Что такое ядерные технологии сегодня? Чем занимаются стартаперы в «Сколково» и скажется ли кризис на инновационных разработках? Об этом рассказал редакции «Научная Россия» Директор по науке кластера ядерных технологий Фонда «Сколково» Александр Фертман.
Ядерный кластер — это о чем? Что такое ядерные технологии сегодня?
У нас в Кластере совсем немного компаний, которые ведут разработки в области ядерных технологий в классическом понимании. В 2011 году, обсуждая с ГК «Росатом» перспективные направления технологического развития отрасли, мы поняли, что интерес Госкорпорации к участию малого и среднего бизнеса в развитии атомной энергетики не очень велик. Слишком большие средства требуются для разработки решений, ответственность за каждый произведенный продукт и услугу чрезвычайно высока, и рассчитывать на то, что вход в эту отрасль будет легким, не стоит. Однако тогда же стало понятно, что в отрасли наработано довольно много технологий, которые могут быть использованы для различных применений на других рынках. Здесь мы обратили внимание, в первую очередь, на лазерные, плазменные, пучковые технологии. У нас в кластере сегодня более двадцати компаний занимаются либо разработкой лазеров, либо использованием лазерной техники для обработки материалов, в медицинских целях, для решения задач микроэлектроники.
Другое направление деятельности наших стартапов — разработка, создание, модификация и аттестация материалов. Здесь, конечно, нельзя не упомянуть композиты, керамику, порошковые материалы которые становятся все более и более востребованными. Особняком стоят сверхпроводники — Россия сегодня является одним из лидеров в этой отрасли. Причем, кроме госкорпорации «Росатом», которая развивала свою базу в рамках программы энергоэффективности президентской комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики, существует частная группа компаний «СуперОкс», которая вывела на рынок ленту из высокотемпературного сверхпроводника (ВТСП). Компания «Суперокс-Инновации» является нашим участником, одним из самых, пожалуй, активных и быстро развивающихся. В прошлом году компания получила грант фонда. Чуть больше половины средств в развитие нового проекта по разработке подложки (металлической ленты с текстурированным слоем, полученным методом осаждения в ассистирующем ионном пучке (технология IBAD-MgO)) для ВТСП ленты вкладывают частные инвесторы, остальное Фонд предоставляет в виде гранта.
На наш взгляд, продукт проекта способен просто взорвать рынок. Сегодня ВТСП ленту производят всего несколько компаний в мире, и это во многом объясняется тем, что эти компании такой критический компонент как подложка выпускают исключительно для собственных нужд. А вот технологиями физического и химического осаждения из паровой фазы (PVD и CVD методы), необходимыми для формирования сверхпроводящих слоев на подложке, владеет довольно большое число компаний. Но правильно подготовленной подложки на рынке нет, и если «СуперОкс-Инновации» смогут представить такой продукт, то откроют возможности для многих разработчиков и, соответственно, снизят цены на сверхпроводники второго поколения, которые уже работают при азотных температурах. Для нас это, конечно, вызов: возможно ли первыми выйти на мировой рынок? Мы считаем, что да.
Надо сказать, что это не исключительно российский проект. Он разрабатывается в партнерстве с японцами и корейцами. Достаточно большие наработки сделаны у партнеров «СперОкса», компании «Сунам», и мы рассчитываем, что «СуперОкс» продвинется в этом направлении достаточно быстро, потому что если идею подхватят, ее могут реализовать и другие производители ленты.
Третье важное для нас направление — это аналитическое приборостроение, начиная от спектрометров, в которых Россия — один из мировых лидеров (на всех крупных установках вы найдете десятки, а то и сотни русских спектрометров), и заканчивая более «громоздким» аналитическим оборудованием, таким как сканирующие зондовые микроскопы и атомно-силовые микроскопы. Известно, что второе место в мире на рынке сканирующей зондовой микроскопии занимает российская компания «НТ-МДТ» под руководством Виктора Александровича Быкова. Ее дочерние предприятия являются участниками «Сколково» и развивают новые проекты в этом направлении, во многом связанные с биологией. Вообще, связь между физикой, инженерией и биологией — самый мощный современный тренд, и многие мои коллеги сегодня обратили свое внимание на биологические проекты, отчасти, может быть, даже повышая конкуренцию в этой сфере.
