Мы привыкли думать, что острое внимание к бороде — типично российская черта. Кто же не помнит про то, как царь Петр насильно стриг бороды боярам. Между тем выясняется, что бороды, а также усы и бакенбарды знали свои периоды подъемов и спадов в разных странах в разные эпохи. Искусствовед Люсинда Хоксли (Lucinda Hawksley), пра-пра-правнучка Диккенса, выпустила исследование «Moustaches, Beards and Whiskers» («Усы, бороды и бакенбарды»), основанное на портретах Национальной портретной галереи — одного из богатейших музеев Великобритании.
Оказалось, что за два века до Петра бороды уже преследовали во Франции а, может быть, и в Англии. Про Францию нам известно точно, что в XVI веке там был издан закон, запрещавший бородатым мужчинам появляться в суде. Почему именно в суде — сказать трудно, но, судя по портретам, после этого бородатые мужчины во Франции практически исчезли. Про Англию с такой же уверенностью говорить нельзя, но существует устойчивая легенда, что Генрих VIII пытался запретить бороды. Но после его смерти, уже во второй половине века, бороды в Англии были очень и очень популярны. Можно вспомнить, например, злополучного графа Эссекса, покровителя Шекспира и фаворита королевы Елизаветы, сложившего свою бородатую голову на эшафоте.
Как бы то ни было, XVI, XVII и XVIII века в Европе почти не знают ни бород ни усов. Где-то с начала XVIII века к Западу в этом отношении присоединяется и Россия, где борода, как и во многих других странах, становится признаком «мужика». Казалось, определенные стереотипы установились надолго. Но не тут-то было. В XIX веке все переменилось.
Для Великобритании, как выяснила Хоксли, переломным моментом стала Крымская война. Оказывается, холода в Крыму были настолько непереносимы для британских солдат, что они стали отпускать бороды, чтобы защитить лицо от мороза. К тому же, в тяжелых военных условиях бриться было тяжеловато. В результате, борода стала признаком героя войны, и даже мужчины, никогда не служившие в армии, поспешили отпустить бороды. На поводу у моды не пошел только муж королевы Виктории — принц Альберт, который твердо решил продолжать бриться. Под влиянием английских модных журналов бороды вошли в моду и в США. Интересно, что и в России бороды среди образованных людей начали распространяться примерно в то же самое время. В середине века Николай I с большим подозрением относился к бородатым мужчинам, и для человека, находившегося на государственной службе, небритый подбородок был совершенно невозможен. Бороды отпускали разве что только славянофилы, пытавшиеся хотя бы в такой форме вернуться к обычаям допетровской Руси. Борода в николаевскую эпоху в какой-то мере считалась признаком вольнодумства.
Однако после смерти Николая I, то есть как раз после окончания все той же Крымской войны, времена в России изменились, политическая обстановка в стране в период великих реформ стала более либеральной, и бороды вошли в моду.
В Англии же бороды безраздельно царили в течение нескольких десятилетий. Было даже распространено мнение о том, что с мужчиной без бороды что-то должно быть не в порядке. Нежелание бриться усиливалось еще из-за довольно больших неудобств, связанных с самим процессом бритья. «Безопасные бритвы», вошедшие в обиход еще во второй половине XVIII века, на самом деле не были такими уж безопасными. Неопытный цирюльник легко мог зарезать своего клиента, и, к тому же, если бритвы недостаточно хорошо мыли, то они могли стать переносчиками инфекции. А что уж говорить о страшных историях, вроде той, которая произошла с Джоном Торо, братом писателя Генри Дэвида Торо. Он порезался во время бритья, и так сильно, что умер от спазма жевательной мышцы.
Распространение бород и вообще растительности на лице, как и любое новое явление, породило и новые слова в языке. Так, слово Dundreary whiskers, обозначающие длинные пушистые бакенбарды, возникло потому, что такие бакенбарды были у лорда Дандрери, героя пьесы «Наш американский кузен», которая с большим успехом шла в Лондоне в 1861 году. (Через несколько лет эта пьеса будет также популярна и в Америке, и именно на этом спектакле будет убит Авраам Линкольн). В Америке во время гражданской войны один из генералов армии северян — Амброз Бернсайд — отрастил такие длинные усы, что они срослись с его бакенбардами. Так возникло слово sideburns, в котором поменялись местами слоги его фамилии, обозначающее пышные баки. А маленькие плоские бачки стали называть mutton chops — бараньи котлетки — конечно потому, что на эти котлетки они и походили.
Однако к концу XIX века бороды стали сначала укорачиваться, а затем и вообще исчезать. Этому способствовало несколько факторов — во-первых, открытие бактерий способствовало совершенно новому взгляду на гигиену и санитарию, и бороды теперь стали рассматриваться как переносчики различных инфекций. Пекарям, например, стали вообще запрещать носить бороды, чтобы волосы не попали в тесто. Кроме того, в конце XIX века Кинг Кэмп Жилетт придумал, а в 1904 году запатентовал бритвенный станок, работающий с одноразовыми бритвами. Процесс бритья стал намного легче, и вероятность переноса инфекции резко уменьшилась.
В начале ХХ века мужчины предпочитали уже носить усы — иногда они становятся настоящими произведением искусства, как у знаменитого сыщика Эркюля Пуаро, героя романов Агаты Кристи.
Окончательный (как тогда казалось) удар по бороде нанесла Первая мировая война, когда выяснится, что противогазы можно надеть только на чисто выбритое лицо. Бороды исчезли навсегда, но прошло полвека, и бурные шестидесятые годы, движение хиппи, увлечение востоком, развитие рок-музыки и прочее снова возродили бороды. Можно предположить, что дальнейшая судьба волосяного покрова на лице будет не менее неожиданной и увлекательной. Споры вокруг Кончиты Вурст это только подтверждают.
