В Узбекистане в пустыне Кызылкум, в 40 км от знаменитой Благословенной Бухары есть совершенно удивительное место — Экоцентр «Джейран». Его часто называют «Кызылкумский Ковчег» — и это название вполне оправданно. В середине 70-х годов здесь была безжизненная пустыня, уничтоженная перевыпасом бараньих стад, выбитая копытами и покрытая солевой коркой. Сейчас это — уникальный единственный в мире научный центр по разведению и возвращению в природу редких животных Азии.

Джейраны — изящные стройные животные из рода газелей — когда-то были массовым видом, населявшим пустынные и полупустынные области Азии от Китая и Южной Монголии до Ирана. Это была излюбленная охотничья добыча, и массовые охоты с применением автомашин стали причиной повсеместного сокращения численности этого вида вплоть до грани исчезновения. Джейран был внесен в Международную Красную книгу. Еще в советские времена, в середине 70-х, в СССР было принято решение о создании питомников по разведению джейрана в республиках, где этот вид обитает, или обитал — Туркменистане, Азербайджане, Грузии, Таджикистане, Узбекистане. Таких питомников было создано 7, в них завезено племенное поголовье джейранов, но к нашему времени выжил лишь один.

Наталья Васильевна Солдатова — доктор биологических наук, заместитель директора Экоцентра по научной работе. Этот оазис жизни в пустыне во многом создан ее собственными руками.

— Наталья Васильевна, расскажите, пожалуйста, как все начиналось.

В 1976 году под наш питомник выделили территорию в 5145 гектаров в Бухарской области. Самих джейранов нашли в пионерских лагерях, зонах отдыха, обкомовских дачах, где они содержались «для красоты». Привезли и выпустили их в питомник в мае 1977-го. А в августе я впервые приехала туда «на разведку» из знаменитого заповедника Аскания Нова. И мне здесь сперва очень не понравилось: после благодатной украинской степи — песок, соль, ни деревца. Единственно, что обрадовало, это озёра. К тому времени здесь были построены два домика. Бухарский лесхоз посадил в пустыне семена и саженцы саксаула. Я спросила тогда директора: «Сколько здесь джейранов?» Он ответил: «вроде бы, 50». Животные были репродуктивного возраста по половому соотношению — один к одному. Джейраны были совершенно ручные, не боялись человека. Один из них, особо нахальный, даже нападал на меня и разбил мне часы.

Сперва все шло совсем не гладко — в республике не понимали, что такое питомник и приходилось по-настоящему за него бороться. Но у нас получилось всех убедить. Первое время мне приходилось даже самостоятельно охранять питомник с ружьем-двустволкой.

С весны 1979 года научными руководителями питомника стали два знаменитых русских зоолога, выдающиеся ученые, доктора наук Андрей Григорьевич Банников и Владимир Евгеньевич Флинт. И работа, начавшаяся как исследования и разведение джейранов, продолжилась как восстановление и других редких видов пустынь и полупустынь — кулана, сайгака, бухарского оленя, лошади Пржевальского, дрофы-красотки, гепарда.

— И у вас все получилось.

Бухарский питомник — хорошая иллюстрация того, как быстро способен размножаться джейран там, где его не уничтожают: за первые пять лет количество животных в питомнике увеличилось в десять раз. И вот считайте — от 25 самок мы создали популяцию максимальной численностью 1227 особей — такой она у нас была в 2005 году. После достижения этого пика численности у нас в популяции начались колебательные процессы. Они были обусловлены или неудовлетворительными условиями окружающей среды, или воздействием человека — я расскажу об этом позже.

— Ваша работа — классический пример воссоздания численности от малого количества животных. Как вам удалось избежать генетического истощения популяции?

Когда у нас начались колебания численности животных, были и такие мнения — все, генетический потенциал популяции выработан. И мы тогда обратились к генетикам. Первые работы были сделаны на анализе генетического материала, взятого из черепов животных, хранившихся в коллекции. Высверливали зубы, брали пульпу, а в ней, как оказалось, даже при вываривании сохраняется генетический материал. И результатом этих работ было — все окей, у нас очень высокая генетическая вариабельность в популяции, она даже выше, чем вариабельность у достаточно многочисленных сайгаков. Родоначальников нашего джейраньего стада мы брали из самых разных мест, и это само по себе обеспечило изначальную вариабельность их генотипов. Несмотря на то, что многие катаклизмы происходили с нашей популяцией, мы до сих пор успешно плодимся и размножаемся, и численность джейранов растет.