У нас есть быстро развивающийся проект команды из МГУ, создавшей компанию «Медицинские нанотехнологии», которая занимается созданием комплексной системы сканирующей ион-проводящей микроскопии (СИПМ) и конфокальной микроскопии, для автоматического экспресс-анализа, например, обезболивающих препаратов на единичных нейронных клетках. Оказывается, когда у человека что-то болит, открыт кальцевый канал в мембранах нервных клеток, и предлагаемая технология позволит осуществлять высокпроизводительный скрининг лекарственных препаратов на ионных каналах совмещая измерения ионного тока (электрический сигнал) и флуорисценции. Сегодня тестирование одной дозы обезболивающего препарата занимает более чем 48 часов и требует большого количества клеточного материала. А ребятам с помощью разрабатываемого оборудования фактически удается провести исследование в 35000 раз быстрее и уменьшить в 5000 раз количество необходимых клеток. Мы с удовольствием помогаем развивать этот проект. Он тоже, кстати, международный и реализуется вместе с российским ученым, который сегодня работает в Оксфорде.
Мы стараемся, активно взаимодействовать с диаспорой. Опыт китайцев показывает огромные возможности, которые открывает такое сотрудничество. Мы пока не так умело этим пользуемся, но двигаемся в данном направлении, благо ассоциации российских ученых (мне очень нравится, как одна из них — RASA — сформулировала свой девиз: «Думаем по-русски») активизировали свою деятельность, их стало гораздо больше за последние годы. Привлекая наших соотечественников к работе с российскими предпринимателями и инженерами, мы договорились о запуске нескольких стартапов; часть из них уже стали участниками «Сколково». Надеюсь, что в новом году это движение не остановится. Один из представителей RASA, президент ассоциации Артем Оганов в прошлом году стал профессором Сколковского университета (Сколтеха), что для нас, конечно, увеличивает скорость коммуникации. Думаю, мы сделаем в «Сколково» хаб по взаимодействию с людьми, которые думают по-русски.
Что такое стартап в понимании «Сколково»?
Честно говоря, устоявшийся термин «стартап» больше относится к айтишным компаниям, и мы с коллегами обсуждаем возможность называть по-другому новые компании, образующиеся в материаловедении, например, чтобы не было путаницы. Типы работы и развития у этих компаний совершенно разные. У них разные временные шкалы, и если в IT, в интернете, нужно укладываться в полгода-год, то в «железячных» компаниях, с которыми мы работаем, разрабатывающих новое оборудование, создающих новые материалы, развивающих технологии на базе сложных комплексов, временной масштаб становления составляет 5-7 лет. Соответственно, должны быть привлечены совершенно другие ресурсы.
Сколько сейчас у вас стартапов? По итогам 2013 года Вы планировали увеличить их количество в два раза. Удалось?
По итогам 2014 года всего в кластере работает 118 компаний. Прошлый год заканчивали с 88. Это хороший прирост, с учетом того, что в какой-то момент наступает насыщение и скорость притока проектов падает — в «больших» кластерах темпы роста уже снижаются. Пока, может быть, в связи с размерами мы привлекаем примерно по 30 новых команд в год, не уступая показателям 2011-2013 годов. Конечно, планы у нас были более грандиозные, но понятно, что поиск новых технологических команд и предпринимателей с каждым годом усложняется. Проводя проектные сессии в университетах и НИИ отчетливо видим, что по этой «технологической поляне» уже неоднократно ходили и Министерства и Институты развития, и венчурные фонды, и «грибы» (перспективные с точки зрения запуска бизнеса команды и технологии) собрали.
Нужно ставить новые технологические и бизнес задачи, обращать внимание на молодые команды, способные договариваться с предпринимателями, выявлять системные тренды, больше работать с заказчиками, которые могли бы «подсказывать» начинающим компаниям требования завтрашнего рынка. Такой подход, формирование команд под решение перспективных рыночных задач, может позволить создавать более жизнеспособные стартапы. Это одно из направлений нашей деятельности, которое, я надеюсь, позволит нам и в этом году не снижать существенно темп прироста участников в Кластере.
А если говорить о прибыльности?
2014 год был достаточно оптимистичным и позитивным. Сейчас трудно говорить о прибыльности стартапов, потому что пока мы не собрали полную бухгалтерскую информацию, основной показатель, которым интересуется пока государство — это выручка, а не прибыль. Однако уже можно точно сказать, что количество стартапов с ненулевой выручкой увеличилось, по сравнению с 2013 годом.
