Вы помните, в 2010-м из-за лесных пожаров вся Москва и даже Красная площадь была настолько в густой дымке, что, если стоять в центре Красной площади, рядом с Мавзолеем, то Василий Блаженный был почти не виден? А вы помните кадры новостей 2013-го года, съемки с самолета: сколько хватает обзора — домики сельских жителей в бескрайней воде, жутковато отражавшей солнце? — То было потрясшее тогда страну наводнение на Дальнем Востоке. В том же году передавали страшную хронику из США: сильные ветры пригнали пожары к Лос-Анжелесу, оставив сожженные руины домов на территории 2,6 тыс. га, и уже когда огонь охватил пригород, когда было эвакуировано 10 тыс. человек, мэр города должен был в нулевое время принять мучительное решение: эвакуировать ли срочно все 15 млн человек из второго по численности населения города США?

Вулканические извержения, ураганы и наводнения сопровождали человечество всю его историю, угрожают они и сегодня, ведь три четверти населения планеты проживает в 500-километровой зоне рядом с океаном.

10 февраля Президиум РАН заслушал научное сообщение «Экономика природных катастроф», с которым выступил член-корреспондент Борис Николаевич Порфирьев. В кратком и популярном пересказе передадим его основные положения.

Не надо путать эту тему с предсказаниями и прогнозами — действительно, есть такие научные направления как «физика катастроф» и «математика катастроф». Докладчик обрисовал вопрос с иной точки зрения — как экономист, где понятия «устойчивость экономического развития» и «природные катастрофы» являются антиподами и где дело не в предсказаниях, а в системе готовности. И, выбрав такой ракурс, докладчик, как образно выразился позже в обсуждении академик А.А. Кокошин, точно указал систему координат.

В самом деле: катастрофы, по существу, есть натурный эксперимент над экономической системой — он позволяет выявить и лучше понять скрытые до поры узкие места экономики и слабости экономической политики. Вопрос: что же показывает этот эксперимент, проводимый самой природой? Он показывает, что ущерб от чрезвычайных ситуаций природного характера растет, более того — имеет место устойчивая тенденция роста. Темпы этого роста значительно превосходят темпы роста числа самих бедствий, а также опережают темпы роста экономики. Т.е. риск катастроф увеличивается. И тенденция эта будет продолжаться, как сейчас видно, самое малое до середины XXI века.

Впору удивиться: с какой это стати экономика столь уязвима по отношению к катастрофам?

Главная причина — в быстром росте производства благ, ускоренной урбанизации и обусловленной ими концентрации населения и материальных ценностей в прибрежных зонах, где, с одной стороны, комфортно людям и выгодно промышленникам; но, с другой стороны, особенно высока подверженность природным опасностям. Свою лепту в увеличение рисков для экономики вносит и теснота связей звеньев производственно-технологических и логистических цепочек, которая, подобно эффекту домино, усугубляет тяжесть последствий. В частности, косвенный ущерб от ураганов и наводнений превышает прямой ущерб вдвое, а в перспективе до 2050 г. темпы роста ущерба от катастроф могут опережать темпы роста мирового ВВП примерно в 1,3 раза.

На развитые страны приходится примерно 60% общемирового ущерба, однако эти экономики не испытывают длительных перегрузок. Среднегодовой прямой ущерб исчисляется 0,15-0,20% ВВП и мало обременяет государственный бюджет, тем более что значительную часть берет на себя страхование. В отличие от них, основной массив развивающихся стран испытывает намного бо́льшую тяжесть ущерба — в совокупном ВВП этих стран ущерб составляет порядка 0,75-0,80%, но нередко ущерб экономике исчисляется процентами, а для наименее развитых государств — иногда даже десятками процентов ВВП.

А что Россия? Увы, по степени уязвимости экономики она ближе к развивающимся странам.

Но что же человечество может противопоставить природным катастрофам, если говорить с экономических позиций? Основное бремя здесь ложится на государство, на его механизмы, учитывая его конституционную ответственность за обеспечение национальной безопасности — а в это понятие входит защита и населения, и территорий. Что же касается иных субъектов экономики, то они, увы, либо полностью не заинтересованы в финансировании защитных мер, либо этот их интерес крайне ограничен.

Далее, государству необходимо предусмотреть две статьи расходов и правильно определить их пропорции — на предотвращение катастроф, и на преодоление их последствий. Логика здесь проста, хотя иным правительствам она дается ох, как нелегко: если недоинвестируются превентивные меры (укрепление зданий и сооружений, строительство объектов зашиты, развитие систем мониторинга и оповещения), значит, позже, когда «клюнет жареный петух», потребуются дополнительные затраты на систему реагирования, что, как показывают расчеты и опыт, менее эффективно. Правильное усвоение этих уроков важно для принятия политических решений.