В мире есть работы генетиков, показывающие сходные закономерности. Американцы, например, проделали работу по дрозофилам. И сказали, что если размножение началось с 50 размножающихся особей — то ближайшие 125 лет инбридинга в этой популяции не будет. Эта же закономерность была показана на песчанках. А мы это показали на джейранах.

Мы внимательно следим за показателями стабильности популяционных признаков. Экстерьерные показатели, например, у нас полностью в норме. Или продуктивный потенциал. Количество детенышей на одну самку. У нас этот показатель тоже очень высокий. Один из важных показателей ослабления популяционных признаков — наличие эпизоотий. У нас за все это время их практически не было. Правда, в катастрофическом по природным условиям 2011 году была эпизоотия гриппа парнокопытных. Но это была общая беда — в тот год в Казахстане, например, погибло около 12 000 сайгаков.

— А на какие факторы реакция популяции оказывается наиболее негативной?

Прямое отрицательное воздействие оказывает только климатический фактор или фактор беспокойства. Зима — это период, когда природные условия Кызылкумов очень суровы. Мы подкармливаем джейранов. Если зимой сохраняется хороший кормовой ресурс на самой территории — этого не делаем. Но страховочный фонд кормов на зимний период заготавливаем всегда и на всё поголовье. Рассчитываем по дням, сколько надо сена, комбикорма на одно животное. Катастрофичной оказалась зима 2011-го года. Из более чем пятисот джейранов у нас осталось 167.

Есть в пустыне такое природное явление — скотоводы называют его «джут». Это когда всё покрывается льдом и звенит на ветру. Джут случается не часто, но к такой беде надо быть готовыми каждую зиму. Мы предвидели в 2011 г. тяжёлую зиму и к ней готовились. За два года до этого морозы тоже стояли минус тридцать. Морозы и лед зимой означают и бескормицу летом — потому что пустынная растительность живёт в основном за счёт зимних и весенних осадков. Их не было два года. Это было тяжелейшее время. Зимой 2011 г. наши животные перестали бояться людей. Они стояли вдоль дороги и ждали, когда с тракторной тележки им сбросят корм.

Наши сотрудники рубили кетменями верблюжью колючку по всей округе за территорией Экоцентра, в отпуск никто не уходил. Каждый день заготавливали по четыре-пять тракторных тележек и кормили, кормили, кормили... И все равно не хватало. По Интернету мы попросили денег на корма. Первым откликнулся Московский зоопарк, оплатил 60 тонн сена. Нам очень помогли влиятельные лица в республике, волонтеры, мои бывшие студенты, международные фонды.

— Я слышала об очень интересной работе, которая проводилась у вас — исследованию роли хищников для популяции джейранов.

— Популяция джейранов у нас искусственная. Значит, нужен хищник. В природе в роли хищника и контролера выступает гепард. Но гепарда же физически не достать! Тогда мы решили использовать борзых собак. Местную породу борзых — «тазы» — тогда тоже было днем с огнем не сыскать. И тогда мы решили попробовать хортых борзых.

Подобные работы уже делались на сайгаке — изучалось, по каким признакам собака выбирает и изымает жертву. Ветеринар определял состояние добытых сайгаков — возраст, наличие патологий, травм, и так далее. Мы сделали то же самое по джейрану.

Вот — выпускаешь собаку. Я думала — как же я собаке расскажу, что ей надо делать — куда и на кого идти охотиться? А оказалось все предельно просто — когда собака увидела группу джейранов — она сперва стояла-стояла — и понеслась!... Когда она поймала своего первого джейрана — уже по одному его виду, безо всяких анализов было видно, что он имел предельно старческий возраст. И мы начали собирать такой материал. Мы определили, что на 100 пусков у нас продуктивных было 5%. Потому что популяция была здоровая. Бегать бегаем — а ловим только в 5% случаев. Причем успех не зависит от количества собак, участвующих в этих забегах.

Добытых джейранов мы вскрывали, смотрели их состояние. Это была работа совместной с французскими учеными, по программе изучения биологии пустынных видов. Мы брали у животных кровь из вены, разгоняли ее на центрифуге, консервировали и отправляли во Францию. Там смотрели в лаборатории. И было установлено, что у всех жертв — низкое содержание прогестерона в крови. То есть, другими словами — низкая способность к размножению.