Понятно, что жизнь любой компании складывается на базе тех средств, которые она может привлечь. С одной стороны, это выручка, или, как говорят наши коллеги, cash-flow, с другой — инвестиции, которые, конечно, очень важны для стартапа: они дают ему возможность развиваться. На сегодняшний день у нас более половины компаний имеют ненулевой денежный поток.
Говорить о высокой прибыльности стартапа всегда достаточно тяжело, хотя у нас есть довольно интересные ситуации. Я специально покопался в статистике, посмотрел, сколько у нас команд, которые имеют денежный поток более двух миллионов рублей в год на человека, потому что ресурс развития нужно смотреть именно привязанным к людям. Примерно 15% наших команд имеют такой показатель. Выручка плюс инвестиции разделить на количество сотрудников — превышает 2 миллиона рублей. Это небольшой по мировым меркам, но вполне приличный ресурс для развития даже в нынешней ситуации. Когда я четыре года назад уходил из науки, мы считали, что миллион рублей на человека в год — это примерно та цифра, которая нужна, чтобы лаборатории чуть-чуть расти.
За что компании лишаются поддержки «Сколково»?
Существует закон о «Сколково», в котором указано, что компания должна вести исследовательскую деятельность, под которой понимается проведение исследований, разработка технологий и продуктов и, конечно, коммерциализация результатов. Если такая работа не ведется вообще, то мы с компанией расстаемся. Другой момент: деятельность, которую осуществляет компания, выходит за рамки исследовательской. Например, компания начинает заниматься торговлей, становится дистрибьютером какого-нибудь крупного производителя. Понятно, финансовые потоки проще организовать, ведя такую деятельность, но в этом случае компания не может оставаться резидентом «Сколково», даже если продает высокотехнологичное оборудование.
В прошлом году отчисленных компаний было немного, но в сумме за два года мы отчислили порядка 10% компаний (за 2013-2014 годы). Может, чуть больше. Это нормально.
Кризис все-таки скажется на сколковских компаниях?
С одной стороны, конечно есть кризисная ситуация, хотя она по-настоящему еще не всех настигла, и многие кризис пока только осознают. С другой стороны мы знаем, по трудным годам конца 90-х и по 2008-му году, что, когда государственное финансирование снижается, люди становятся более самостоятельными, работают концентрировано, думают о том, как им заработать на собственных мозгах, и часто организуют новые компании.
Никакая экономическая встряска не проходит бесследно для компаний, особенно малых. У нас есть ряд команд, которые работают на экспорт, и для них нынешняя ситуация, с таким курсом рубля, скорее, позитивна. Команды, которые закупают иностранное исследовательское оборудования, испытывают некоторые трудности, но их сотрудничество со «Сколково» дает им много плюсов. Мы отслеживаем ситуацию с курсом и готовы обсуждать варианты выхода из ситуации, возможно даже, в исключительных случаях, путем увеличения смет грантовых проектов, открываем со второго квартала этого года микрогрантовое финансирование на решение целого ряда задач, стоящих перед компаниями, в том числе на завершение прототипов, участие в выставках, патентную защиту, то есть на покрытие тех расходов, на которые часто не хватает средств.
Мы ждем сейчас попечительского совета фонда. Вносятся поправки, касающиеся ограничений на производство продукции, разработанной в «Сколково». Мы понимаем, что именно производителям сегодня тяжелее, чем другим, и надеюсь, откроем возможность компаниям-участникам производить любое количество продукции и услуг, если эти продукты и услуги разработаны в «Сколково», что, на мой взгляд, также расширяет список инструментов, помогающих в сложной экономической ситуации.
Дополнительно могу сказать, что мы не прерываем контактов с нашими зарубежными партнерами. Продолжаем достаточно активное общение с крупными немецкими компаниями — и теми, кто с самого начала был с нами, и новыми игроками, такими как химический концерн Evonic или один из лидеров рынка промышленной автоматизации KUKA Systems. Мы видим, что их интерес к Центру «Сколково» базируется не только на политической составляющей, которая из позитивной превратилась, может быть, не в негативную, но точно в нейтральную, но и на совершенно понятных экономических мотивах взаимодействия с Российским рынком в целом и нашими стартапами в частности.
Политическая ситуация на это не повлияет?