И один из главных уроков такой: создание системы превентивных мер оказывается экономически выгодным курсом — стимулируется выпуск и занятость в производствах (машиностроительных, химических и др.) и сфере услуг, создается спрос на рабочие места, оборудование, конечную продукцию (средства спасения и защиты, и т.п.), а также услуги со стороны хозяйствующих субъектов, реализующих функции мониторинга, страхования, спасательные операции и т.д. Оказывается, строительство специальных объектов для катастроф и наводнений, укрепление критичной инфраструктуры, проекты строительства объектов по защите населения и территорий от природных опасностей (например, сооружение дамб и плотин), а также производство специального оборудования и техники для защиты населения и территорий — являются мерами, образно говоря, двойного назначения, они впрямую активизируют экономические процессы.

Посмотрим теперь на российскую практику. У нас совокупный объем госзатрат на предупреждение и противодействие природным катастрофам не превышает 50-52 млрд руб. в год — это 0,35% расходной части федерального бюджета или менее 0,1% ВВП, что составляет более 4/5 совокупных затрат из всех источников. При этом примерно 3/4 затрат приходится на мероприятия компенсационного характера (затраты на ликвидацию последствий, восстановление хозяйства, оказание помощи и выплаты пособий пострадавшим). Увы, указанный уровень финансирования покрывает всего лишь 15-16% среднегодового экономического ущерба от катастроф. Очевидно: нужно удвоить объем финансирования и одновременно сделать эти затраты защищенной статьей расходной части бюджета, особенно с учетом того, что ожидается рост ущерба.

Теперь о расходах государства на выплату компенсаций и пособий пострадавшим — тут важный положительный сдвиг: за последние 5-7 лет имеет место примерно пятикратное увеличение выплат. Очень жаль, что положительная сторона имеет обратную сторону, выплаты и ликвидация последствий катастрофических лесных пожаров 2010 г. и наводнений 2012-13 гг. продуцируют и известный эффект морального риска. Исследователями фиксируется снижение готовности местных властей и населения страховаться от опасностей и ожидание патерналистского поведения со стороны государства в будущем, что ведет к увеличению нагрузки на региональные и федеральный бюджеты.

Опыт последних лет заставляет сделать несколько выводов. Во-первых, нужно в качестве стандарта внедрить выполнение нормативов ООН, они вполне разумные и не каждая территория до них дотягивается. Во-вторых, надо обязать Минэкономразвития и Минфин разработать такую систему экономических мер, которые бы заставили частников и госкомпании вкладываться в минимизацию рисков природных катастроф. В-третьих, учитывая существующие недостатки экономико-статистического учета, в дополнение к классическим показателям ВВП и ВВП на душу населения необходимо введение показателя скорректированных чистых сбережений и системы эколого-экономического учета, принимающими во внимание людские потери и материальный ущерб. В этом случае Минэкономразвития и Минфин получат необходимые аргументы для увеличения финансирования программ безопасности от катастроф. Наконец, в-четвертых, недостатки «экономики природных катастроф» являются прямым продолжением проводимой неэффективной экономической политики.

Переходим к еще одному ключевому понятию данной темы — страхованию. Хотя очевидно, что страхование на предкризисной стадии есть важнейшая превентивная мера, тем не менее, надо констатировать неразвитость в России института страхования природных рисков.

Если развитые страны благодаря страховым премиям покрывают сегодня более 40% ущерба от природных катастроф, то Россия и развивающиеся страны — не более 3-5%. Это — прямое следствие низкого уровня развития российского страхования в целом и страхования от природных катастроф, в особенности. Достаточно сказать, что общая сумма страховых премий не превышает 1 трлн. руб. или 1,5% ВВП против 6-8% ВВП в развитых странах.

Представляется эффективной для России комбинированная стратегия, сочетающая в разных пропорциях добровольное и обязательное страхование, бюджетное финансирование и самофинансирование хозяйствующих субъектов (домохозяйств, бизнеса), причем с модификацией для двух типов территорий. В районах сравнительно регулярных наводнений с относительно небольшим ежегодным ущербом (в данном случае нет речи о катастрофических наводнениях) — развивать добровольное страхование, где главное — инвестиции домохозяйств, бизнеса в укрепительные работы и локальные защитные сооружения при финансовой поддержке государства в форме целевых субсидий и льготных кредитов. В районах же сравнительно частых (например, в среднем раз в десятилетие, как на Дальнем Востоке) масштабных наводнений — целесообразно обязательное страхование, покрывающее регион в целом. По некоторым оценкам, по сравнению со страхованием только тех, кто находится в зоне потенциального затопления, это обеспечивает снижение ставки страхования в несколько раз.