И это не все — у нас была еще работа по морфологии джейранов — в ней оценивались показатели симметричности черепов. Причем специалист, делавший эту работу, не знал, какие черепа — от животных, отбракованных «хищниками». И вышло, что наибольшее количество изменений, отклонений от нормы, были в черепах тех животных, что были отбракованы нашими собаками.

— Каковы перспективы возвращения джейрана в природу?

Конечно, на огороженной территории нельзя беспредельно увеличивать число животных. Поэтому дальнейшая задача питомника — расселение джейранов в месте, где он исчез или стал очень редок. Главная сложность этой задачи — обеспечение надежной охраны в местах выпуска. Что касается самого джейрана, то даже звери, живущие в вольерах и получавшие корм от человека, оказавшись на свободе, замечали человека с расстояния около 300 метров и убегали, т. е. вели себя, как дикие. Основная же часть поголовья джейранов в питомнике ведет жизнь диких животных.

Мы уже занимаемся отселением их на сопредельную территорию — нам дали дополнительных 24 000 га земли. Помимо джейрана, Экоцентр занимается разведением кулана, лошади Пржевальского, бухарского горного барана. За время существования Экоцентра удалось получить 30 поколений животных, выращенных в неволе. При этом в зоопарки и частные коллекции продано более 200 джейранов, 5 лошадей Пржевальского, расселено 822 джейрана; охотничья продукция (джейран) составила 128 особей; селективный отлов борзыми собаками (джейран) — 129 особей.

Мы создали очень важную основу — методику. А когда методика отработана и численность уже достигла достаточного уровня, мы хотим совершить репатриацию, то есть возвращать животных в места былого обитания — иногда для пополнения природных популяций, а иногда — до полного восстановления. Искусственная популяция куланов, например, у нас составляет 97 животных, и мы готовим их к репатриации в дикую природу. Мы мечтаем отселить куланов на Устюрт, куда мы потом хотим прийти еще и с восстановленными гепардами. Запланировано два этапа восстановления гепарда в Узбекистане. Первый — адаптация и разведение в вольерах, а затем выпуск на территорию в 24 тысячи гектаров, где необходимо создать жизненные условия и стабильную кормовую базу для охоты.

То есть, это с одной стороны — восстановление видов в Узбекистане, с другой — улучшение кормовой базы для других редких видов — одно тянет за собой другое.

— Через год вам предстоит праздновать 40-летний юбилей вашего Ковчега.

— Да, а для меня — всего лишь какие-то 38 лет жизни…

За все эти годы наши саксауловые саженцы превратились в красивые рощицы. Это все наши животные — они правильно воздействуют на растительные сообщества . У джейранов такие острые копытца — они и гипсовую корочку разрыхлят, и семена заглубят, да ещё и «удобрение» подсыплют. Они возвратили землю к природному состоянию. На эту тему проведено в Экоцентре не одно научное исследование. Изучалось даже, как меняется химический состав почвы под воздействием джейранов.

Экоцентр «Джейран» получил признание, он находится в подчинении Госкомприроды Узбекистана. У нас теперь работают 33 человека. Имеется научный отдел — 12 человек. К нам приезжают работать из многих стран, ведутся совместные научные исследования. Научная библиография по Экоцентру приближается к 200-м публикациям.

У нас снимают фильмы, к нам приезжают за методиками, к нам приезжают делать научную работу. К нам приезжают туристы, мы пока держим уровень приблизительно в 2000 гостей в год. Чтоб перейти этот уровень — надо уже раскошелиться, и сильно, надо инфраструктуру создавать, брать на работу профессиональных гидов, обслуживающий персонал. Кто приехал — мы пускаем всех. Посетителям рассказываем не только о наших джейранах и других копытных. А рассказываем вообще о живом мире пустыни, о всех растениях, жучках, червячках. И детям, например, это очень интересно.

В начале 90-х годов сюда, в Кызылкумский Ковчег, приезжал знаменитый Джеральд Даррелл. На него произвела сильное впечатление работа, которая здесь идет, и то, как много своей жизни сотрудники Экоцентра отдают своему делу. На прощанье он сказал им фразу, которую они теперь во много считают своим девизом: «Вы создали питомник по разведению редких видов животных и развели в нем джейранов и думаете — сделали свое дело? Но не тут-то было, вы попали в пожизненное рабство. Я рад, что, несмотря на огромные трудности, вы занимаетесь этим делом. Это вселяет в меня надежду, что у джейранов есть будущее!»