Конечно, зависимость существует — все мы люди, но, на мой взгляд, даже во времена Холодной войны наука оставалась тем элементом международной конструкции, который позволял не рассориться совсем. Цивилизованные люди должны общаться в цивилизованной форме. Конечно, часто у наших коллег за рубежом есть свое мнение о том, что происходит в нашей стране, но профессиональное общение важнее политических разногласий.
Я вчера как раз прочел интервью одного из профессоров, который работает в Сколтехе. Он проводит семинары в Калгари и Москве, и отмечает, что если в Калгари участники задают 3-4 вяленьких вопроса, то здесь, в столице, доклад встречается бурей эмоций! Люди, приходящие на семинар, уже прочли и изучили то, что планируется сегодня обсуждать. Словом, жизнь кипит. Наука и технологии так быстро развиваются сегодня, столько всего интересного происходит, что интерес у молодых людей к этим направлениям все возрастает. И настрой, на мой взгляд, у них правильный, потому что они уже перестали жить в потребительской манере 90-х, когда многие ученые считали, что государство им «должно».
А как реагируют наши российские заказчики на маленькие компании?
Сейчас как раз позитивно. В этой непростой ситуации, когда некоторые важные компоненты перестали поставляться в Россию, государственные и частные корпорации поворачиваются лицом к малому и среднему бизнесу — правда, это пока лишь на уровне слов и переговоров. Министерство промышленности проводит большую работу по систематизации запросов индустрии. Сколково работает с каждым департаментом в отдельности (металлургии, станкостроения и тяжелого машиностроения; транспортного и специального машиностроения; стратегического развития и т.д.), и от каждого поступает информация о необходимости тех или иных импортозамещающих разработок. Нельзя импорт замещать продуктами худшего качества, продукт для входа на русский рынок должен быть конкурентоспособным на мировом рынке. Может быть, не на голову превосходить своих конкурентов, но точно не уступать по качеству, иначе инженерные решения сразу начнут проваливаться. Этого нельзя допустить.
В последние месяцы ГК «Ростех» с вниманием смотрит на разработки наших участников, есть примеры переговоров компаний и с предприятиями «Росатома».
О вас знают или воспринимают скорее как разработчиков гаджетов?
Мы много занимаемся информированием, но каждый слышит то, что он хочет услышать. Нельзя сказать, что они нас не знают. Дело в другом, нет у тебя необходимости, ты и не решаешь задачу, просто не наболело. Госкорпорации долго не занимались формированием заказов на будущее, поэтому точек пересечения было мало. Ситуация меняется — как для них, так и для нас.
Каких предприятий у вас больше — малых, средних или крупных?
Если по количеству, то малых больше, конечно. Но за последние годы из-за того что фонд акцентировал свое внимание на желании привлечь игроков, которые уже в рынке, средних компаний стало больше. Я бы сказал, что в кластере 10-15% компаний — это предприятия, которые если не сами являются средним бизнесом, то входят в структуры, принадлежащие среднему бизнесу.
По российским законам средним бизнесом являются предприятия с выручкой до миллиарда рублей. Это же ограничение на сегодняшний день существует и в «Сколково». Таким образом, резидентом «Сколково» большая компания стать не может. Но она может стать партнером, и у исследовательских центров партнеров сегодня есть такие же преференции, какие есть и у наших участников, однако такие центры, которые создают в «Сколково» крупные компании, не могут претендовать на гранты. Это единственное ограничение.
У нас есть одно из направлений, важное для нас, — инжиниринг, в котором, несмотря на то, что мы включили его в список инновационных приоритетов с самого начала, в 2011 году, работает очень немного компаний. Мы поняли, что, наверное, для людей, которые обдумывают начало бизнеса, это слишком сложный шаг — сразу заходить в инжиниринг. И мы стали взаимодействовать со средними компаниями, которые уже с конца 90-х — начала 2000-х находятся в этом бизнесе. Заключаем партнерские соглашения, надеемся, что появятся исследовательские центры партнеров.
Хорошим примером в этой области является питерская компания «Би Питрон», которая много лет занимается инжинирингом в области электрокабельных сетей. Она обеспечивает фактически продукт под ключ для таких объектов, как самолеты, автомобили, а также энергетические станции. Такие партнеры интересны для нас тем, что они все время в рынке и не являются (и не стремятся стать) производителем всех элементов, конечного продукта, а только выступают интегратором. Соответственно у инжиниринговых компаний есть понимание требований заказчика и большой объем аутсорсинга, что дает возможность молодым компаниям «встроиться» в технологический процесс.