Очень важно детализировать механизмы, принимая во внимание различия в доходах разных категорий граждан. Например, поддержку малоимущих страхователей обеспечивать продажей им полисов через государственные страховые компании за символическую премию (например, 0.1% годовой МРОТ) или вообще безвозмездно. Более зажиточным категориям страхователей из среднего класса, за счет которых, по сути, и оказывается указанная поддержка, также целесообразно облегчить условия покупки полисов. Например, разрешить работодателям использовать полисы группового страхования для выплаты дополнительного вознаграждения (бонусов) работникам, а самим работникам — вычитать стоимость покупаемых полисов из величины подоходного налога.

И, повторим, нужно последовательно преодолевать негативное явление — снижение готовности регионов к страхованию, их патерналистские настроения.

Еще об одном важном аспекте темы. Обеспечение безопасности населения и хозяйственных объектов от природных катастроф является не только капиталоемкой, но и, подчеркнем, наукоемкой сферой деятельности. Она требует мощной базы знаний в области фундаментальной и прикладной науки, современных информационных и коммуникационных технологий, системы мониторинга, оповещения, конструкционных материалов и т.д. Такой разнообразный спектр потребностей может обеспечить только Российская академии наук, играющая, таким образом, уникальную роль в решении проблемы снижения риска природных катастроф. Речь идет о науках о Земле, раскрывающих механизмы формирования опасных природных явлений. О науках о жизни и обществе — источнике знаний о механизмах уязвимости и адаптации к этим явлениям природных и социальных сообществ. Об экономических и, особо, о правовых регуляторах снижения риска катастроф. О точных и технических науках — источниках конструкторских решений и технологий.

Приведем здесь реплику академика В.И. Осипова, высказанную позже в обсуждении доклада: надо с учетом проведенных исследований выбирать места расположения хозяйственных объектов и делать их инженерную защиту. Так была создана Ленинградская дамба. РОСАТОМ, как известно, ведет тщательные исследования перед каждым строительством. Но сегодня много говорится в новостях о Керченском переходе — известно, что олигархи «за», а где наука? Исследованы ли факторы предстоящего строительства объекта? Кто и на каком основании предложил именно там строить мост?

По-настоящему актуальна для сегодняшней России интеграция усилий в области снижения рисков природных катастроф научного сообщества РАН и сообщества практиков, прежде всего, специалистов профильных ведомств — МЧС России, системы Минприроды России, Росгидромета, а также корпоративного сектора. Примерами такого взаимодействия могут служить совместные проекты РАН и МЧС России по комплексному анализу, оценке и снижению риска природных катастроф природного характера; проекты РАН и Росгидромета по оценке макроэкономических последствий изменения климата на территории России на период до 2030 г. и дальнейшую перспективу и оценке последствий этих изменений для состояния национальной и международной безопасности.

Кстати сказать, на этом заседании Президиума РАН МЧС выразило слова благодарности Академии наук. Интересно, что при обсуждении прозвучала благодарность и в адрес самого докладчика как ученого: член-корреспондент Б.Н. Порфирьев делал основные экономические оценки по наводнению в Сибири, с которыми МЧС обращалось в Правительство РФ.

Академик Н.П. Лаверов напомнил — с какого момента вообще берет свое начало МЧС: оно создано после страшнейшего разрушительного землетрясения в армянском городе Спитак. И еще академик, всемерно поддержав доклад и докладчика, указал, тем не менее, на недостаточность только экономического подхода к природным катастрофам. Так, социально-политические и моральные последствия для регионов, где произошли крупные катастрофы, невозможно посчитать — ни в рублях, ни в долларах, ни в процентах. А именно этот аспект зачастую является основным. Армения после Спитака — другая. И Чернобыль также нельзя оценить — ни рублями, ни жертвами. Проблема эта сформулирована, но пути решения не указаны.

Академик А.А. Кокошин указал на важную особенность темы природных катастроф: мало того, что эта тема постоянно в фокусе внимания Совета Безопасности и МЧС, она докладывается самому высокому руководству, поскольку крупными ЧП, а они, к сожалению, происходят регулярно, лично занимаются первые руководители страны.

Под занавес заседания прозвучали два тезиса, напрямую не связанные темой доклада, но имеющие для снижения риска природных катастроф и укрепления национальной безопасности страны огромное значение. Возрастает значение техногенных катастроф, более того, границы между техногенными и природными катастрофами исчезают. И, самое главное — давайте не устраивать сами себе катастрофу в экономике.