой схеме, как и положено, ведущей экспертной организацией. У нас есть четкий план действий. Не могу сказать, что мы всегда «белые и пушистые» по отношению друг к другу, иногда искрит, как и в любой профессии. Новее нацелены на результат. Не припомню ни одного случая, когда мы сработали откровенно плохо.

Сегодня группировка тигров на территории России насчитывает около 550 особей. Но охранять тигров только на территории России не всегда эффективно. Среда обитания не знает государственных границ. Да и тигр их плохо понимает. Я бы не исключал провинции Китая и даже Северную Корею. О тиграх на территории этих стран мало что известно. Академическое сотрудничество могло бы стать неким дипломатическим импульсом для взаимодействия РФ, КНР и КНДР.

— В список мероприятий по охране тигра и среды его обитания может входить создание сафари-парков?

— Сафари-парк может быть полезен, если он интегрирован в сложную систему природоохранных мероприятий. Важно, чтобы сафари-парки страны не повторяли худшие африканские примеры. Хочется, чтобы сафари-парк во Владивостоке стал действительно флагманом нового академического подхода к организации комплекса природоохранных мероприятий.

— Поговорим о реинтродукции. У тигра остаются воспоминания о том, как его поймали, лечили? Как он себя ведет после того, как побывал в человеческой среде?

— Конечно, это накладывает определенный отпечаток. Я не зря упомянул, что это сложный процесс — содержать тигра так, чтобы он не потерял навыков дикого зверя. И самая опасная из этих потерь — естественная боязнь человека. Как только тигр поймет, что человек совсем не страшный и даже покормит, если подойти ближе, наступает, так сказать, «отологическая смерть хищника» (этология — наука об инстинктах и поведении животных. — Примеч. ред.). Такого тигра нужно отправлять только в зоопарк или сафари-парк.

И, конечно, тигр все помнит. Даже когда лежит под наркозом, он все чувствует. Я не думаю, что у него сохраняются зрительные образы, но благодаря прекрасному обонянию он запомнит каждого, кто лечил ему зубы. Понимает ли он, благо это или вред, не знаю. Но то, что он помнит каждого, кто участвовал в операции, — это наверняка. Однако тигров выпускают в дикую природу и вероятность встречи с ветеринаром слишком мала, чтобы всерьез это обсуждать

— Как оборудованы полузакрытые вольеры в центре реинтродукции?

— Это достаточно большие вольеры. Конечно, тигр ограничен в передвижениях, но, по сути, находится на участке огороженной естественной среды своего обитания. Когда мы видим, что можно возвращать его в дикую природу, начинается специальная подготовка к выпуску. Главное условие — тигр начинает самостоятельно добывать себе еду: оленя, кабана. Мы же наблюдаем затем, насколько эффективно он охотится. Специальная комиссия по разработанным тестам оценивает его охотничьи навыки и то, как он реагирует на человека. Как правило, при виде человека он должен притаиться, но не нападать. Он не должен панически бояться человека, но при этом не должен и проявлять агрессию. Это тонкая грань, которую оценивают опытные дальневосточные специалисты. Только после этого принимается решение выпустить тигра в дикую природу. Я не знаю ни одного случая, когда бы мы ошиблись. Если мы выпускаем тигра, то он не становится снова конфликтным.

У тигров бывают и случаи людоедства, тут ничего не поделаешь: хищник есть хищник. Но когда дело касается амурского тигра, в большинстве случаев виноват сам человек. И современная форма браконьерства только способствует этому. Поэтому искоренение случаев браконьерства — уже профилактика конфликтных ситуаций. Этим нужно заниматься комплексно. Необходимо понимать функционирование всей природной среды, а также среды социальной, которая зачастую плотно переплетается с первой, особенно на отдаленных территориях. Понимая все факторы в комплексе, мы можем обоснованно планировать мероприятия по предотвращению конфликтных ситуаций. И здесь принципиальна роль Российской Академии наук. Ведь невозможно сохранять только самого тигра, его можно сохранить лишь вместе с его средой обитания, включая антропогенный прессинг.

— Что сейчас необходимо сделать, чтобы этот комплекс мер работал для сохранения и даже увеличения популяции амурского тигра?

— Я не член правительства, а академический ученый. У всех есть своя мера компетенции. Но я считаю, что на территории юга Дальнего Востока должна функционировать полноценная федеральная целевая программа под названием «Охрана амурского тигра и среды его обитания». Я намеренно не использовал слова «естественная среда», поскольку ее почти не осталось (за исключением, разумеется, заповедников, да и те вынуждены подрабатывать экологическим туризмом). Тигр, идущий по просеке, вырубленной «черными» лесорубами, уже находится не в естественной среде обитания. И недобросовестные лесорубы сильно рискуют и отчасти провоцируют тигра. Потому что встреча с тигром зимой на такой просеке— тоже вещь неприятная (не всегда конфликтная, но всегда неприятная).

Федеральная целевая программа должна действовать с упором на среду обитания. Второе важное условие: руководители этой программы должны находиться здесь, в Приморском крае, на постоянной основе. В силу того, что основной человеческий капитал нашей страны (и интеллектуальные ресурсы — не слишком заметное исключение) сосредоточен в европейской части России, руководство большинства федеральных программ сосредоточено в столице. Но в случае с охраной амурского тигра работа над программой вполне осуществима научно-административным консорциумом в составе Дальневосточного отделения РАН и организаций, которые я перечислял выше. Этот консорциум уже доказал свою жизнеспособность, и этим необходимо пользоваться в государственных интересах.

■

Беседовала Анастасия Пензина