Малым предприятиям, малому бизнесу реально сделать какие-то открытия, провести исследования своими силами?
Это зависит от того, на какой стадии находятся ваши идеи, на каком уровне кооперации находитесь вы сами. Малые предприятия часто привязаны к институтам, университетам, поэтому за арендную плату пользуются тем оборудованием, которым привыкли пользоваться, или берут какое-то оборудование в лизинг, с нашей помощью докупают какие-то элементы. Хорошими партнерами для людей, начинающих технологический бизнес, становятся наши коллеги из фонда инфраструктурных и образовательных программ РОСНАНО, у них 11 работающих центров по стране, развивающих технологическое предпринимательство.
В похожей логике мы развиваем сколковский технопарк. Провели опрос наших участников, чтобы понять, какое оборудование будет наиболее востребованным. После этого проводим конкурс для операторов, которые хотели бы предоставить это оборудование в пользование. Мы не собираемся все его покупать сами, это слишком дорогое удовольствие. Мы видим, какое количество центров коллективного пользования по стране простаивает, и стараемся быть максимально сфокусированными на нуждах тех компаний, которые стали нашими участниками, и тех, кого мы бы хотели привлечь.
Чего часто не хватает малому бизнесу, особенно в научной среде, — предпринимательского духа, понимания, для кого ты работаешь и как действовать в условиях недостатка тех или иных ресурсов. Молодой специалист — все-таки продукт той школы, в которой вырос, и исследовательская деятельность у него часто стоит на первом месте, хотя он и думает, куда бы ее применить, додумывает за заказчика, что ему нужно, и возникает такой иллюзорный, «выдуманный» продукт, а контакта, плотного контакта, между потребителем и разработчиком, к сожалению, нет. Одной из наших функций является как раз организация таких контактов, встреч, переговоров, сделок, и на этом фонд будет акцентировать свое внимание в 2015 году — чтобы сделок и контрактов а не только переговоров, стало больше. Вовлечение людей с предпринимательской жилкой в этот процесс является совершенно необходимым.
Как вы понимаете, что именно нужно рынку?
Конечно, во-первых, постоянно общаясь с представителями крупного и среднего бизнеса. Также в партнерстве с индустриальными лидерами мы проводим конкурсы проектов по определенным направлениям. Они позволяют лучше понять, что сегодня нужно рынку. Очень хороший конкурс «Техностарт» проводит компания «ОМЗ» при поддержке кластеров ядерных технологий и энергоэффективных технологий. В прошлом году он оказался ярчайшим событием в области машиностроения. Поступило более двухсот проектов. Мы работаем с победителями этого конкурса. Одна из компаний, «ИСМ Технолоджис» из Ярославля, уже стала участником и претендует на мини-грант.
Второй победитель конкурса, компания «Микрофьюжн» из Томска, подает заявку на статус участника и тоже, я надеюсь, в ближайшее время станет резидентом кластера ядерных технологий. В 2015 году мы будем продолжать работать с «ТехноСтартом». Сейчас заканчивается сбор заявок. В конце прошлого года кластеры ядерных технологий и информационных технологий организовали вместе с НИЯУ МИФИ при поддержке «Росатома» и «Ростеха», а также группы «Энергопром» и ассоциации АВЭРО конкурс «Универ-стартап». Промышленные партнеры формируют свои задачи для конкурса, объявляют призы. Я очень рад, что базовым университетом конкурса стал мой родной Московский инженерный физический институт (НИЯУ МИФИ).
Есть и другая ветвь конкурсов, которая продвинула нас в научное сообщество. Это конкурс с ФАНО. Вместе с открытым университетом «Сколково» Агентство проводит школы для молодых ученых, а кластеры выступили драйвером организации конкурса «Сколково» — ФАНО, который был завершен на «Открытых инновациях». Было названо более десятка победителей. Мы сумели каким-то неведомым мне способом добраться не до руководства институтов, как обычно, а до уровня начальников лабораторий. Это самая благодатная среда для «Сколково», потому что директора, часто неумышленно, показывают нам только свои самые любимые проекты, не пуская вглубь, не давая возможности разобраться с тем, что сегодня есть современного, прорывного в институтах — а здесь мы получили больше двух сотен проектов-заявок.
Самое главное, после окончания конкурса очень многие стали подавать заявки на статус участника «Сколково». У нас так вообще редко бывает — люди долго раскачиваются, но буквально за два месяца из 12 победителей двое подали заявки в наш кластер по нашему направлению, и вчера одна заявка уже прошла; одна компания стала участником. Мы видим, что интерес в научном сообществе к «Сколково» повышается. Может быть, это связано с нынешней ситуацией: кризис — это не только трудности, но и возможности. На нас обратили внимание, как на одну из лучших возможностей для развития и коммерциализации результатов своих исследований.
Взаимодействуете ли вы с НИИ?
Взаимодействия с НИИ является важным элементом нашего развития. Мы много общаемся. Конкурс ФАНО показал, что интерес НИИ к нам достаточно высок. У нас есть проверенные партнеры — институты, с которыми мы работаем давно. Это не значит, что они генерят стартапы один за одним. У нас очень хорошие отношения с Новосибирским институтом ядерной физики имени Г. И. Будкера. Мы развивали вместе стратегическую программу и определяли инновационные приоритеты. У нас есть две компании, которые работают с этим институтом: компания «Сименс-НИЦ», дочка-крупнейшего мирового игрока «Siemens AG» и компании «Радиационно-химические технологии», которая занимается радиационной модификацией мономеров и полимеров для улучшения свойств изготавливаемых из них продуктов.
Например, проводят радиационную полимеризацию алкилметакрилатов для изготовления присадок для моторных масел или используют облучение электронным пучком для повышения качества пека — базового сырья для изготовления графитовых электродов и углеродных конструкционных материалов. Институт прикладной физики в Нижнем Новгороде очень интересен для нас как партнер, потому что мы развиваем у себя вместе с «Технопарком» центр производственных технологий на базе лазеров. Институт в Нижнем — это один из мощнейших лазерных центров в Российской Федерации, и вот первая компания-победитель конкурса ФАНО, которая стала участником, — как раз компания из ИПФ. Они смотрят пока на достаточно узкие рынки научного оборудования.
Надо сказать, этот рынок часто недооценивают, а бывают случаи, когда он превосходит пользовательский в несколько раз. Это происходит при реализации крупных международных проектов. Есть у нас хороший партнер в Томске. Это Институт сильноточной электроники СО РАН под руководством Николая Александровича Ратахина. Для меня это идеальная модель института, где начальники лабораторий почти стопроцентно отвечают за жизнь своих подразделений, то есть у них существуют такие внутренние «технологические компании», поэтому им не так сложно переходить к общению с нами.
Одна из компаний, организованная, кстати, по 217 закону (согласно этому закону, институт владеет частью компании), что нечасто бывает, была одним из первых грантополучателей в нашем Кластере. Это компания «Плазменные источники». Она заканчивает сейчас грантовый проект и сделала источник для имплантации ионов для микроэлектроники. Отчасти заказ на этот продукт был сформирован американской компанией Applied materials, поглотившей не так давно мирового лидера в производстве имплантеров Varian semiconductors. Несколько лет на вас возлагаются надежды: выдавать и выдавать новые разработки и компании.
Чувствуете ли вы ответственность?
Это такой отягощающий фактор. Потому что, с одной стороны, все надо делать быстро, с другой, надо понимать, что ни компании, ни даже предпринимательский дух не берутся с потолка. Это воспитывается, растет, и время, которое требуется на выращивание компании в области material based, это минимум 5-7 лет. Соответственно, мы должны быть готовы к таким относительно долгосрочным инвестициям. Сегодня 60 из 118 компании становятся уже более или менее самостоятельными.
Это говорит о том, что меняется отношение к «Сколково». К нам перестают относиться как к грантовой организации, а относятся как к центру компетенций и институту развития. Это очень важно, и мне кажется, что именно создание центра технологических и предпринимательских компетенций является одной из наших задач. У нас сходятся интересы малых и средних компаний, крупного бизнеса, университетов, НИИ, государства, и все в одной точке. Если мы сумеем правильно аккумулировать и обработать все знания и энергию, то сумеем дать и большой технологический рост как разработкам, сделанным в институтах и университетах, так и помочь среднему бизнесу развивать его идеи, выросшие из понимания рыночной ситуации.
